Снег - Джон Бэнвилл Страница 6

– И когда же эта работёнка могла завершиться?

Верзила пожал плечами. Ему наскучило не только это дело, но и работа вообще. До выхода на пенсию ему оставалось семь лет.

– Вероятно, первым делом с утра, – сказал он, – учитывая, что кровь засохла. Ковёр на лестнице тоже отмывали – на нём ещё остались пятна.

Несколько мгновений они стояли молча и разглядывали тело. Хендрикс сидел на подлокотнике стула с высокой спинкой, держа камеру на коленях. Его работа здесь завершилась, и он взял перерыв перед тем, как подняться на второй этаж, чтобы приняться за съёмку там. Из этих троих фотограф производил впечатление наиболее увлечённого своей работой, хотя в действительности, как знал Страффорд, был самым ленивым из всех.

Уиллоуби всё так же стоял на коленях у двери и отряхивал пыль. Он, как и двое других, понимал, что целостность места преступления безвозвратно нарушена и что их труд наверняка окажется пустой тратой времени. Впрочем, не то чтобы это его как-то волновало.

– Экономка, – сказал Страффорд, смахивая с глаз прядь волос. – Это, видимо, она прибралась – или, во всяком случае, приложила к этому все усилия.

Гарри Холл кивнул:

– Полагаю, по приказу полковника Пугала?

– Вы имеете в виду Осборна? – спросил Страффорд с призрачной улыбкой. – Вероятно. Слышал, старые солдаты не любят вида крови. Якобы пробуждает слишком много воспоминаний или что-то в этом роде.

Они снова замолчали, затем Гарри Холл подошёл на шаг ближе к сыщику и ещё сильнее понизил голос:

– Послушайте, Страффорд, плохо дело. Мёртвый священник в доме, доверху набитом проклятыми протестоидами! Что скажут газеты?

– Вероятно, то же самое, что и соседи, – рассеянно ответил Страффорд.

– Соседи?

– Что? А-а, полковник боится, что разразится скандал.

Гарри Холл снова коротко и кисло рассмеялся.

– Я бы сказал, что такая вероятность весьма велика, – заметил он.

– О, я бы не был так уверен, – пробормотал Страффорд.

Так они и стояли: Гарри Холл докуривал последнюю сигарету, а Страффорд задумчиво поглаживал свой худосочный подбородок. Затем подошёл к Уиллоуби:

– Есть что-нибудь?

Уиллоуби устало поднялся с колен и поморщился.

– Ох, – выдохнул он, – смерть как поясницу ломит! – На лбу и на верхней губе у него выступили капельки пота. Был почти полдень, и ему отчаянно хотелось выпить. – Ну, понятно, есть отпечатки, – сообщил он, – четыре или пять разных наборов, один из них кровавый – о нём, полагаю, можно с уверенностью сказать, что он принадлежал преподобному отцу. – Он приподнял губу с одного бока, пытаясь изобразить ухмылку, но получилось скорее нечто ближе к оскалу. – Надо думать, силён был парниша, раз сумел дотащиться аж сюда с лестничной площадки.

– Может, его перенесли.

Уиллоуби пожал плечами. Ему было так же скучно, как и двум другим. Всем троим было скучно и холодно, всем не терпелось убраться к чёрту из этого просторного, зябкого, мрачного, кровавого места и с максимальной скоростью, на какую только был способен их чёрный автомобиль и которую позволял развить снег, вернуться в уютные апартаменты на Пирс-стрит. Они были дублинцами: пребывание за городом вгоняло их в нервную дрожь.

– А что насчёт подсвечника? – спросил Страффорд.

– А что с ним?

– На нём есть отпечатки?

– Ещё не проверял. Осмотрел беглым взглядом – кажется, всё стёрлось.

– Это дело сулит нам уйму неприятностей, – сказал Гарри Холл, медленно покачивая головой из стороны в сторону. – Предстоит обжечь не один палец.

Страффорд покосился на никотиновые пятна на мясистых руках здоровяка.

– Кто-то вызвал скорую помощь? – спросил он.

– Она уже в пути, идёт из окружной больницы, – ответил Гарри Холл. – Хотя когда уж она доберётся сюда по такой-то погоде, остаётся только гадать.

– Господи, это всего лишь снег, – возразил Страффорд со вспышкой раздражения. – Почему все так из-за него переполошились?

Гарри Холл и Уиллоуби переглянулись. Даже самая мягкая вспышка гнева Страффорда была воспринята как очередной признак его аристократической заносчивости и общего пренебрежения к людям, работать с которыми было его неприятным долгом. Он знал, что за глаза его величают «лордом Задавакой» в честь персонажа одного из комиксов для детей школьного возраста. Его бы это не волновало, если бы только репутация сноба не усложняла работу.

– В любом случае, – сказал Гарри Холл, – с этим местом мы покончили.

– Верно, – ответил Страффорд. – Спасибо. Понимаю, что вы мало что могли сделать, учитывая…

– Мы сделали всё, что могли, – веско отрезал Гарри Холл, прищурив глаза. – Надеюсь, именно это вы и отразите в своём отчёте.

Страффорд устал от общества этих «Трёх балбесов» и так же сильно хотел от них избавиться, как они – убраться отсюда.

– Доктору Квирку сообщили, что к нему едет свежий труп?

Доктора Квирка недавно назначили штатным патологоанатомом.

Гарри Холл посмотрел на Уиллоуби и ухмыльнулся.

– Он в отъезде, – сказал Гарри Холл.

– Правда? И куда же он уехал?

– У него медовый месяц! – сказал Хендрикс. – Порадуемся за молодых!

И щёлкнул аппаратом – просто так, без всякой нужды.

4

Некоторое время Страффорд бродил по комнатам нижнего этажа, пытаясь сориентироваться на местности. Именно так он всегда приступал к расследованию. Нужно было начертить в голове карту места, где было совершено преступление. Речь шла о том, чтобы отметить детали ситуации и прийти к определённой точке зрения. Тогда он мог вывести на сцену самого себя, как вырезанную из картона фигурку в макете сценографа, только сейчас он не двигал что-то другое, а двигался сам. Его чем-то привлекала возможность быть участником действия и одновременно с этим находиться над ним – не совсем понятно почему. «Играть в Бога», как выразилась бы его подруга Маргарита – точнее, его бывшая подруга, – состроив очередную кислую мину. Маргарита была немногословным человеком. Её лицо сообщало больше, чем могли бы выразить любые слова. Ей следовало бы стать мимом, часто думал Страффорд не без вспышки злобы – резкой и недолговечной, как пламя спички.

В доме было две гостиные: одна справа, другая слева от входной двери. Признаки обитаемости имела только та, что слева. В камине горели дрова, повсюду в беспорядке валялись книги и газеты, на низком столике стояли чашки, блюдца и стаканы, а на спинку кресла был накинут чей-то клетчатый шарф. Как всё это было ему знакомо: ветхая мебель, туманное ощущение беспорядка и этот едва уловимый запах плесени и сырости, которым пропитаны все старые дома! Именно в таких комнатах он провёл свои детские годы. Старые впечатления имеют