Страсть на грани - Людмила Мартова Страница 6

— Ну и как, перестал? — спросила бабуля с живым интересом.

— Месяц еще не кончился. В начале апреля я из него с боем алименты достала, а май еще не наступил. Поживем — увидим. Не звонил пока, слава богу.

— С тебя, малахольной, станется пойти у него на поводу и отказаться от алиментов. Даже не вздумай. Это его дети, он обязан их содержать, в отличие от твоего нового мужа. Так что не надейся, что он их прокормит.

— Да я и не надеюсь, — призналась Лера. — Ба, он же тоже алименты платит. Так что с его зарплатой особенно не разбежишься. На двадцать тысяч дай бог его самого прокормить и одеть, так что в плане Степки с Антошкой я даже и не рассчитываю. Ты мне лучше про себя расскажи. Как ты себя чувствуешь? Как Марианна Петровна и Светлана Константиновна?

Эти две дамы весьма уважаемого возраста всю жизнь были бабулиными ближайшими подругами. Их общество и дружбу она ценила безмерно.

— Ой, — старушка оживилась. — Я тебе сейчас расскажу. Марианна-то учудила. И смех и грех. У нее с пасхи яйца крашеные остались. Она накрасила импортными красителями, и зеленые, и синие, и серо-буро-малиновые. И разложила по всему дому в виде художественных композиций. Овечек среди них посадила керамических, зайчиков, веточки вербы в воду поставила. Красота была несусветная.

— И? — Лера откровенно любовалась бабулей, у которой в предвкушении развязки рассказа даже глаза заблестели.

— Разобрала она эту композицию только позавчера. И, чтобы добро не пропадало, решила пирожки напечь. С яйцом.

— Так Пасха же двенадцатого апреля была, а сегодня двадцать девятое…

— Так то-то и оно. Пирожки с тухлыми яйцами — вершина кулинарной мысли. Марианна еще меня в гости звала, да я поленилась. Вот уж бог отвел. Пришлось моей милой подруге одной все пирожки доедать. Ты же знаешь, она еду из принципа не выбрасывает. Так что весь вчерашний день Марианнушка провела в туалете. С белым другом общалась, поворачиваясь к нему разными сторонами. Ванька-встанька престарелая.

— Ужас, — Лера представила себе мучения несчастной Марианны Петровны и содрогнулась.

— Так конечно, ужас. Звонит мне под вечер из сортира, чуть не плачет. А я ей говорю: «Жадность наказуема, дорогая моя».

По счету расплачивалась, как всегда, бабуля, решительно отвергнув предложенные Лерой деньги.

— Лучшее — детям, — отрезала она.

— Ба, ну у тебя же пенсия меньше, чем у меня зарплата.

— Много ли мне, старухе, надо. И вообще, слава богу, пока не бедствую. Так что не о чем говорить. Ты меня проводишь?

— Конечно, — с готовностью ответила Лера, украдкой посмотрев на часы. По всем прикидкам выходило, что ее опоздание домой еще не выглядит неприличным.

Бабуля жила недалеко, всего-то в трех кварталах от кафе. Дождь к вечеру кончился, поэтому они обе с удовольствием брели по умытым улицам, вдыхая весенний запах готовой распуститься листвы. К концу пути бабуля все-таки устала, хотя не подавала виду и бодро обсуждала с Лерой модный нынче фильм, а также запрет нашумевшей театральной постановки, в которой какой-то особенно ретивый чиновник обнаружил глумление над христианскими заповедями. Ей все это было интересно, и, несмотря на возраст, руку на пульсе жизни бабуля держала крепко. Лера сомневалась, что в столь преклонные годы будет на это способна. Она даже не была уверена, что до этого возраста доживет.

В подъезде бабуля тяжело оперлась на ее руку, но все-таки преодолела несколько пролетов, отделяющих их от квартиры на втором этаже.

— Хорошо, что не пятый, — традиционно заметила она. — Дом-то хоть и обкомовский, но без лифта.

Дверь в квартиру — просторную четырехкомнатную квартиру добротного, действительно «обкомовского» дома — оказалась приоткрытой. Лера встревожилась.

— Ба, ты что, уходя, дверь забыла запереть? — спросила она, чувствуя холодок под ложечкой. Забывчивостью бабуля не страдала.

— У меня, слава богу, не маразм, — с достоинством ответила старушка. — И Альцгеймер у меня пока еще не поселился.

— Бабуля, постой тут, я посмотрю, — почему-то шепотом сказала Лера и, толкнув дверь, вошла в темнеющий перед ней прямоугольник коридора. Влажной от страха рукой она нащупала на стене выключатель, вспыхнул свет, озарив пространство, заполненное антикварной мебелью, и Лера на цыпочках сделала несколько шагов и заглянула в гостиную.

Здесь царил разгром. Открытые шкафы и ящики комода щетинились каким-то тряпьем. Пол был засыпан бумагами и книгами, сброшенными с книжных полок, секретер вскрыт. Лера опрометью бросилась в другие комнаты и с ужасом убедилась, что неизвестный злоумышленник, пробравшийся в бабушкину квартиру, похозяйничал и там. Из гостиной раздался тихий стон. Посредине разгрома, приложив руку ко рту, стояла бабуля, которая повернулась на внучкины шаги и начала тихо оседать на пол в глубоком обмороке.

* * *

Проводив «Скорую», Лера в глубокой задумчивости вернулась в гостиную. Бабуля после сделанного ей укола спала, по-детски подложив ладони под щеку. Лера подняла с пола старую шаль, любовно связанную крючком. На каком-то этапе своей жизни бабуля увлеклась вязанием. Ниток тогда в продаже особо не было, доставать их дед категорически отказывался, поэтому бабуля приспособилась покупать в ортопедической больнице шерстяные пояса от радикулита, распускала их, сматывала в клубки тонкую чистую овечью шерсть и вязала ажурные шарфы и шали, которые раздаривала знакомым.

Самую первую шаль, немного кривую, с перепутанным в нескольких местах узором, она оставила себе, и Лера, ночуя у бабушки с дедом, иногда накрывалась этой тонкой невесомой вязью, напоминающей сплетенные вместе снежинки. Шаль была огромная, белая, действительно напоминающая снежное покрывало. Сейчас на ней отпечатался след чьего-то грязного ботинка, и Лере стало так ее жаль, словно шаль была живая и ей могло быть больно.

Набрав номер Олега, она тихо, чтобы не разбудить бабулю, рассказала ему о случившемся, мимолетно отметив, что муж почему-то запыхался.

— Олежек, я переночую у бабули, ладно? Мне тут надо все прибрать. Такой разгром, смотреть страшно. Да и вообще не хочу ее одну оставлять. Давление, конечно, сбили, но вдруг ей ночью плохо станет. Мне так спокойнее.

— Конечно, оставайся, — как всегда покладисто согласился Золотов. — Я пацанам обещал кино с ними посмотреть, «Властелин колец», так что мы и без тебя прекрасно проведем время.

— Ты чего, бежишь откуда-то? — спросила Лера, которую вдруг встревожило тяжелое дыхание мужа.

— Да по лестнице я поднимаюсь. Лифт опять не работает. А в мои солидные годы девятый этаж — это тебе не шутки.

— А куда ты ходил? — удивилась Лера. — Ты же говорил, что дома будешь.

— В киоск бегал, за сигаретами. Знакомого встретил, зацепились языками, зашли в