Дик Фрэнсис - На полголовы впереди Страница 68

Когда он скрылся из вида, я выпрыгнул на перрон и оказался рядом с Нелл, которая тщательно отмечала проходящих мимо нее пассажиров на листке, лежавшем в ее папке. Заглянув ей через плечо, я обнаружил, что это список тех, кого нужно было специальным автобусом доставить в отель "Четыре времени года". Как я с облегчением увидел, против фамилии Филмера тоже стояла галочка.

— Это все, — сказала наконец Нелл и посмотрела в сторону последнего вагона. — Кроме Лорриморов, конечно. Пойду-ка помогу им.

Я снова поднялся в вагон, чтобы забрать вещи, и через окно увидел, как мимо прошла печальная маленькая процессия: Мерсер с высоко поднятой головой и грустным видом, Бемби с непроницаемым лицом, горестная Занте, сочувствующая Нелл. Подождав, пока они не отойдут подальше, я пошел вперед через весь поезд. Он был тих и пуст — болельщики разошлись, угрюмого повара центрального вагона-ресторана не было видно, в сидячих вагонах не слышно было пения, двери опустевших купе были открыты настежь, исчез и китаец-повар с его вечной улыбкой. Я снова спустился на перрон и пошел вперед, мимо багажного вагона, где получил свой чемодан, и мимо вагона для лошадей, из окна которого выглядывала Лесли Браун — дракон был все еще на своем посту.

— Пока, — сказал я ей.

В первый момент она посмотрела на меня, как на незнакомца, и только потом узнала. И Калгари, и Ленни Хиггс — все это было трое суток назад.

— А, да… До свиданья.

Поезд должен был отъехать задним ходом, чтобы отвести вагон с лошадьми и конюхами на боковой путь, откуда их по шоссе доставят в Выставочный парк. Мисс Браун, по-видимому, должна была их сопровождать.

— Желаю выиграть на скачках, — сказал я.

— Я никогда не играю.

— Ну, тогда желаю просто повеселиться.

Она бросила на меня такой взгляд, словно это был какой-то непристойный намек. Я помахал рукой нашей непреклонной хранительнице, миновал локомотив, где в крохотном окне высоко вверху виднелся темный силуэт машиниста, и вошел в вокзал.

Лорриморам не дали спокойно уйти — их окружили люди с блокнотами, фотоаппаратами и срочными заданиями редакций. Мерсер держался вежливо. Нелл выручила все семейство и усадила в автомобиль, а сама села в длинный автобус, поданный для владельцев. Я подождал поодаль, пока они все не уедут, а потом взял такси, поехал в отель "Хайетт", взял себе номер и позвонил в Англию.

Дома, в Ньюмаркете, бригадного генерала не было. Чей-то голос сказал, что я могу попробовать поискать его в Лондоне, — в его клубе, и сообщил уже знакомый мне номер. Я позвонил в бар "Хоббс-сандвич", где, к моему облегчению, мне сказали, что он как раз только что подошел к стойке, чтобы взять свою первую за вечер порцию сильно разбавленного виски.

— Тор! — воскликнул он. — Где вы?

— В Ванкувере. — Мне был хорошо слышен звон стаканов и говор. Я представил себе темные дубовые панели, увешанные портретами джентльменов в бакенбардах, пышных париках и маленьких крикетных шапочках, все это показалось мне каким-то очень далеким, не только в пространстве, но и во времени.

— Хм-м… — сказал я. — Не могу ли я позвонить вам снова, когда вы будете один? Разговор будет довольно долгий. Но только хотелось бы поскорее.

— Это срочно?

— Довольно-таки срочно.

— Не кладите трубку. Я поднимусь в свою спальню и попрошу переключить разговор туда. Подождите.

Я стал ждать. В трубке несколько раз щелкнуло, потом снова прозвучал его голос, на этот раз без всякого звукового сопровождения:

— Хорошо. Что случилось?

Я говорил, как мне показалось, очень долго. Когда я замолкал, он хмыкал себе под нос, давая мне знать, что слушает, а под конец сказал:

— Вы просите совсем немногого. Всего лишь чуда.

— Есть рейс "Эйр Канада" из Хитроу завтра в три часа дня, — сказал я.

— У них будет весь понедельник и весь вторник, чтобы раздобыть эту информацию, потому что, когда во вторник в Ванкувере только одиннадцать утра, в Англии уже семь вечера. И они могут выслать ее по факсу.

— При том условии, — сказал он сухо, — что в Жокейском клубе, в Выставочном парке, есть факс.

— Я проверю, — сказал я. — Если нет, я его раздобуду.

— А что думает обо всем этом Билл Бодлер? — спросил он.

— Я еще с ним не говорил. Сначала нужно было договориться с вами.

— Какой ваш номер телефона? — спросил он. — Я об этом поразмыслю и перезвоню вам через десять минут.

— "Думай, прежде чем действовать"?

— Так надежнее всего, если только на это есть время.

Он размышлял не десять минут, а двадцать, и я уже не находил себе места от нетерпения. Когда телефон зазвонил, я сделал глубокий вдох и поднял трубку.

— Попробуем, — сказал он. — При условии, конечно, что Билл Бодлер согласится. Если мы за это время не сможем получить информацию, возможно, придется все отменить.

— Хорошо.

— А если не считать этого, — сказал он, — то неплохо сработано.

— Спасибо штабным, — отозвался я.

Он рассмеялся:

— Лестью вы повышения в чине не добьетесь.

Глава 20

Мне не терпелось поговорить с миссис Бодлер. Я набрал ее номер, но трубку взял сам Билл.

— Привет, — удивленно сказал я. — Это Тор Келси. Как ваша мама?

Наступила долгая зловещая пауза.

— Она плохо себя чувствует? — спросил я в тревоге.

— Она… э-э… она умерла. Сегодня утром.

— Не может быть! — "Это невозможно, — подумал я. — Невозможно!" — Я только вчера с ней говорил.

— Мы знали… она знала… что речь идет о нескольких неделях. Но вчера вечером наступил кризис.

Я не мог выговорить ни слова. Ощущение было такое, словно мне вернули тетю Вив и тут же забрали ее снова. А я так мечтал с ней повидаться…

— Тор? — прозвучал в трубке голос Билла.

Я проглотил комок, стоявший в горле.

— Ваша мама была… замечательная женщина.

"Он по голосу услышит, что я едва сдерживаю слезы, — подумал я. — Он решит, что я ненормальный".

— Если вам от этого станет легче, — сказал он, — могу сообщить, что она была о вас примерно такого же мнения. Вы помогли ей хорошо провести ее последнюю неделю. Она хотела жить, чтобы узнать, что произойдет. Перед смертью она сказала: "Я не хочу уходить, пока не кончится эта история. Я хочу увидеть этого молодого человека-невидимку". Ей становилось хуже и хуже… все это время.

Спешить не надо в эту ночь покоя,Под вечер надо биться, гореватьИ возмущаться тем, что свет уходит…

— Тор? — произнес Билл.

— Мне очень жаль, — сказал я, немного взяв себя в руки. — Очень жаль.

— Спасибо.

— Вы, наверное, сейчас… — начал я и беспомощно умолк.

— Ошибаетесь, — мгновенно ответил он. — Я ждал здесь вашего звонка. Мы с вами не оправдаем ее надежд, если не станем действовать дальше. У меня было много часов, чтобы об этом подумать. Меньше всего она хотела бы, чтобы мы сдались. Поэтому я начинаю с того, что сообщаю вам: мы получили телекс от Филмера, где он объявляет, что стал единственным владельцем Лорентайдского Ледника. Но мы намерены уведомить его, что Скаковая комиссия провинции Онтарио лишает его лицензии на владение лошадьми. Мы сообщим ему также, что он не будет допущен на прием в Выставочном парке.

— Я бы… э-э… предпочел сделать это иначе, — сказал я. — Что вы хотите сказать?

Я глубоко вдохнул, заговорил и снова говорил долго. Он слушал так же внимательно, как и генерал, время от времени покашливая, и в конце концов сказал только:

— Хотел бы я, чтобы она была еще жива и могла все это слышать.

— Я тоже.

— Ну что ж… — Он помолчал. — Я поддерживаю. Главная проблема — время.

— Да.

— Вам лучше самому поговорить с Мерсером Лорримором.

— Но…

— Никаких "но". Вы там. Я не смогу попасть туда раньше, чем завтра к вечеру, хотя бы потому, что по вашему плану я много чего должен сделать здесь. Незамедлительно переговорите с Мерсером — нельзя, чтобы он вернулся в Торонто.

— Ладно, — неохотно ответил я. Впрочем, я так и знал, что сделать это придется мне.

— Хорошо. Вы наделяетесь всеми полномочиями, какие вам только понадобятся. Мы с Вэлом вас поддержим.

— Спасибо. Большое спасибо.

— Увидимся завтра, — сказал он. Я медленно положил трубку. Смерть бывает невероятно несправедлива, все это знают, но как обидно, как обидно…

Не только горе, но и возмущение охватило меня. "Спешить не надо в эту ночь покоя…" По-моему, если я правильно помню, то последними словами, которые она мне сказала, были: "Спокойной вам ночи". Спокойной ночи вам, дорогая миссис Бодлер. Идите спокойно. Идите радостно в эту ночь покоя.

Некоторое время я сидел без сил, невыспавшийся, терзаемый болью и унынием, навеянным ее смертью, чувствуя, что на предстоящие два дня меня просто не хватит, пусть даже я сам все это задумал.