Франк Тилье - Пандемия Страница 62

Крущек открыл дверь, они вошли. В комнате стояла стужа. Пар вырывался изо рта полицейских при каждом выдохе. На полу, на сине-белой плитке, еще сохранились метки, оставленные криминалистами: следы желтого мела, указывавшие на расположение трупов. И кровь. Засохшая, черная. Она затекла в щели между половицами. Этот дом навечно сохранит отпечаток страшной бойни.

Шарко поднял глаза на стены. Христианские кресты были перевернуты, все без исключения. Он скрестил руки на груди, словно желая согреться. Хоть он и не был верующим, от этой символики дьявола, абсолютного Зла ему стало не по себе. Над головой, на одной из балок, он заметил символ из трех кругов.

– Пятое октября… – повторил поляк. – Юзьвяки погибли здесь шестого или седьмого октября, так утверждает судмедэксперт. Это не может быть совпадением.

– Это не совпадение. Если вирус был в людях до того, как оказался на немецком острове, и не распространился среди населения, это потому, что ему не дали времени. Носителей устранили.

Двое мужчин молча переглянулись. Шарко уставился на следы на полу.

– У меня такое впечатление, что мы нашли самых первых носителей болезни. Вирус, вероятно, зародился у свиней и попал в эти лагуны с испражнениями. Он был перенесен сюда насекомыми или собаками, подвергшись уж не знаю какой мутации. Не исключено, что он… еще мутировал на скотном дворе Юзьвяков, в птичнике.

– И в конечном счете заразил их самих.

Шарко пошатнулся. От собственных мыслей у него голова шла кругом.

– Я почти уверен, что Юзьвяки и были пациентами зеро.

Шарко принялся расхаживать взад-вперед, держась за подбородок.

– Подумаем. Второго октября Юзьвяки вызывают врача, потому что они заболели. Им ставят диагноз: грипп. Пятого октября некая пробирка попадает в руки французской лаборантки, которая обнаруживает грипп птиц. Через день или два сюда приходит убийца и истребляет всю семью, убив тем самым и вирус. Вопрос: если наши рассуждения верны, если эти люди были носителями зеро, как пробирка, содержащая микроб их болезни, могла оказаться три дня спустя за тысячу триста километров отсюда? Кто мог быть в курсе?

Крущек направился к выходу и выдал ответ, который Шарко уже знал:

– Их врач.

84

Скорчившаяся в углу Амандина не знала, сколько прошло времени.

Ей казалось, что несколько раз она отключалась. От жары, от этой удушливой сырости и тело, и нервы сдавали, и на нее навалилась чудовищная мигрень. Она, должно быть, теряла сознание, приходила в себя и снова проваливалась…

Вероятно, ночь подошла к концу? А какой сегодня день?

Воскресенье… Да, воскресенье, вспомнила она. Потеряв ориентиры в темноте, она по-прежнему слышала жуткие шорохи вокруг. Ей надо выбраться из этого ада. Она подумала о Фонге. Сердце встрепенулось. Она всегда думала о нем в самых трудных ситуациях. Ей хотелось увидеть его, прижать к себе, приласкать.

Ей удалось почерпнуть в этих мыслях немного мужества. Надо было двигаться, но закаменевшие мышцы отказывались повиноваться. Неимоверным усилием она встала на колени и ощупью поползла вперед. С нее градом лил пот, голова кружилась, она была обезвожена.

Молча она добралась до двери. Прижалась к ней ухом, пытаясь совладать с дыханием. С той стороны не доносилось ни звука. Если те двое поверили ее звонку в полицию, то наверняка сбежали.

Она решила посидеть не двигаясь с полчаса. Поди знай, может быть, в соседнем зале кто-то только и ждет, чтобы она попалась в ловушку. Утекавшие минуты были самыми долгими в ее жизни. Через некоторое время она решила, что никого нет и надо попробовать выйти. Руки ее дрожали, когда она отодвигала засов.

Глубоко вдохнув, она приоткрыла дверь, готовая захлопнуть ее при малейшем звуке.

Ничего. Только темнота. И свежий воздух, от которого ей несказанно полегчало.

Она вышла, двинулась вдоль стены так быстро, как только могла. Ее пальцы нащупали наконец рубильник, она включила ток и нажала кнопку выключателя рядом. Вспыхнул свет. Амандина затаила дыхание, огляделась.

Никого.

В комнате, откуда она вышла, тоже горел свет.

У молодой женщины не хватило духу повернуть назад, она боялась, что они могут вернуться с минуты на минуту. Она побежала, нашла винтовую лестницу, принялась карабкаться по ступенькам, помогая себе руками, чтобы подниматься быстрее. Дневной свет нарастал, по мере того как она поднималась, и забрезжила надежда, что она выберется, выйдет живой из этого ада.

Она добралась до первого этажа. В глубине комнаты – разбитое окно, осколки стекла на полу. За окном серело небо, накрапывал дождь. День, жизнь, овеявшая лицо свежесть. Амандина заметила в углу детектор движения, поставленный так, чтобы улавливать любое вторжение через окна.

Она выскользнула и оказалась на площадке, устремилась вниз по ступенькам, едва не падая. Никогда от холодного дождя ей не было так хорошо. Она ступила на бетон, побежала из последних сил, удивляясь, что еще держится на ногах.

Лесенка, ворота и наконец тротуар улицы Фриго.

Занимающийся день, шум уличного движения, люди под зонтиками.

Ее сердце чуть не выскочило из груди, когда она увидела припаркованную в нескольких метрах машину Эрве Кремье. Она сдержала крик: ей показалось, что кошмар начинается вновь, но машина была пуста.

Амандина выбежала на улицу и бросилась к первому же прохожему.

И разрыдалась у него на руках.

85

В двадцати километрах от Бышкова лежал Чаплинек, славный городок в окружении озер и рощиц, до которого, к счастью, не долетали тошнотворные запахи. У берегов были пришвартованы прогулочные катера, беззаботные рыбаки кучковались на понтонах. Шарко удивили количество и красота отелей, попавшихся им по пути.

– Люди приезжают сюда отдохнуть со всей Польши и из-за границы тоже, – сказал Крущек. – Разумеется, им не говорят о «БарнФилде». Здесь это слово табу.

Далеко на горизонте собирались черные тучи, предвещая приход циклона, который шел по Европе с запада на восток. Полицейские припарковались перед симпатичным частным домиком за оградой, в тихом месте на опушке леса.

– Врач должен расколоться, – сказал Шарко. – Я не хочу терять время на официальные процедуры.

– Не беспокойтесь, нам известно столько, что у него не будет выбора. И я тоже терпеть не могу процедуры.

До отъезда из Бышкова они расспросили насчет врача кое-кого из местных жителей. Ответы соседей были точными и внятными. У Шарко уже частично сложилось правдивое представление о зловещей организации, созданной для того, чтобы вирус заражал людей. Тем или иным образом врач был замешан. Оставалось выяснить, что ему известно и какова его роль в организации.

Большая собака выбежала им навстречу, когда они шли к крыльцу. Дверь открылась, не успели они постучать. Славомир Адамчак оказался здоровенным, чуть сутулым мужчиной лет сорока, с высокими скулами и кривым боксерским носом. На нем была рыбацкая одежда цвета хаки. В его серых глазах мелькнул огонек, когда он встретился взглядом с польским полицейским.

– Чем могу вам помочь, лейтенант?

– Мы с моим французским коллегой хотели бы поговорить с вами.

– Хорошо, но… у вас есть какие-то документы, что-нибудь? Сегодня ведь воскресенье, и у меня не так много времени.

– Собрались порыбачить на озере?

– Верно.

– Погода, похоже, портится.

Адамчак с улыбкой кивнул:

– Хороший рыбак плюет на погоду.

Улыбка тотчас исчезла, когда Крущек сунул ему под нос фотографию с места преступления. Шарко не понимал по-польски, но легко угадал намерения своего коллеги: идти напролом прямо к сути.

– Вот мои бумаги.

Врач поморщился. Он так и стоял в дверях, и дружелюбное выражение сползло с его лица.

– Чего вы, собственно, хотите? Я уже рассказал вам все, что знал. Это было два месяца назад, не так ли?

Крущек заговорил по-английски, чтобы Шарко понимал, резким жестом оттолкнув наскакивающую на него собаку.

– В начале октября. Скажите, вы по-прежнему каждую среду объезжаете деревни вокруг «БарнФилда» и оказываете помощь местным жителям?

– А почему нет? Это очень важно для меня. Я делаю это больше десяти лет. Эти люди страдают заболеваниями верхних дыхательных путей, диареей, они нуждаются в лечении, а если не прийти к ним, сами они с места не двинутся. К чему ваши расспросы?

– До приезда сюда мы опросили нескольких жителей деревни, которые были вашими пациентами в последние месяцы, – сказал Шарко по-английски. – Соседи Юзьвяков тоже страдают заболеваниями дыхательных путей. Дети, старики…

– И что же?

– Вы отбирали больных, у которых были симптомы гриппа, и только у них вы брали мазки. По их словам, это началось где-то год назад.

Славомир Адамчак попятился в прихожую, но полицейские наступали.

– Жители деревни рассказали, что во время ваших визитов вы имели при себе наборы для анализов, засовывали ватные палочки им в ноздри и закрывали их потом в специальных трубочках. Так или нет?