Нина Васина - Ангел Кумус Страница 67

Я проснулась через два часа. Сна как не бывало, в тусклом свете завагонного утра я увидела: нелепое качающееся пространство с людьми, возмутительные носки и оголившиеся во сне лодыжки, грязные стаканы на столиках, ребенка, настороженно следившего за мной. Темные глаза, нечесаные волосы, нежный рот и неподвижные крошечные ручки на мягкой байке одеяла. Глаза его иногда останавливались в одной точке, слегка таращились, и я догадалась, что он борется с дремотой, что он слегка напуган, потревожен, не может понять причин этой тревоги и боится пропустить нечаянно объяснение. А напротив сидела Су и смотрела в окно, это была Су-улыбка, я блаженно прикрыла глаза, стараясь задержать ее в себе подольше, а Су прикусывала губу и вместе с улыбкой это прикусывание делало ее лукавой.

– Куда мы едем?

– Не знаю. Давай спросим у проводницы.

Я отрицательно покачала головой, раскрыла сумочку Су и высыпала все перед собой. Су подсела поближе и мы подсчитали наши ресурсы. Впопыхах я сгребла в сумочку все, что попалось под руку, был даже пакетик с лезвиями, но денег оказалось мало, правда, была чековая книжка Су, мы облегченно вздохнули.

Мы сели ближе друг к другу, Су положила голову мне на плечо и заговорила тихо-тихо.

– Теперь все будет хорошо, у меня такое чувство, что жизнь начинается заново, не знаю, как объяснить. Так легко-легко! Как будто все, что я не пожелаю появится немедленно. Как будто детство на меня свалилось. А ты не со мной, это грустно, но пока ты рядом, и я очень этому рада. Ох, Вера, я ведь сделала это случайно, ты ведь понимаешь, мне это простится, я сегодня поняла, что мне это простится. Только бы не вспоминать, я научусь не вспоминать про голову. И все будет хорошо.

– О чем тебя просил Сережа?

– Это почти не имеет значения, он хотел, чтобы я посмотрела кое-что в документах у Дални, он знал про его приезд, у меня телефон прослушивается, да ладно, ерунда. А когда я отказалась, я так истерично отказалась, что он пошел навстречу и предложил дать Дални снотворное и посмотреть самому, рано утром, так что я даже ничего не замечу.

– Почему ты после этого разговора перепугалась и купила пистолет?

– Да... Как-то странно было, он никогда такого не предлагал, сказал, что это в интересах государства.

– Я так и знала, что этим и кончится, именно «государством»! – я с ожесточением стукнула кулаком по сиденью, – Ну как можно было заигрывать с такими людьми!

– Я не заигрывала, я хотела съездить во Францию! И вообще, чтобы не повеситься в наше время, нужно иногда подпитываться пылью пирамид и вуалями водопадов, да-да, не смотри так на меня!

– Конечно, не имея постоянного места работы! Надо быть полной идиоткой, чтобы так легко сунуться в эту мышеловку!

– Значит я – идиотка! Тебе легче? Не в этом дело!

– Легче. Значительно легче. Некоторых специально подставляют, проводят работу, а тебе просто приспичило съездить во Францию, да, и немножко в Италию, и совсем чуть-чуть – куда еще? А когда девочке не разрешили – она же не имеет постоянного места работы – девочка так огорчилась, что согласна была на все! Мелкие услуги: «вы просто перескажете нам ваш разговор и все!»

– Ты не о том, я все это уже слышала, Вер, попробуй меня понять, что-то случилось, слышишь!

– Неужели? Неужели что-то случилось, да не может этого быть?!

– Ты не хочешь понять. Я держала смерть в своих руках... Или это была жизнь? А вдруг – жизнь и смерть – не одиноки, что-то есть между ними, что-то более важное, чем они? Не смотри ты так на меня. Это выпало у меня из рук…

– Ради бога, не начинай сначала!

Проводница прошла по вагону и объявила скорую остановку в Бологое. Получается, что мы ехали с Ленинградского.

– Ты можешь оставить меня. Я справлюсь.

– С чем это ты справишься?

– С тем, что мне предстоит. Бог простит меня за то, что я сделала, должен простить!

– Ты случайно не рехнулась немножко?

– Разве что немножко...

Проводница остановилась возле нас, толстая и неряшливая, но с презрением во взгляде.

– Билетики, дамочки, пожалуйте!

– Мы едем далеко, – Су грустно смотрела в ее лицо. – Очень далеко.

Проводница таращилась на вещи из сумочки, в том числе и на заграничный паспорт Су.

Я спросила на французском, где билеты, не может ли она их найти. Су стала рыться в карманах, я совершенно не помнила ничего о билетах, может быть таксист отдал их проводнице, когда втаскивал нас в вагон?

– Докуда вы едете? – проводница немного растерялась и обозлилась одновременно.

– До конца.

C соседних полок с интересом наблюдали, как мы копошимся. Вдруг раздался ласковый мужской голос, от которого я вздрогнула. Прекрасно грассируя, немного тщательнее, чем можно было ожидать от настоящего француза выговаривая слова, с верхней полки мне посоветовали посмотреть в плащах, потому что «провожавший мужчина немного нас раздел и повесил плащи на крючки».

На это совершенно неожиданно отреагировала проводница, она заявила, что в последнее время в ее поезде «ездют одни проститутки!».

Пока я потрошила карманы своего плаща, Су вывернула карманы своего и выронила на пол пистолет. Немая сцена, во время которой Су улыбается, заталкивая его обратно, и радостно сообщает, что он водяной, игрушка. Я слишком опрометчиво для такого объяснения пытаюсь вручить проводнице билеты. Проводница уходит, мы начинаем собирать все вещи, валяющиеся на сиденьи в сумочку Су, но это не удается – все не помещается.

Тут мы начинаем хохотать до икотки, до слез, потому что Су заявила, что у нее всегда остаются лишние детали, что бы она не разбирала. Под наш истеричный хохот с верхней полки спускается мужчина, прекрасно говорящий по-французски. Он сообщает, что сейчас мы будем завтракать и приглашает четвертого попутчика с верхней полки присоединиться. Он шикарно пахнет, на нем полная выкладка для дипломатического приема, даже галстук, с ума можно сойти – спать в галстуке! Он достает из кейса баночку паштета, тонко нарезанный хлеб и маленькую бутылку коньяка. У него перстень на безымянном пальце, на перстне крошечная русалка изогнулась кольцом. Су зачарованно принюхивается и садится возле него. Я напротив. Мужчина предлагает немедленно, по-вагонному познакомиться и тут же сообщает, что он едет в Ленинград по делу, что он женат и что он – сутенер.

– Какая удача, вот так компания! – раздается с верхней полки, Я тоже туда, тоже женат, только я – наемный убийца!

На нас спустилось что-то огромное, все в мускулах, голое до пояса и в тренировочных штанах. Мужчина как бы пригладил волосы рукой спереди-назад, судорожным движением раздвинул плечи и вдруг потряс сначала мускулами на груди, потом, вероятно, на спине, но мы не увидели этого. Он лихо намазал паштет на хлеб и с достоинством протянул бутерброд Су. Потом мне. Следующий он проглотил сам, уши у него при этом двигались в такт пережевыванию, голова была бритой – зрелище завораживающее. От коньяка мы отказались, они пили его из крышечки, ярко-красной, с черной полоской.

– Вы на задание или с него? – француз жевал осторожно и незаметно, руки с безупречными ногтями все время двигались, что-то поправляя, переставляя, намазывая.

– На дело, – Бритый ловко наливал полную чашечку и словно выбрасывал ее в рот, – Нужно укокошить одного сутенера.

– Я всегда говорил, что эта профессия особо опасна! И чем же он провинился?

– Он, гад, девочек в поезде вербует, паштетом их прикармливает, а потом продает туркам в гарем!

– А какой способ, если не секрет, вы предпочитаете? Удушение? Укус ядовитой змеи? Снотворное? У вас в отделе госбезопасности, если я не ошибаюсь, любят снотворным баловаться!

Су дернулась и замерла, у меня закружилась голова, но я ей подмигнула.

– Ни боже мой! Огнестрельное оружие. Да вот оно! Сейчас и опробуем! – бритый просунул руку сзади меня и покопался в плаще Су.

– О! – он достал пистолет, – Как только будет тоннель, под шум колес, так сказать, и пальчики нужные здесь уже имеются! Сейчас опробуем…

И поезд въехал в тоннель.

Небольшая суматоха, чьи-то руки у моего лица, «не волнуйтесь, это шутка» – шепот по-французски в самое ухо, потом внезапно – свет, тишина и круглая аккуратная дырочка в стекле.

Су откинулась спиной к перегородке и запрокинула голову. Бритый жевал и улыбался одновременно приоткрытым ртом. Француз беспристрастно убирал остатки завтрака, завинчивал бутылку. Я изобразила полную идиотку и радостно спросила:

– Что это? – показывая на дырочку в стекле.

– Действует, – добродушно сказал бритый, – Однако, не мешает и освежиться, – он протиснулся между полками в направлении туалета.

Француз заговорил.

– Если бы я просто прогуливался по просторам нашей родины, я бы с удовольствием посетил прекрасные места, где творил Левитан.

Мы смотрели на него во все глаза, не двигаясь.

– Есть такие небольшие города, очень приличные со смешными названиями, например, «Умольня». Что-нибудь вам говорит это имя? Вот именно, абсолютно ничего! А между тем, прекрасный городок, тихий такой, и от Бологое два часа езды. У меня там домик, так, на всякий случай.. Иногда отдыхаю от Москвы. В нем живет тетушка Феня, добрая такая, только дура немножко. Вот… Но я всегда приезжаю туда, когда у меня неприятности, то есть, особенно, когда неприятности. Между прочим, до Бологое не будет остановок, но если вы пойдете в тамбур освежиться, вдруг какой-нибудь дурак дернет стоп-кран?..