Ядовитый воздух свободы - Анна Викторовна Томенчук Страница 64

Женщина чуть сжала его руку, закусила губу.

— Потому что у нас будет ребенок, Арни. Я беременна.

7 июня 2002 года

13:15

Спутник-7,

административное здание

лаборатории Арнольда Нахмана

Доктор Нахман долго сидел, развернувшись в кресле к окну и думая о своем. Полицейские ушли, заставив его сорвать пластырь с плохо зажившей, но уже почти не беспокоившей его раны. Он не мог уложить в голове новую реальность и просто отключился от нее, глядя в одну точку на горизонте и вновь и вновь переживая мучительно-счастливые моменты. Тогда новость о ребенке его огорошила. К тому моменту у него уже было двое детей и беременность Констанции в планы не входила. Равно как и ее решимость развестись. Он предлагал ей жить вместе, но она отказывалась. А после того разговора поменялось все. В первую очередь внутри него.

Телефон внутренней связи щелкнул.

— К вам Родерик Нахман, — сообщила секретарша.

Арнольд не пошевелился.

Глава шестнадцатая

Констанция Берне

Конец июня, 1965 год

Треверберг, спальный район

— Я думаю, нам надо развестись.

Мишель Берне, который только что уложил Луи спать и теперь занимался приготовлением вечернего чая, уронил ложку в баночку с медом и повернулся к жене. На его усталом от постоянного недосыпания лице застыло выражение, похожее на смесь шока и отчаяния. Но удивления там не было. Только неготовность признать действительность и наконец отпустить жену, хотя она вполне явно и открыто начала отдаляться еще год назад.

— Что? — машинально спросил он, всеми силами оттягивая тот момент, когда разговор станет по-настоящему серьезным. Констанция видела это сопротивление, чувствовала его. Он всегда так делал, избегал реальности, если она ему не нравилась, тянул. Она считывала все мысли мужа. И устала от него. Она его не любила.

— Это должно было когда-то случиться, Мишель, — спокойно продолжила женщина, наматывая прядку шелковистых волос на палец. — Мы слишком давно вместе. Прошли столько испытаний. Вокруг меня только боль и разочарование. А мне хочется жизни. Немножечко жизни.

— Я мешаю тебе жить?

— Скорее, я не люблю тебя, вот и все.

Женщина с видимым спокойствием подошла к нему и принялась заваривать чай, стоя настолько близко, что слышала его срывающееся дыхание. Руки мужа опустились на ее талию. Они были нежными и теплыми, как всегда. Но сейчас впервые за десять лет с момента их первого поцелуя Констанция подумала о том, что она хотела бы других прикосновений и другой жизни. Все было слишком идеально. Слишком закономерно. И теперь, когда она разгадала загадку тысячелетия и встретила человека, который перевернул ее душу, ей хотелось расправить крылья и взлететь. Старая семья в новый сценарий не вписывалась.

— Вчера еще любила, — эхом отозвался Мишель Берне. Его руки стали настойчивее.

Констанция развернулась в его объятиях и заглянула в глаза.

— Просто отпусти меня.

— Но… но я не могу. Я люблю тебя. У нас сын. Ты заберешь Луи?!

Она рассмеялась.

— Нет. Это твой сын.

— То есть ты бросаешь нас обоих?

— Даю вам право построить собственную жизнь.

Мишель отстранился. На мгновение Констанция почувствовала холод и одиночество, настолько пронзительные, что решение разорвать старые отношения таяло буквально на глазах. Женщина закусила губу и опустила голову, избегая пристального взгляда мужа. Она знала, что это будет сложно. Понимала, что Мишель ни за что не сдастся просто так, что станет до последнего изводить ее уговорами остаться, душить ее своей любовью. А ей хотелось совсем другой любви. И совсем другого мужчину рядом.

Особенно теперь.

Нахман выделил ей квартиру. Им. С ним она каждое мгновение чувствовала себя предельно, обезоруживающе, крышесносно живой. Он влюбился настолько же глубоко и внезапно, насколько и она. Только если он не мог что-то изменить в своем социальном статусе, завязанный на обязательствах перед городом, то ей ничего не стоило больше никогда не покидать Спутник-7. Перестать рваться на два фронта. Остаться там, где жили ее сердце и разум, в лаборатории, которая позволила ей прикоснуться к настоящей науке и получить стоящий результат. Под началом мужчины, который знал, что делает, и добивался того, чего хочет.

— Тогда уходи, — сказал Берне, не поворачиваясь. — Сегодня. Оставайся в своей лаборатории. Делай что хочешь. Документы передашь через адвоката.

— Мишель…

— Уходи.

— Куда?

Констанция обернулась так резко, что смахнула рукой чашку с чаем на пол. Горячая ароматная жидкость разлилась, а тонкое стекло рассыпалось на сотню частиц. Маленький Луи, сонный и помятый, стоял в коридоре. Мальчик был одет в чудную темно-синюю с золотыми солнышками пижаму. В руке он держал плюшевого кота, длинный хвост которого касался босых ног.

— Ма…

Он сделал несколько шагов вперед.

— Луи, иди к себе! — закричала Констанция. Но детская ступня уже опустилась на стекло.

— Ой! — вскрикнул мальчик и упал.

— Вызову скорую, — отчужденно и холодно пробормотал Мишель и, осторожно ступая, отправился в коридор, где висел телефон.

Луи расплакался. Но не истерично, как это обычно делают дети, а протяжно и горько, как может плакать только по-настоящему искренний человек. Мальчик тер глаза руками, бросил кота на пол, и мягкий ворс игрушки тут же наполнился стеклом. Ступни мальчика покрылись красным.

Констанция присела перед ним, предварительно бросив полотенце на осколки. Раны не были глубокими — несколько царапин. В правой ступне торчал осколок.

— Они уже едут, — сообщил Мишель, показываясь в дверном проеме. — Пара минут.

— Ма, — позвал Луи, потянувшись к ней, и схватился за воздух, смешно перебирая пальчиками свободной руки.

Констанция посмотрела на него. Слезы наконец прорубили себе дорогу сквозь логику, рационализацию и не свойственную ей пелену страсти. Женщина тихо застонала и закрылась руками. Луи уже не плакал. Только хмурился при малейшем движении. Он был будто бы парализован. Будто бы одурманен. Что он услышал? О чем подумал? Действительно ли она сможет оставить его в этой прошлой, безрадостной жизни? Действительно решится шагнуть навстречу будущему?..

Глава семнадцатая

Аксель Грин

7 июня 2002 года

13:47

Спутник-7,

административное здание

лаборатории Арнольда Нахмана

— Напомните, почему я не приехал к Нахману сразу? — шепнул Грин, наклонившись к уху Арабеллы.

Они спускались на лифте, вполне удовлетворенные и слегка взволнованные прошедшим разговором. Нахман подписал несколько бумаг, которые обязывали сотрудников корпорации отвечать на вопросы и предоставлять доступ к документам определенного типа. Безусловно, к государственной тайне никто следователей не подпустит, но общие сведения, которые могут