Антон Леонтьев - Святой нимб и терновый венец Страница 60

Рональд Каррингтон сделал многозначительную паузу. Все молча ждали продолжения рассказа.

– Странно, для чего Иисус показал им ноги и руки? Уж не для того, чтобы они увидели его едва затягивающиеся раны и окончательно убедились: он пережил распятие. А Фоме неверующему Иисус предлагает даже дотронуться до своей раны на боку. Заметьте, Христос запретил Марии Магдалине прикоснуться к своим ранам, а Фоме отчего-то разрешил. Но ведь и в том, и в другом случае он, согласно церковным догматам, уже воскрес. А вот если предположить, что Иисус просто остался жив, то становится понятно: при встрече с Марией Магдалиной, утром в воскресенье, он был еще слаб, и раны едва начали заживать – любое прикосновение к телу отзывалось болью, а при встрече же с Фомой, по прошествии многих дней, раны уже затянулись, поэтому Христос безбоязненно позволил ученику дотронуться до них. Помимо того, обратите внимание, Лука упоминает, что Иисус, как обычный человек, потребляет пищу. Это ли воскресший Бог?

– Но кто похитил или увел Христа из гробницы? – спросил Луиджи. – И зачем?

– Зачем они это сделали? – уточнил профессор. – Вероятно, чтобы обезопасить Христа, ведь первосвященники никак не могли успокоиться, от них всего можно ожидать. Поэтому Иисуса и требовалось переправить из гробницы в надежное место, где бы он мог окончательно прийти в себя. Кто это сделал? Те люди должны были быть достаточно могущественными и богатыми, чтобы предоставить Христу убежище и надлежащим образом заботиться о нем, не опасаясь преследования со стороны иудеев и даже римских оккупационных властей. И они были облачены в белые одежды, что позволяет нам вслед за Иоанном Богословом вопросить: «Сии, облаченные в белые одежды, кто они и откуда пришли?» Мое предположение таково: «ангелы» в белом – сподвижники Иосифа Аримафейского, члены одной из могущественных христианских сект, от которой впоследствии ведут происхождение катары. Эти идеологические предвестники катаров подвергались в те времена гонениям как со стороны римской власти, так и со стороны официальных идеологов христиан, опиравшихся на учение апостола Павла. Катары, облачавшиеся, кстати, во все белое, отвергали догмат о том, что Христос является наместником Божьим, что само по себе было неслыханнейшим святотатством. Но если они знали, что Иисус был обыкновенным человеком, который не умер на кресте и, соответственно, не воскрес, их позиция становится понятной. Более того, для них Христос был «пробужденным», и они отвергали крест в качестве святыни, потому что Иисус не умер на кресте и крест не сыграл никакой роли в воскрешении Иисуса – еще бы, ведь они отлично знали, что воскрешения не было, и доказательством тому была плащаница, которая попала к ним и стала для катаров своего рода реликвией и неоспоримым доказательством: Иисус остался в живых! Но, повторюсь, катары еще в момент возникновения секты превратились в изгоев. К тому времени господствовал изобретенный Павлом тезис о смерти Иисуса на кресте за грехи всего рода человеческого и о его последующем воскрешении, ставший фундаментальным для христианской религии. Церковь апостола Павла жестоко преследовала катаров, которые, помимо всего прочего, утверждали, что являются хранителями Святого Грааля – легендарной чаши, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь Христову. Мы, конечно, понимаем, что ничем подобным Иосиф не занимался, у него были в ту апрельскую пятницу гораздо более важные заботы, нежели стоять около Христа с чашей и капля по капле ловить его кровь. Да легионеры ему бы это делать элементарно не позволили! Для мистера Уайта Граалем стала Мария Магдалина, которая выносила детей от Иисуса. А для катаров Граалем была плащаница – ведь она в самом деле содержала его кровь! Катары в итоге были уничтожены католической церковью: последователи милосердного Христа убивали всех подряд, не жалея ни стариков, ни женщин, ни младенцев, поспешно ликвидируя всех еретиков, которые обладали страшным для католической веры знанием. Плащаница попала в руки тамплиеров, членов ордена, могущественного не менее, чем когда-то секта катаров. Рыцари-храмовники тоже считали себя хранителями Святого Грааля, и это можно понять, если предположить, что плащаница находилась в их руках. Плащаница, пропитанная кровью Христа, и есть Грааль! Когда настал черед тамплиеров покинуть политическую и религиозную сцену и их, как катаров, обвинил в ереси, то одним из обвинений на суде было следующее: тамплиеры поклонялись некоему изображению бородатой головы, странному идолу, которого они почитали как божество. Они лобызали это изображение и называли его «Спасителем». А Спасителем, как известно, в христианской церкви зовется только один человек – Христос. Занятно, что инквизиция, которая обожала выбивать из подсудимых подробные признания, ограничилась констатацией факта – тамплиеры поклонялись идолу – и не потребовала деталей. А в те времена ой как любили публичные покаяния с подробнейшим перечислением имен бесов, демонов и магических процедур, которые можно найти в любом протоколе святейшей инквизиции, что хранятся в секретном отделе Ватиканской библиотеки. Подобная небывалая сдержанность в случае с тамплиерами понятна, если предположить, что католические иерархи отлично знали, что этот «идол» – плащаница.

– Брамс рассказывал, – перебила Рональда Каррингтона Элька, – что один из сожженных на костре руководителей ордена тамплиеров звался Жоффре де Шарнэ. А некий Жоффре де Шарни спустя несколько десятилетий вдруг оказался владельцем того полотнища, что именуется сейчас Туринской плащаницей.

Профессор сделал паузу и отпил из бокала. Джек поспешно заметил:

– Подобная тождественность имен нам тоже бросилась в глаза. В Средние века не уделяли большого внимания орфографии, и одна и та же фамилия могла писаться по-разному. Великого приора звали Geoffroy de Charnay, а дворянина, владельца плащаницы, – Geoffroy de Charny: разница всего в одной гласной! Де Шарни, по мнению некоторых синдонологов, был родным племянником де Шарнэ, и тот наверняка передал ему перед смертью плащаницу, завещав ее беречь, а также...

Каррингтон оборвал сына:

– Гм, об этом, пожалуй не стоит...

– Ну почему же! – вклинилась Виктория, улыбаясь. – Теперь становится понятно, почему вы проявляете такой большой интерес к плащанице!

Профессор смущенно заметил:

– Собственно, мы и не делали из этого тайны: да, мы ищем сокровища тамплиеров. Среди них наверняка находится и оригинал Евангелия от Иисуса, копия нескольких страниц которого уже найдена. Клад ждет своего часа в течение последних семисот лет.

Элька Шрепп, чья голова кружилась от обилия информации, воскликнула:

– О, теперь мне все ясно! В золотом чехле, который обнаружился у торфяной мумии, находилось или само евангелие или одна из его копий. Члены «Перста Божьего» напали на Антона...

– На кого? – удивился профессор.

Элька пояснила:

– Так мои погибшие друзья-ученые окрестили мумию. Так вот агенты «Перста Божьего» выследили Антона, напали на него и попытались убить. Ему удалось бежать, но далеко он не ушел, а угодил в болото, где и нашел свою смерть и превратился в мумию, которая обнаружилась около дома моих родителей в Шлезвиг-Гольштейне. Теперь я понимаю, почему Ульрих Кеплерс был вне себя, когда позвонил мне тем утром и пытался рассказать, что обнаружилось в золотом тубусе... Случайность... Вы правы, в основе всего, в том числе и мироздания, и человеческого существования, лежит случайность!

Шрепп запнулась, и Виктории показалось, что на глазах комиссарши мелькнули слезы.

– Ульрих Кеплерс и профессор Клостермайер оповестили коллег о находке, и кто-то из них донес об этом в Ватикан, – заявила уверенно Элька. – А те наслали на двух безобидных ученых «Перст Божий». Ух, окажись в моих руках кардинал Плёгер, я бы вытрясла из него душу вместе с чистосердечным признанием!

– Вы правы, – поддакнул Каррингтон, – правду о плащанице Ватикану требовалось замолчать, поэтому церковь и пошла на подмену образцов, в чем перед смертью покаялся кардинал Морретти. Но еще более страшным для церкви является евангелие, написанное самим Иисусом, причем написанное спустя много лет после его «смерти» и «вознесения». Если этот документ будет предан огласке, тогда рухнет вся христианская вера, для которой смерть Христа на кресте, воскрешение и вознесение являются краеугольными. Апостол Павел в первом послании к коринфянам возвещает: «а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша». А признать полную несостоятельность своего главного чуда – воскрешения Христа, церковь не в состоянии. Да и если Иисус остался в живых, то аннигилируется стародавнее глупейшее обвинение – «Евреи убили Христа!», столь любимое радикалами правого толка. Евреи не только не убили Иисуса, а совершили величайший подвиг – приложив все силы и рискуя собственной жизнью, спасли от ужасной казни и выходили Учителя, находившегося на грани смерти. Центральный аргумент антисемитов, среди коих, увы, очень много простых христиан и церковных иерархов, пойдет прахом!