Парад искажений (СИ) - Филатов Валерий Страница 6

— Черт, Хмель! — проворчала раненная женщина. — Помоги мне вытащить эту фигню!

Фельдшер достал портфель и, невзирая на подскоки машины на ухабах, сноровисто провел изъятие из тела острия заточки. Потом обработал рану и перевязал.

— Переодевайся шустрей, — сказал он женщине и вынул из-под лавки мешок с одеждой…

Через десять минут бесчувственного лейтенанта сдали в поселковую больницу с диагнозом «отравление».

Ткачёв ждал Трофимова на даче, как договаривались, но старшина задерживался. И когда генерал начал заметно нервничать послышался шум мотора, и к даче подъехала «Волга» с шашечками на двери.

Павел Павлович вошёл в дом и облегченно вздохнул.

— Ну и задали же вы мне задачку, Андрей Викторович!

— Заходи в комнату, — пригласил Ткачёв. — Я чай заварил и бутербродов нарезал.

— А вот за это спасибо! Не успел я сегодня пообедать, да перед вылетом тоже не было времени.

Старшина скинул пальто и сел за стол.

— Кушай, Пал Палыч, — улыбнулся генерал. — А потом разговоры будем разговаривать…

Ткачёв оставил старшину в комнате и вышел на кухню. Там за занавеской сидел на стуле Хмель и смотрел в окно. Через минуту жестом показал генералу, что слежки за такси не было, и Андрей Викторович вернулся в комнату, прихватив для виду сахарницу.

Старшина перекусил и отодвинул от себя чашку.

— Очень странный городок, товарищ генерал, — Трофимов вытер губы и достал из кармана блокнот. — Вроде бы всё тихо, но жители, будто чем-то напуганы. Как в сказке, ей Богу!

Ткачёв не стал задавать вопросы, полагая, что такой специалист, как Трофимов расскажет обо всём, что видел необычного и не нужно его сбивать с мысли.

— Но…

Старшина открыл блокнот.

— Каждое день в пять часов утра у двухэтажного красивого дома за высоким забором собирается человек двадцать. Я точно не считал. Потом этот отряд со снаряжением уходит в горы, а возвращается вечером, приблизительно в восемь. Судя по экипировке — это поисковый отряд. Далее. На автостанции и причале всегда одни и те же люди мелькают. Они как-бы стоят в стороне, но внимательно осматривают приезжих и уезжающих. Судя по всему, ищут мужчину ростом метр семьдесят, худощавого и с какой-то особой приметой. Какая это примета выяснить мне не удалось. Вероятно, родинка в области затылка.

— Вы подходите под эти параметры, — не сдержался Ткачёв.

— Да. Поэтому в день прибытия ко мне подошли два человека, причем один из них сзади, будто рассматривал шею, и вежливо спросили о цели моего путешествия. Потом я их видел на автовокзале каждый день, пока был в городе, и изображал беспечного туриста.

Тут старшина хитро улыбнулся, словно приготовил сюрприз.

— Я догадался взять фотоаппарат. Отщелканную пленку вынул в последний день и спрятал в ботинок. А на вокзале, перед отъездом, меня остановили милиционеры, и под видом какой-то проверки, якобы случайно засветили пленку в фотоаппарате и ещё две, что я наснимал для виду. Птичек там, пейзажики всякие… Ну, и номер мой обыскали. Очень профессионально. Правда, вечером, ещё в день приезда. Я же в союзе фотохудожников числился когда-то, вот удостоверение и пригодилось.

— То есть, Пал Палыч, у тебя на пленке есть физиономии нескольких человек? Я правильно понял? — удивился генерал.

— Да, — смутился старшина. — Я снял их незаметно. Опыт есть.

— Пленку оставишь?

Трофимов покопался в ботинке и достал кассету. Протянул Ткачёву.

— Что же, Пал Палыч, хорошая работа! Спасибо, — Андрей Викторович положил кассету в карман домашней куртки. — Я вызову вам такси. Отдыхайте.

— Буду рад, если чем-то был полезен…

После того, как старшина уехал домой, Ткачёв зашёл на кухню.

— Проворный малый! — восхитился Хмель. — Я вот не додумался замаскироваться под фотохудожника. Да и напролом не шёл.

— Ты не подходишь под описание разыскиваемого… И ростом выше и в плечах ширше, — посмеялся генерал.

— Что думаешь, Викторыч?

— Думать особо нечего. Скорее всего, разыскивают пропавшего первого секретаря горкома. Что-то ценное он спрятал в городе. Или в окрестностях. И должен за этим прийти…

— А пока его нет, то ушлые ребятки рыщут в окрестностях, пытаясь найти это что-то ценное, — сказал Хмель, растягивая слова.

— Ты делаешь успехи в дедукции, — усмехнулся Ткачёв. — Как у тебя с формированием группы?

— Нормально всё, — отмахнулся агент, но нахмурившись, взглянул на генерала. — Я что хочу сказать, Викторыч. Оно, конечно, тебе спасибо… За документы и жильё для ребят. Только я тебе показывать их не буду. Ты должен это понять и принять, как данность.

Ткачёв тоже нахмурился.

— Хмель, я не силен пока ещё в ваших играх. И многое не понимаю, но вы же подставляете меня. А вдруг начальство спросит за группу? Что я скажу?!

Агент задумчиво погладил щеку.

— Я тебе скажу позывные, Андрей. Ты сформируешь папки и отнесешь их в секретный архив.

— И что я буду складывать в этих папках?

— Название операции, в которой участвовал агент. Краткое, так сказать, резюме по операции.

Генерал удивился.

— А анкету на агента я не должен составлять?

— Должен, — подтвердил Хмель. — Я, думаю, что мою анкету ты не смотрел, раз об этом спрашиваешь. И мою папку не открывал.

— Правильно думаешь…

— А ты загляни, Викторыч, — улыбнулся агент уголком рта. — Это будет ответом на твой вопрос. Ладно, в группе ещё два агента под позывными «Шмель» и «Пантера».

— Да-а, — протянул Андрей Викторович. — Хмель, Шмель и Пантера. Хороша группа! Слушай, я не настаиваю, но интересно… А как твоё настоящее имя? Просто — имя. Это ведь ни к чему не обязывает.

Хмель встал со стула, подошёл к окну.

— Мы не знаем своих имён, Андрей, — тихо сказал он. — Сколько себя помню, то откликался на прозвище — Хмель. Не задавай больше вопросов.

Ткачёв предполагал что-то подобное, но тут неожиданно агент продолжил:

— Мы не выбирали себе родителей, но их имён мы тоже не знаем. Обучали нас в специальной школе. Пантера и Шмель из моего выпуска, а больше никого не осталось.

Он качнулся на фоне белой занавески, обернулся к генералу:

— Знаешь, а нас никто не принуждал выбирать себе такую судьбу. Мы добровольно пошли на это, да и не всех брали… Короче, забудь о том, что я тебе рассказал, лучше выкладывай, что надо делать.

— Да не знаю я пока, — отмахнулся Ткачёв. — Я вообще не понимаю интерес к Южноморску. Бред какой-то… кого-то ищут… что-то ищут. Главное — я не понимаю к чему всё это привязать!

— Викторыч, ты неглупый мужик. Раскинь мозгами — ты умеешь, — хмыкнул агент.

— Недавно я уже выслушивал такие слова в Зареченске, — буркнул генерал. — Ладно, попробую раскинуть.

Андрей Викторович облокотился на спинку стула и, сцепив ладони на затылке, взглянул на потолок.

— Что там могут найти иностранцы? Тихий провинциальный городок у берега моря, куда летом приезжают туристы. Но сейчас зима. Секретных объектов нет, промышленных тоже. Но существуют поисковые группы, что-то ищущие в окрестностях. Значит, эту группу кто-то организует. Значит, у нас два вопроса. Первый — что ищет эта группа, и второй — если найдёт, то что с этим будет делать?

Ткачёв помолчал немного вопросительно глядя на Хмеля.

— Если иностранцам это нужно, то они могут находку купить, — наконец, сказал генерал. — За очень большие деньги. Раз на поиски отправляют целую экспедицию. Так что мог спрятать первый секретарь горкома? Какие секреты?!

— И ещё ты упустил вопрос, — поддержал размышления Ткачёва агент. — Хорошо бы узнать официальную версию пропажи секретаря.

— А вот это действительно интересно! — вскочил со стула генерал. — Если есть факт, что секретарь жив, то можно провести полномасштабную поисковую операцию. И найти не только секретаря, но и то, что он припрятал…

— Вот и поговори об этом с начальством, — ткнул пальцем в сторону Ткачёва Хмель.

Утром, приехав в управление, Андрей Викторович отдал распоряжение сотрудникам «накопать» как можно больше информации по делу пропавшего первого секретаря горкома Южноморска. И по мере поступления информации Ткачёв, как человек совершенно новый в КГБ, схватился за голову и впал в некое уныние. Он и думать не мог о том, с каким бескомпромиссным усердием велась борьба за выход в высшие эшелоны власти.