Эллери Куин - Кот со многими хвостами. Происхождение зла Страница 64

— Верю. Такую причину не выдумаешь! — Сидя рядом, он взял ее за руку. Холодная, неподатливая, абсолютно неживая. — Жизнь у вас скучная.

— Что вы имеете в виду?

— Руками никогда не работали.

— Это плохо?

— Наверно. — Эллери вновь уложил руку Делии ей на колено. — Такая женщина не вправе быть привязанной к полумертвому мужчине. Я бы понял, если бы он был святым, если бы между вами была любовь. Но догадываюсь, что он жесток, вы его ненавидите. Почему не начать новую жизнь? Почему не развестись? Против этого есть какие-то религиозные соображения?

— Можно было бы, когда я была моложе. А теперь… — покачала она головой. — Теперь все по-другому. Понимаете, у меня больше нет ничего.

Он недоверчиво сморщился.

— Вы очень добры к пожилой женщине, — рассмеялась она. — Нет, серьезно, мистер Квин. Я выросла в старом калифорнийском семействе. Строгое воспитание, монастырское образование, старомодные дуэньи, кастовая гордость, традиции… В отличие от родных я никогда серьезно к этому не относилась… Моя мать вышла за еретика из Новой Англии. От нее все отвернулись, что убило ее, когда я была маленькой девочкой. Я с родными совсем не общалась, но после смерти матери они уговорили моего отца отдать меня им под опеку. Меня растила тетка, носившая мантилью. Я выскочила за первого попавшегося, лишь бы уехать. Не они его выбирали — он был американцем, как и мой отец. Я его не любила, но у него были деньги, а наша семья бедствовала, мне хотелось бежать. Я порвала с родными, со своей церковью, со своим миром. Моя девяностолетняя бабка живет всего в трех милях отсюда. Мы восемнадцать лет не виделись. Она считает меня умершей.

Делия перекатила голову на спинке кресла.

— Через три года Харви умер, я осталась с ребенком. Не могла вернуться в материнскую семью, отец отправился в очередное путешествие… Потом познакомилась с Роджером Прайамом. Он мне понравился. Я пошла бы за ним в преисподнюю. — Она вновь рассмеялась. — Именно туда он меня и привел. Я скоро узнала, что Роджер на самом деле собой представляет, потом он превратился в калеку, я лишилась всего, ничего не осталось. Чтобы заполнить пустоту, попыталась вернуться к родным.

Это было нелегко, — пробормотала Делия Прайам. — Они не забывают и никогда не прощают. Впрочем, молодое поколение мягче, испорчено современностью. Конечно, помогли мужчины… Теперь это моя единственная опора.

Лицо ее выражало боль, которую невозможно ни разделить, ни облегчить. Эллери обрадовался, когда этот момент миновал.

— Они даже не подозревают, какую жизнь я веду в доме Роджера Прайама. Если узнают правду, я безвозвратно погибну. Уйти — значит быть обвиненной в предательстве. Женщины из высшей касты старого калифорнийского общества так не поступают, мистер Квин, каким бы муж ни был. Поэтому… я остаюсь.

Теперь происходит что-то непонятное. Если бы Лорел держала язык за зубами, я и пальцем бы не шевельнула. Но когда она стала настаивать, будто Леандра Хилла убили, возникли подозрения, которые грозят подорвать мое положение. Газеты рано или поздно уцепятся — удивительно, что еще не успели, — вдруг узнают, что Роджер в такой же опасности? Нельзя сидеть и ждать. Родня считает меня верной женой. Такой я и должна быть. Прошу вас, мистер Квин, взяться за дело по просьбе жены, ужасно озабоченной безопасностью мужа. — Делия передернулась. — Или это для вас слишком хлопотно?

— Было бы гораздо проще, — сказал Эллери, — покончить со всем, начать новую жизнь в другом месте.

— Я здесь родилась. — Делия взглянула вниз на Голливуд. В углу сада мелькнула Лорел. — Я имею в виду вовсе не мишуру, не ложные фасады. Говорю о горах, о фруктовых садах, старых миссиях. Впрочем, есть и другая причина, не связанная ни со мной, ни с родными, ни с югом Калифорнии.

— Какая?

— Роджер меня не отпустит. Он жесток, мистер Квин. Вы не знаете и не можете знать о его диких собственнических инстинктах, гордости, стремлении к власти… порочности. Мне иногда кажется, что я замужем за маньяком.

Делия закрыла глаза. В комнате было тихо. Снизу слышался луизианский говор миссис Уильямс, жаловавшейся золотому попугайчику в клетке над кухонной раковиной на скандальные цены на кофе. Невидимый палец писал в небесах над кварталом Уилшир: «МЮНЦ-ТВ». Пустая пишущая машинка толкала Эллери в локоть.

Но рядом сидела она — джунгли в батисте и набивном ситце. Бесцветный безликий голливудский дом никогда уже прежним не будет. При одном взгляде на нее, лежащую в глубоком кресле, охватывает волнение. Страшно даже представить его опустевшим.

— Миссис Прайам…

— Да?

— Почему вы не хотели, — спросил Эллери, стараясь не думать о Роджере, — чтобы Лорел Хилл вас слышала?

Делия открыла глаза.

— Мне не совестно разоблачаться перед мужчиной, но перед женщиной я провожу черту.

Сказано просто, но у Эллери по спине пробежали мурашки.

Он вскочил.

— Едем к вашему мужу.

Глава 3

Когда они вышли из дому, Лорел вежливо спросила:

— Контракт подписан, Эллери? Если да — с кем из нас? Или это неуместный вопрос и вообще меня не касается?

— Никакого контракта, — осторожно ответил он. — Не подписано никакого контракта, Лорел. Я просто хочу осмотреться.

— Разумеется, начав с дома Прайама.

— Да.

— В таком случае, раз уж все мы заинтересованы — правда, Делия? — надеюсь, не возражаете, если я тоже поеду.

— Конечно нет, милочка, — кивнула Делия. — Только постарайся не раздражать Роджера. Он потом всегда на мне зло срывает.

— Как считаете, что он скажет, увидев, что вы привезли детектива?

— О боже, — охнула Делия и тут же просветлела. — Слушай, дорогая, это ты приведешь с собой мистера Квина! Если не против… Трусость, конечно, но ведь мне с ним жить. Ты же первой отправилась к мистеру Квину.

— Ладно, — пожала плечами девушка. — Дадим вам фору. Поезжайте через Франклин и Аутпост, а я кружным путем через Кауэнгу и Малхолланд. Вы куда-то уже за покупками ездили?

Делия Прайам со смехом уселась в машину, новый кремовый «кадиллак» с откидным верхом, и направилась вниз по склону.

— Никакого сравнения, — заключила через секунду Лорел, держа открытой дверцу своего автомобиля, крошечного зеленого «остина». Эллери не понял. — Ни машина, ни водительница. Можете себе представить Делию в «остине»? Все равно что царица Савская в моторной лодке. Садитесь.

— Довольно необычный типаж, — равнодушно признал он, когда автомобильчик тронулся с места.

— Прилагательное верное, — кивнула Лорел. — Что касается существительного, на свете лишь одна Делия Прайам.

— На удивление честная и откровенная.

— Правда?

— По-моему. А вы как думаете?

— Мое мнение не имеет значения.

— Тем самым вы мне о нем сообщили.

— Ничего подобного! Впрочем, если хотите знать… Делию никогда до конца не понять. Она не лжет и правды не скажет — я имею в виду, всей правды. Всегда что-нибудь при себе оставляет, как гораздо позже выясняется, если вообще выходит на свет. Ну, я больше о ней говорить не намерена, потому что вы любое слово обернете против меня, а не против нее. Делия производит особенно сильное впечатление на больших шишек… Наверно, бесполезно расспрашивать, что она вам наедине сообщила?

— Потише, — попросил Эллери, придерживая шляпу. — Еще один такой ухаб — и я забью себя до смерти собственными коленями.

— Удачная попытка, Лорел, — похвалила себя девушка, летя с бешеным выхлопом по шоссе на Норт-Хайленд.

Через какое-то время Эллери спросил, глядя на ее профиль:

— Вы обмолвились, что Роджер Прайам никогда не встает с инвалидного кресла. Неужели буквально?

— Да. Никогда. Делия не рассказывала про это самое кресло?

— Нет.

— Фантастика. После паралича он пользовался обычной коляской, куда его приходилось сажать, как мне папа рассказывал. Видно, Роджер Львиное Сердце не вынес зависимости от помощников и заказал специальное кресло.

— Что ж, оно автоматически укладывает его в постель и вытаскивает?

— Вообще заменяет постель.

Эллери изумился.

— Действительно. Он в нем спит, ест, работает и так далее. Оно служит офисом, кабинетом, гостиной, столовой, спальней, ванной на колесах. Вещь замечательная. На одной ручке полочка, которая выдвигается вперед, поворачивается, поднимается — на ней подается еда, готовятся коктейли и прочее. Под полочкой ящички для ножей, салфеток, шейкеров, бутылок. На другой ручке такая же полка с пишущей машинкой, привинченной, разумеется, чтоб не упала. Под ней ящики для бумаги, копирки, карандашей и бог знает чего. В кресле две телефонные розетки — общая линия и частная с нашим домом, — кроме того, домофон с комнатой Уоллеса.