Изъян - Алекс Джиллиан Страница 6

Телефон снова оживает, вырывая меня из потока размышлений. Взглянув на определившийся номер лучшей подруги, я торопливо встаю с места и, прихватив свой дорогущий обед, направляюсь на офисную кухню, где на удивление пусто. Отлично, можно спокойно поговорить без лишних ушей.

— Ев, привет! Не отвлекаю? — раздаётся в трубке энергичный голос моей студенческой подруги — Вероники Лазаревой.

— Нет, как раз вышла на обед.

— Отлично! — шумно выдыхает Ника. — Ты сегодня вечером занята? Мне надо срочно тебя увидеть. Желательно до того, как меня опять отправят на какое-нибудь дурацкое задание.

Я машинально оглядываюсь на прозрачную стену офиса, за которой кипит работа. Коллеги увлечены своими делами, начальник уткнулся в экран. Люда с аппетитом уминает общие десерты, так и не донеся упаковку до кухни.

— Вроде бы нет… Что-то случилось? — с тревогой спрашиваю я.

— Мне нужно посоветоваться с кем-то, кому я могу доверять на все сто. Подробнее расскажу при встрече. Давай в той кофейне на Остоженке? Часиков в семь?

— Может, лучше у меня? Саша заказал клининг, я должна быть дома.

— А сам Демидов где?

— Он в Питере. До конца недели. У него очередной тренинг для топ-менеджеров. Читает курс по стресс-менеджменту и эмоциональному выгоранию.

— Супер. Он, как всегда, нарасхват, — смеётся Ника. — Кстати, смотрела на днях его последний подкаст по управлению гневом. Актуальненько, между прочим! Много полезного почерпнула.

— Я не смотрела, но читала комментарии. Сплошные восторги, — отвечаю с толикой гордости.

— И сплошь от баб, — хмыкает в трубку прямая как шпала Ника. — Ума не приложу, как ты справляешься с его фан-базой. Я бы от ревности все ногти сгрызала.

— Не начинай, — закатываю я глаза. — Твой Сергей как-то справляется, — добавляю я, имея в виду ее растущую популярность в журналистских кругах.

— Ладно-ладно, — миролюбиво отзывается Ника. — Тогда в семь у тебя?

— Ага, я завтра на удаленке. Так что можем стянуть бутылку вина из Сашкиной коллекции.

— Ты — лучшая, — чмокает в динамик Лазарева. — Всё, лечу работать, иначе редактор меня убьёт! До вечера, Ев!

Остаток дня пролетает незаметно. Я провожу очередную сверку данных по анкетам и дополняю таблицу с результатами для отдела маркетинга. Ещё нужно согласовать макет отчёта для ЖКХ, сверить свежие корректировки, подписать две служебные записки и загрузить обновлённую версию презентации в корпоративный облачный диск. Между задачами отвечаю на письма коллег и краем уха слушаю, как Гридасова обсуждает с кем-то по телефону свой новый маникюр и перспективы поездки на море.

К вечеру она снова выглядывает из-за перегородки:

— Ев, а ты не забыла, что обещала поболтать после работы?

Я виновато улыбаюсь и развожу руками:

— Люд, прости, сегодня никак. Я уже с Никой договорилась.

— Так я не помешаю, — бесцеремонно заявляет Гридасова. — Лазарева — баба умная, может, что-то дельное посоветует.

— У нее ко мне срочное дело. Давай в другой раз? Ладно?

Люда надувает губы, но тут же, махнув рукой, уходит обсуждать своих бесконечных мужиков с кем-то ещё. Я с облегчением отвожу взгляд от монитора, быстро закрываю все окна на экране, аккуратно складываю бумаги в папку. Затем выключаю компьютер и проверяю телефон. От мужа ни одного нового сообщения. По привычке захожу в его соцсети, чтобы мельком взглянуть, чем он сейчас занят. Обычно его пиар-менеджер выкладывает сторис или короткие видео с очередного выступления, но сегодня там полная тишина.

Хм-м… может, это закрытый тренинг? У Саши иногда бывают такие заказы, когда любые публикации под строжайшим запретом. Или он просто слишком занят, чтобы напомнить о себе миру.

«Саш, я отработала и еду домой. Позвони, как освободишься. Спасибо за обед. Было фантастически вкусно.» — быстро набрав и отправив сообщение, я собираюсь убрать телефон в сумочку, но он буквально сразу вибрирует.

На этот раз муж прислал голосовое:

«Сегодня не позвоню. Мероприятие затягивается, после еще будет фуршет. Не знаю, когда доберусь до номера. Устал адски. Безумно хочу к тебе.»

Боже, какой у него тембр! Чувственный, обволакивающий, с лёгкой хрипотцой, пробирающий до мурашек и вязкой тяжести внизу живота. Ума не приложу, как в одном мужике может умещаться столько достоинств? Чтобы завести меня с пол-оборота, ему даже прикасаться ко мне не нужно. Достаточно просто прошептать что-то пошлое мне на ушко, и я сразу лужицей растекаюсь.

Это нормально, вообще, — так сильно любить своего мужа после восьми лет отношений, пять из которых мы провели в законном браке? Разве не должно уже хоть немного отпустить?

Я выдыхаю, медленно поднимаюсь из-за стола, поправляю волосы, стараясь унять дрожь в пальцах, и спешно покидаю офис. Вежливо попрощавшись с охранником, выхожу в крутящиеся двери и направляюсь в сторону метро. На улице заметно посвежело после короткого дождя, мокрый асфальт блестит, в лужах отражаются огни проезжающих машин. Вдохнув влажный воздух, я на секунду замираю, глядя на прояснившееся небо. Идеальная погода для прогулки, но времени до встречи с Никой в обрез. Я машинально ускоряю шаг и вскоре растворяюсь в людском потоке вечерней Москвы.

Глава 3

«Причиняющий боль всегда в залоге у пережившего её.»

— из Катехизиса клуба Ordo Simetra

Я дважды исчезала для этого мира. Две остановки сердца после полученных в пожаре травм и удушья. Первая длилась чуть больше минуты, вторая — тридцать секунд. Потом была недельная кома и неутешительные прогнозы, но я выжила, выбравшись из поглотившей черной пустоты, за которой не было ничего… и никого. Только кромешная тьма, адский холод и далекие голоса, зовущие меня обратно.

Отец называл моё спасение чудом, а мама… Маму я никогда не знала. Она ушла из жизни, когда мне не исполнилось и двух лет. Смертельная авария: за рулём был другой мужчина, в крови которого потом нашли чудовищное количество алкоголя. Не мой отец. Но папа никогда не обсуждал со мной, как так вышло, а я… я боялась спрашивать, чтобы не причинить ему боль.

Но боль все равно была. Я и сейчас иногда вижу ее в его глазах, когда он останавливает на мне расфокусированный задумчивый взгляд. Я очень на нее похожа, если судить по старым фотографиям, которые отец прячет в пыльном семейном альбоме на антресолях. Наверное, это очень непросто каждый день видеть перед собой живое напоминание о той, что предала, и все равно мучительно скучать и скорбеть по ней. Может быть, если бы папа смог ее простить, ему стало бы легче. Я уверена, что он пытался и пытается… до сих