Смерть по расчету - Алексей Макеев Страница 67

– Как вы думаете, кто мог стучать в стекло?

– Я подумал, что это кто-то из сотрудников. Может быть, забыл телефон или что-то произошло. Но за окном никого не было.

– Вы уверены?

– Нет, – Олег посмотрел на оперативника затравленным взглядом. – Я рассказываю то, что помню. Ведь я болен, этот стук был галлюцинацией! В окно снова постучали, но снаружи никого не было. Я несколько секунд вглядывался в темноту, но фонарь прекрасно освещал абсолютно пустую дорожку! Мне стало безумно страшно, и я вернулся к столу, чтобы включить свет. А когда включил лампу, альбома на столе не было. Я… я… был в таком шоке. Этот стук и пустота передо мной. Я бегал, искал, смотрел по всем углам, а в окно опять постучали, и этот стук продолжался и продолжался. И тут я понял, что сошел с ума! Нормальная жизнь закончилась!

– Так куда делся альбом? – уточнил Гуров.

– Я не знаю! Хоть убейте меня, четвертуйте! У меня был приступ, понимаете, приступ! Алкогольный психоз, белочка! К кому-то черти являются, а я стук слышал, память отшибло, и я действительно не помню, куда я дел этот альбом!

– Вы давно употребляли алкоголь? Выпивали этой ночью в музее?

– Что вы, ни в коем случае! Уже больше полугода держусь! Ни одного больничного!

– Тогда почему вы решили, что это галлюцинации?

– А что это, реальность, по-вашему?! Человек-невидимка стучал мне в окно, забрал со стола экспонат и спрятал?!

– Хорошо, предположим, это галлюцинации, но ведь вы говорите, что больше полугода не выпиваете.

– Мой мозг сожрал алкоголь. У меня пагубная, жуткая страсть! Я же объяснял вам, что все мои предки пили, сходили с ума из-за этого! Я всю жизнь бегаю от судьбы, лечусь, женился, взял ипотеку! А теперь все прахом, я болен, я больше не смогу жить как раньше… Ведь очевидно же, что у меня был приступ психоза, бред и галлюцинации. Я в этот момент уничтожил или куда-то спрятал альбом, а когда пришел в себя, совершенно не помню этого эпизода, – выражая сожаление, Завьялов развел пухлые руки. – Если бы я мог вспомнить, то обязательно рассказал бы. Поймите, я не хочу быть сумасшедшим и преступником, но болезнь оказалась сильнее меня.

– И как вы могли бы его уничтожить? – заинтересовался Гуров. – Альбом с монетами – это все-таки не книжка, пусть даже редкая и старинная. Ту сжечь можно.

– Не знаю… – пожал плечами его собеседник. – Наверное, никак. В кислоте растворить – это долго, да и не поднялась бы у меня на такое рука… наверное. Значит, сунул куда-нибудь… – Он, казалось, совершенно растерялся.

– На камерах видно, что вы выбегаете из здания музея. Это вы тоже не помните?

– Как убегал, помню. Я кружился по мастерской под этот жуткий стук, а потом понял, что мне конец. В ужасе бросился бежать.

– Почему не позвонили в полицию или своему начальнику?

– Я был в шоке. Поймите, я вдруг понял, что безумен. Бе-зу-мен! Я опасен для общества, для близких, для людей и для себя! Я бросился бежать в полном отчаянии, остановил первую попавшуюся машину и поехал домой. В тот момент не думал о работе, о музее, – от волнения Олег вскочил со стула, но санитар, находившийся в углу комнаты, тут же сделал шаг по направлению к Завьялову, и пациент снова опустился на сиденье. – Единственное, что мне было важно в тот момент, – это попасть в больницу, пока я не убил себя или постороннего человека. Может быть, еще не все потеряно, может быть, удастся меня вернуть обратно к нормальной жизни? Вы говорили с врачами, они смогут меня вылечить?

– Врач считает вас абсолютно нормальным, – немного исказил мнение доктора Лев, у него по-прежнему было подозрение, что Завьялов лишь играет роль больного человека, чтобы избежать наказания за кражу коллекции.

– Серьезно? – просиял Завьялов. – Я не сумасшедший?

– Да, и вам придется отвечать по закону за пропажу ценного экспоната, если вы не скажете, куда его спрятали, – тон у Гурова был сухим, чтобы реставратор понял, что ему грозит срок. – Вы будете просто вором, который воспользовался служебным положением и украл коллекцию стоимостью более миллиона долларов.

Завьялов снова привстал, бросил испуганный взгляд на крепкую фигуру санитара и плюхнулся на стул; от возмущения он беззвучно открывал и закрывал рот.

– Вы серьезно? Я преступник? Я?! Ведь я всю жизнь работаю в музее, сколько раз мог украсть, да что там украсть – подделать ценный экспонат. Но мне даже в голову подобное никогда не приходило! Да, я алкоголик и борюсь с этим, но я не вор, не обманщик, не предатель! – Олег выпалил фразу и затих, затем снова заговорил: – Если я здоров, то как же пропажа альбома, как же стук в окно? Как вы все это объясните?

– Этого не было, – спокойно ответил Гуров. – Вы все это придумали, чтобы прикрыться сумасшествием и совершить преступление. Но врачей вам не удалось обмануть, так что эти галлюцинации всего лишь выдумка.

Завьялов застыл с разинутым ртом, пухлые щеки опять задрожали. Он вдруг медленно сполз вниз по стулу и пополз на коленях к оперативнику:

– Умоляю, поверьте! Это было, мой бред, галлюцинации! Я слышал стук, я его слышал! – горячо зашептал реставратор. – Я не знаю, куда и как пропал альбом! Умоляю, найдите его! Мой сын, жена, квартира, вся моя жизнь в ваших руках.

Лев Иванович отшатнулся от трясущихся рук в крошках сухарей, которые вцепились ему в брючину. Санитар нажал на кнопку и бросился скручивать Завьялова. Тот же не сопротивлялся, лишь трясся и шептал:

– Помогите, умоляю, спасите меня!

В комнату влетела врач, на ее вопросительный взгляд санитар буркнул в сторону Олега:

– Прыгает, к посетителю на коленях пополз.

– Заканчивайте разговор. – Доктор внимательно посмотрела в лицо пациента. – Олег, пора идти в палату.

– Нет, – покрутил головой Завьялов. – Помогите мне, умоляю!

– Что случилось? – нахмурилась женщина, обращаясь с вопросом уже к Гурову. – Почему он так разволновался?

Но Олег не дал оперативнику ответить, он бросился к врачу и ухватил ее за лодыжку руками:

– Наталья Сергеевна, помогите. Вылечите меня, спасите. Мне надо вспомнить, куда я дел монеты.

– Какие монеты, Олег? – Врач взглядом остановила санитара.

– Когда я был в бреду, в приступе, то взял альбом с ценными монетами, – лихорадочно зачастил пациент. – Его сейчас ищут, нужно найти этот альбом, или меня посадят в тюрьму! Помогите мне вспомнить, у вас же должно быть лекарство! Вы сказали, что я здоров, почему я не