Нина Васина - Ангел Кумус Страница 64

Как всегда, перед самым вступлением в сон, Ева поймала в неизвестных пока для нее странствиях смерти образ отца. Мгновенная, как вспышка упавшей звезды, сказка на ночь:

«Однажды женщина решила спрятаться от Бога. Она сыграла в прятки со смертью и нашла такое место, куда уходит жизнь, покидая тело. И Бог не смог найти ее. Тогда мужчина сказал, что сам найдет женщину и этим обидел Бога. Женщина не найдена. Мужчина наказан. Его распяли: Богу – богово. Первой стала на колени у креста Спрятавшаяся и поклялась, прикасаясь поочередно к своему телу сложенными щепоткой пальцами, что ее голова, живот и руки никогда не забудут Ищущего, а ноги ей нужны свободными. Спи, моя прекрасная Плакальщица.»

«Вы позвонили в частную фирму по розыску пропавших мужчин и животных. Оставьте свой телефон…

– Мамочка, возьми трубку! Возьми, я знаю, что ты дома!

– Я дома, – пошатываясь, Ева добрела до телефона и нажала кнопку. – Прекрати называть меня «мамочкой». Сразу предупреждаю, у меня был очень тяжелый день, я только что исхитрилась заснуть.

– Не жалуйся. Ты нашла ее?

– Не могу сказать точно.

– Что это значит – повышает голос Илия.

– Это значит, что попытка удалась только с третьего раза. Мне пришлось залезть по компьютеру в Центральный медицинский архив. Ты, например, знаешь, что у новорожденных родинки, больше трех миллиметров в диаметре, считаются аномалией, как и родимые пятна? – Ева зевает, Илия вбирает в себя ее выдох на том конце трубки. – Я столько аномалий перерыла за шесть часов, что уже не могу смотреть на людей непредвзято. Результат такой: с 1949 по 1995 год родилась одна девочка с такой родинкой, как ты описал. В 1959 году в Москве. И учти, что после 1995 года в этот архив внесены данные только по России. Сколько еще таких родинок потом народилось в независимых республиках ближнего зарубежья, или просто в глухих деревнях, остается только гадать. Соответственно, неизвестно и количество старушек с подобной отметиной.

– Значит, – возбужденно дышит мальчик в трубку, – ей сейчас сорок четыре года?!

– Ты как будто огорчен?

– А может женщина в сорок четыре года родить ребенка?

– Может, – опять зевает Ева, – если у нее не случился ранний климакс. Какого черта вообще?! Приходи, обсудим особенности раннего климакса и твое странное внимание к женщинам с родинками на щиколотке.

– Не приду. Сколько тебе лет?

– Двадцать пять, – улыбается Ева, – но ты знаешь, я не люблю детей.

– Значит, ей было двадцать пять в 1984 году. Так?

– Я в полвторого ночи плохо считаю.

– А ты будешь красивей, чем сейчас?

– Вряд ли, – Ева оглядывает себя голую в зеркальной панели стенки.

– А была красивей раньше?

– Ну, мне иногда казалось, что самая красивая я была в двенадцать лет.

– Двенадцать лет – это мало.

– Смотря для чего.

– Ладно, прощай, – серьезно заявляет мальчик, и Ева улыбается, хотя сердце тревожно стукнуло невпопад.

– Прощай, – отвечает она легко. – Я тебя обидела чем-нибудь?

– Нет, – слышно, что Илия удивился.

– Значит, можно спросить?

– Спрашивай.

– А если эта женщина родилась до сорок девятого года?

– Нет, – подумав, отвечает Илия. – Она здесь, в твоем периоде рождения-смерти. Я это знаю точно. И тому есть подтверждение. Ангел, сшитый Фрибалиусом, чтобы ее охранять. У него голова от одной Венеры, руки от другой, ноги, которые нашел Караваджо, и тело Звездочета. Ангел, конечно, может ошибиться и не найти ее, но это только в том случае, когда женщина сама очень захочет спрятаться.

– Ничего не понимаю. Ты уверен, что твой мир существует на самом деле? Что это за игры со смертями? Восемьсот восемьдесят пять жизней. Почему именно столько?

– Просто потому, что все были сделаны. Больше не понадобится, – отвечает мальчик, не задумываясь. После паузы он вздыхает и говорит успокаивающе: – Не ломай голову, потому что на самом деле исконно сущих всего двое. Мужчина и Женщина. Даже остальные восемьсот восемьдесят три – уже варианты. Повеселить тебя?

– Давай.

– Истории не существует. Я тут покопался у вас в книгах, очень смешно! Вы считаете, что люди появились сорок тысяч лет назад, игнорируя даже находки горшков и украшений в раскопках трехсот тысячной давности.

– Очень жаль, но я плохо соображаю в таких цифрах и, честно говоря, мне не смешно.

– Ладно, я тебе подскажу, когда надо будет смеяться. Когда ты по телевизору наткнешься на срочное сообщение о том, что при раскопках в слое двухсот тысячной давности обнаружены предметы из неопределяемого сплава.

– Что в этом смешного? Слышала я такие сообщения, они кончаются предположительным анализом пребывания на нашей планете инопланетян.

– Инопланетян не существует. Клетки в твоем организме и Вселенная – одно и то же. А ядро одной клетки – Солнце. Не отвлекайся. Объясняю для дураков. Юноша с пауком, помнишь?

– Помню, – вздыхает Ева.

– У него на шее был медальон из силумина. Это не так давно изобретенный в вашем времени сплав металла серебристого цвета. Медальон попадет вместе с ним сначала в 1337 год, а потом, когда юноша состарится, умрет своей смертью и сгниет плотью, обвиснет на его оголившихся костях в склепе. В 1896 году будет найден при раскопках архитектором, и отправлен в музей. В 1987 году сделают анализ и определят, что в четырнадцатом веке не могло быть подобных сплавов. Ни-ког-да. А теперь – улыбочка: сначала ученые пройдутся в печати по поводу вторжения на планету инопланетян, потом сочтут ошибочной датировку, медальон поступит в скупку, его купит в девяносто первом папа юноши, и так далее. Но это уже интерпретации на тему.

– Эй, подожди! – перебивает Ева, у которой мгновенно сработал нюх и азарт. – Юноша лежал у себя в комнате в одежде! Почему это он окажется в прошлом с медальоном на шее?!

– Потому что есть вечные металлы, вечные предметы, камни, охраняющие душу.

– Урусуйка восьмой ученицы Отпевальщицы, – выдохнула Ева.

– Правильно. И раковины жемчуженосных моллюсков, кстати.

– Кстати, кстати… – грустно повторяет Ева. – Зачем тебе нужна именно эта женщина?

– Чтобы проникнуть в нее.

– Чего?.. – оторопела Ева.

– Я проникну в нее, это единственный способ иметь женщину при себе длительное время.

Справившись с накатившим шоком, Ева сдержано интересуется:

– Сынок, а ты не слишком загнул с эпатажным экспромтом?

– Включи воображение, мамочка! Отбрось шаблоны и злость на мое предполагаемое хамство. Я поживу в ней месяцев девять, потом рожусь и она будет любить меня долго-долго, пока я не вырасту в трудно управляемого подростка. Так что ближайшие десять лет ты обо мне не услышишь, не волнуйся. Будешь скучать? Молчишь. Что, трудно представить, как я – весь, целиком – превращаюсь в микроскопического сперматозоида?

Ева представила и засмеялась.

– Зря смеешься. Для человеков это будут трудные десять лет. Мне пора. Ты отличный сыщик.

– Согласна, повелитель человеков. Ты обо мне все знаешь, а я о тебе – ничего. Расскажи хоть что-нибудь!

– Я красивый, умный и добрый. Люблю мастерить и играть в прятки. Любимое животное – черепаха. Любимый цвет – красный.

– Цвет крови?

– Точно. Теплый и густой красный цвет.

Глава пятая. Расставленные ноги женщины – врата небесные?

«Уподобиться можешь ли женщине,

что безучастно отпирает и запирает врата небесные?»

Во сне опять падаю вниз. Перед сном я долго вспоминала все ужасы, которые могут присниться: мужчина в шляпе сзади, в толпе за мной, за мной! Потом еще две руки, ощупывающие окно с той стороны. Если все это вспомнить, то не приснится, но я не успела вспомнить все, и вот результат: опять валюсь с каких-то ступенек.

Я жду Су. Все дело в этом. Я жду ее с вечера, странно – с какого именно вечера я ее жду? Если со вчерашнего, то это неправда, – я жду ее со всех предыдущих вечеров и после всех вечеров, которые будут, а Су всегда приходит утром... Как совместить вечер-Су-утро? Ожидание представляется мне голодом: я будто уныло осматриваю холодильник и уговариваю себя отвлечься чем-нибудь. Вчера была газета. Я вытащила из ящика рекламную газету, чуть не заманилась, но вовремя очнулась и сунула в ящик рядом. Су говорит, что у меня аллергия на газеты. Она любит их нюхать, ей нравится запах типографской краски.

Ключ в замке. Пришла Су.

– На улице идет дождь. Я принесла молоко, еще хочу показать тебе кое-что, – она роется в сумке, потом похлопывает себя по карманам. – Господи, неужели потеряла?! А, вот, – Су кладет свое «кое-что» на стол рядом с пакетом молока.

– За такое «кое-что», по моему, полагается уголовная ответственность... Я надеюсь, газовый?

– Настоящий!

Мы рассматриваем пистолет.

– Такой маленький? И вообще он дряхлый!

– Да. Он старинный. Пистолет «Генель», – заявляет Су гордо, – Германия. Как раз для меня. Потому что, – объясняет она, заметив мой удивленный взгляд, – перед каждым выстрелом нужно будет снимать с предохранителя. Вот тут видишь, – она неумело вынимает магазин. – Смотри… Магазинная защелка связана с предохранителем. Короче, палить с перепугу во все подряд я не буду. Сто раз еще подумаю, да и пружина тугая. Вот. У меня сегодня клиент. И Сережа утром звонил. А клиент будет вечером.