Фридрих Незнанский - Опасный пиар Страница 60

— Одна нога там, другая — тоже там, — сказал Тихонов, не оборачиваясь от экрана, где Трофим с важным видом посматривал на свои часы, блеснувшие при свете «юпитеров».

… — Эти часы и вправду золотые? — спросила Зина, прильнув подбородком к плечу Анатолия. Они вместе смотрели телевизор у него в номере.

— Еще чего. — Анатолий осторожно ее отстранил и стал быстро одеваться. — Чтоб я своему соглядатаю подарил золотые часы? Это специальное покрытие под золото, забыл, как называется. И какая разница, если такие, как он, клюют? Для меня главное, чтоб там механизм работал исправно… И я тогда могу контролировать тех, кто думает, будто контролирует меня.

Он кивнул в сторону миниатюрного приемника с магнитофоном, повернул ручку, чтобы сделать погромче, и, синхронно с телевизором, оттуда донесся разговор из телестудии. Было слышно, как сопел Трофим, когда в очередной раз осведомлялся, сколько сейчас времени.

— Здорово… — Как в кино, — вздохнула она и тоже стала собираться. — Все друг друга подслушивают, подсматривают, записывают. И как ты только не боишься?

— В жизни куда больше дерьма, чем ты думаешь. И тебе лучше не знать — сколько.

— Я бы так не смогла — играть со смертью, рисковать.

— Для этого следует побывать в Чечне. Там всего наешься… Слушай, до твоего рейса еще почти четыре часа, — сказал он, быстро одеваясь. — Может, дождешься меня здесь? Я туда и обратно. И потом тебя отвезу в аэропорт. Только не открывай никому.

— Тебе же ехать куда-то за город, в лес… — Она с хрустом потянулась. — Вдруг не успеешь? Я лучше отдохну в нашей гостинице, у девчонок. Они и так меня ругают, что все время-пропадаю.

— Ты права. — Анатолий остановился в дверях. — Ладно, я пойду вниз, посмотрю, что и как. А ты попозже спустись с вещами, и, как выйдешь из гостиницы, я тебя там увижу и позову.

Этот выход через боковую дверь на задний двор гостиницы он приметил давно. Через нее выносили грязное и доставляли чистое белье, а также продукты для ресторана. Он быстро спустился по лестнице, краем глаз окинул немногочисленных присутствующих в коридоре. Кажется, никто при его появлении не отвернулся, газетой не прикрылся. Вечно пьяный Сема со своей компашкой остался в Полбине, теперь он там стучит на кого-то другого. У кого какое призвание. У него призвание стукача. И он должен ему соответствовать. А против природы не попрешь.

Выйдя на улицу, Анатолий внимательно оглядел ряды машин, выстроившихся вдоль фасада. Он приметил старенькую «шестерку» с нездешним номером. Староватая, грязноватая, забрызганная машина, на которую и смотреть-то тошно… Поэтому на нее не обратят внимания. Похоже, ее обладатель недавно приехал издалека и ночью и теперь отсыпается в номере. Значит, можно одолжить на несколько часов. Не иномарку же, на которую будут пялиться гаишники и бандиты.

Анатолий уверенно, не торопясь, не обращая внимания на сонного охранника стоянки, подошел к облюбованной недвижимости, быстро открыл дверь своей универсальной отмычкой, включил зажигание. Прислушался к мерно работающему мотору. Годится.

Он медленно выехал из ряда, медленно прокатил мимо проснувшегося охранника, приветственно махнул ему рукой. Тот равнодушно отвернулся к своему небольшому телевизору, показывающему историческую встречу кандидата в губернаторы Николая Сабурова со своими избирателями. И правильно, кто из уважающих себя угонщиков польстится на такую машину?

Остановив «шестерку» возле главного входа гостиницы, он выбрался из салона, дождался, пока Зина выйдет, потом открыл перед ней дверь.

— Только быстро…

И сомкнул брови, чуть прикрыл глаза, качнул головой: никаких вопросов.

— Это чья машина? — спросила она, когда села в салон.

— Черт ее знает… — Анатолий сейчас был озабочен тем, как бы быстрее отсюда убраться. — На данный момент — моя. Считай, что я взял ее взаймы.

— Так ты еще и угонщик, — сказала она.

— И растлитель малолетних, — хмыкнул он. — Ладно, извини, я пошутил. Я верну ее на место и оставлю хозяину деньги на бензин… Как еще я мог бы доехать в Ельнинский лес и вернуться назад, чтобы мое отсутствие осталось незамеченным? Раз Трофим так уверен, будто мы с тобой трахаемся день и ночь, не выходя из номера, надо постараться не опровергать его версию… Извини. — Он мельком взглянул на ее расстроенное лицо, и она положила голову ему на плечо.

Высадив Зину в аэропорту возле гостиницы, где останавливались прилетающие экипажи, он сказал ей через окно, не вылезая из машины:

— Теперь ты можешь меня послушаться, не задавая лишних вопросов?

— Постараюсь.

— Не появляйся здесь, в Красноземске, до самых выборов! Скажись больной и поезжай туда, куда я дал тебе адрес. И жди там моего звонка! Все будет в порядке, все мы сделаем, как договорились… Потом, обещаю, мы уедем к чертовой матери, куда скажешь, но сначала я должен здесь все довести до конца. Обещаешь?

— Я обещаю… — Склонившись к нему, она поцеловала его, потом быстро пошла в сторону гостиницы для экипажей.

Анатолий дождался, пока она дойдет до дверей гостиницы, потом на большой скорости рванул обратно, в сторону кольцевой дороги, с которой намеревался съехать на другую дорогу по направлению Ельнинского леса. Он гнал машину и сквозь шум мотора слушал по своему приемнику разговоры, которые велись в окружении Сабы после передачи с телестудии. Уже садилась литаноловая батарейка в подаренных часах, и голоса постепенно слабели.

Был, был такой соблазн — подарить Трофиму электронные часы на батарейках, чтобы он их регулярно менял, обеспечивая уверенную передачу в эфир словесной информации. Но был и риск. Возможно, Трофим не сам меняет батарейки, а сдает в мастерскую. А там не могут не заметить в часах инородное тело — микрочип со встроенным микрофоном величиной с булавочную головку

— Ничего получилось, а? — звучал голос Трофима. — Это мордодел ничего придумал, тебе не кажется? Ведь как твой фингал обыграл! Как рану, полученную после покушения террористов.

— Черт его знает… — Голос Сабурова был, напротив, озабоченный. — Слышал, Тихоня звонил, просил все бросить и немедленно гнать к нему… Что-то случилось.

— А что, он не сказал? — Трофим, похоже, тоже озаботился.

— Твой Богдан не мог устроить нам козью морду? — спросил кто-то незнакомый. — Он же обиженный, ему еще не заплатили.

— А что я говорил? — возвысил голос Трофим. — С ним ухо востро, иначе…

— Вот и дуй к нему…

Расстояние от угнанной «шестерки» до «золотых» часов на руке Трофима постепенно увеличивалось, батарейка садилась все больше, поэтому голоса уже стали неразличимыми.

Через полчаса Анатолий был уже на месте. Проехав по разбитой лесной дороге около километра, он оставил машину в грязи, откуда ее только с трудом можно было угнать, и быстро направился к поляне возле болота, к молодой сосне с приподнятым над землей корневищем, возле которой он застрелил Игната и где омоновцы едва не убили его самого.

Он сунул руку под корень и нащупал целлофановый пакет с бумагами. Компромат на будущего губернатора был там, где ему самое место, — в грязи. Достав, он его развернул, посмотрел, перелистал. То самое… Листы, намокшие по краям, с трудом отклеивались друг от друга. Читать можно, подумал Анатолий, доставая фотоаппарат. Закончив, он спрятал пакет за пазуху, посмотрел на часы. Самолет с Зиной уже летит в сторону Москвы.

Померанцев подъехал на такси к дому номер четыре в Высоковольтном переулке, расплатился, потом оглянулся. Кажется, никто не следил.

Он какое-то время не решался, потом нажал кнопку звонка.

— Извините… Вы меня, наверно, помните, я был у вас вчера.

Жена Осокина молча и неприязненно смотрела на него, вытирая руки передником. Из дома пахло все тем же запахом нескончаемой стирки.

— Ваш муж должен был прийти ко мне утром… Его дома нет?

— Нет, он ушел с утра к вам… А разве?..

В ее лице неприязнь сменилась тревогой. Потом она всхлипнула:

— Говорила ему — не лезь!

— Если можно, пройдем к вам и поговорим, — сказал Померанцев.

Через несколько минут он сидел в комнате Осокина, пил чай и рассеянно смотрел маленький телевизор, по которому после повтора встречи с кандидатом в губернаторы Сабуровым показывали некий латиноамериканский сериал, на который плачущая жена Осокина нет-нет, а тоже поглядывала, хотя звук выключила до минимума.

— Вот зачем вы вчера сюда приезжали! — всхлипывала она. — Вы как уехали, он прямо как в воду опущенный стал. А как увидел вас в окно, даже застонал. И мне потом сказал, ночью, когда Леночка уснула, все, мать, теперь с меня живого не слезут, что те, что другие. Береги Леночку, если что со мной случится. Ну а если до утра не тронут, может, выкарабкаюсь из этой передряги… Утром встал, чаю попил, есть ничего не стал. Только в окно посмотрел, прежде чем уйти… Он же к вам собирался идти. Так и сказал.