Татьяна Полякова - Огонь, мерцающий в сосуде Страница 7

Достав из сумки телефон, я набрала номер. Мобильный Генриетты был отключен. Вцепившись в перила моста, я всматривалась в темную гладь реки, тихонько поскуливая.

– Генриетта, – прошептала едва слышно, и вот тогда, оглянувшись, увидела что-то светлое возле перил напротив. На асфальте женские туфли, а рядом с ними сумка. Ее сумка. Перегнувшись так, что едва держалась на ногах, я увидела белый шарф, зацепившийся за что-то чуть ниже перил. Я встала на колени и, просунув руку между кованых прутьев, попыталась достать шарф. Под ночным ветром он то приподнимался, то плавно опускался вниз, похожий на крылья неведомой птицы. Мне удалось ухватиться за него, и через мгновение шарф был в моих руках. Зарывшись в него лицом, я сидела не шевелясь, думая о том, что это ее прощальный подарок. Мы действительно оказались похожи, она тоже мечтала вырваться, только, в отличие от меня, у Генриетты хватило на это мужества.

Вместе с горечью я чувствовала что-то вроде зависти и тешила себя нелепыми фантазиями: вот мы, взявшись за руки, прыгаем вниз, холодная вода смыкается над головой, и я на краткий миг чувствую себя свободной.

– Почему ты не дождалась меня? – спросила я с обидой. Взяла ее сумку, дернула молнию. В кармашке лежал паспорт. Она и вправду оказалась Генриеттой. Генриетта Александровна Романова. Тридцать лет. А я-то думала, она ненамного старше меня. Я смотрела на ее фотографию, и впервые меня по-настоящему поразило наше сходство. Внешнее сходство. Нет, конечно, перепутать нас было невозможно, и за сестер, пожалуй, не примешь. Впрочем, сестры необязательно похожи. Ярко-синие глаза, волосы с медным отливом, тот же овал лица, пухлые губы, чуть вздернутый нос... В ту минуту я вдруг почувствовала, что боль отступает, а на смену ей пришла робкая надежда. Сама того не ведая, Генриетта дала мне шанс: изменить свою жизнь, стать другим человеком.

Еще не отдавая себе отчета в своих действиях, я сбросила обувь и примерила туфли Генриетты. Они оказались чуть-чуть великоваты. Намотала ее шарф на шею, сняла свой кардиган и перебросила через перила, рукав зацепился за кованую завитушку ограды, и я удовлетворенно кивнула. Вынула из своего кошелька кредитные карты и деньги, их было немного, тысяч пять. Схватила сумку Генриетты и быстро зашагала к набережной, моя сумка с паспортом, и туфли так и остались на асфальте. Я двигалась пошатываясь, точно пьяная, в голове ворох мыслей, сердце бешено стучит. Заметив скамью, пристроилась на краешке, дрожа от ночного ветра. Паспорт, что-то было в паспорте. Так и есть. Железнодорожный билет. Значит, Генриетта действительно собиралась уехать? Перебравшись поближе к фонарю, я внимательно рассмотрела билет. Поезд отходит в 2.30. Железнодорожный вокзал в трех троллейбусных остановках отсюда. Я успею. Придется идти пешком, таксист может меня запомнить, и на центральные улицы лучше не выходить.

Я свернула в ближайший переулок, ускоряя шаги, почти бежала. На женщину без багажа проводница обратит внимание... Возле вокзала есть торговый павильон, работает круглосуточно. Я как-то покупала там зубную щетку, забыв свою дома. Мы направлялись с мужем в аэропорт, и он сказал, что проще заехать сюда, чем возвращаться... Увидев впереди вокзал, я замерла на мгновение: «Неужели я это сделаю? – и фыркнула зло: – Я ничего не боюсь. Я больше никогда ничего не буду бояться».

На вокзале я оказалась за сорок минут до отправления поезда. Торговый павильон работал. Первым делом я отправилась к банкомату. Раз за разом снимала деньги, пока не увидела надпись: кончились банкноты. Пухлая пачка денег теперь лежала в сумке. Утром попытаюсь снять еще, может, повезет и к тому моменту карточки не будут заблокированы.

Тучная брюнетка клевала носом, сидя на высоком стуле в единственном работающем отделе, остальные были закрыты, на клочках бумаги написано от руки «Технический перерыв». Но в том отделе, что работал, было все необходимое: дамская дорожная сумка из кожзаменителя с лейблом известной фирмы, по цене, за которую у этой самой фирмы можно приобрести разве что заклепку, зубная щетка, теплый свитер и журнал. Женщина равнодушно взяла деньги, даже не взглянув в мою сторону.

Я услышала объявление о посадке и отправилась на третий перрон, по дороге надев только что купленный свитер. Поезд проходящий, на перрон вместе со мной спешило человек десять, не больше. Возле восьмого вагона отчаянно зевавшая проводница стояла в одиночестве. Я поздоровалась, протянула ей билет вместе с паспортом и широко улыбнулась.

– Второе купе, – сказала она. – Выбирайте любую полку, вагон почти пустой.

Войдя в купе, я включила свет и устроилась возле окна. Через десять минут поезд тронулся, в темноте мерцали редкие огни, и, провожая их взглядом, я дала себе слово, что никогда сюда не вернусь. Еще через десять минут заглянула проводница, спросила, не хочу ли я чая, и пожелала счастливого пути. Я разделась, юркнула под одеяло, закрыла глаза и почти мгновенно уснула.

Утром меня разбудила проводница.

– Скоро прибываем.

Я потянулась, не спеша вставать, и еще минут пятнадцать лежала с закрытыми глазами. «Неужто я сделала это?» – с удивлением думала я. Само собой, я догадывалась, что мое вчерашнее внезапное решение было из тех, которым тараканы в голове обычно аплодируют стоя. Но, несмотря на это, ни страха, ни тем более раскаяния не чувствовала.

Прихватив полотенце, я отправилась в туалет, на ходу размышляя. У меня есть паспорт, а, значит, есть возможность где-то устроиться. Если повезет, мой муж поверит, что я этой ночью бросилась с моста. Немногочисленные знакомые решат, что на меня так подействовала гибель брата, я и раньше производила впечатление девицы без царя в голове, и окончательно свихнуться такой, как я, ничего не стоит. Течение в том месте сильное, и то, что труп не обнаружат, особо подозрительным не покажется.

«Я сняла деньги в банкомате после своей предполагаемой кончины, – напомнила я себе. – Но ведь сумку мог обнаружить кто-то из случайных прохожих и позаимствовать деньги и кредитки. Бессонов потешался над моей привычкой держать в кошельке листок бумаги с написанным на нем кодом кредитных карт. «Мечта карманника», – говаривал он и добавлял, что запомнить четыре цифры для меня задание повышенной сложности. Теперь это очень кстати. Неудивительно, что предполагаемый прохожий без признаков сознательности сразу припустился к банкомату. Плохо то, что банкомат на вокзале. Тетка в торговом павильоне могла меня запомнить. Это очень плохо. Способна она узнать меня на фотографии? С уверенностью вряд ли. Номер моего мобильного, конечно, проверят, на звонок Генриетты обратят внимание. И при желании выяснят, что она в ту же ночь покинула город. Вполне вероятно, что моя сумка и туфли в действительности привлекут внимание случайного прохожего, который решит их присвоить и о находке не сообщит. Следовательно, мое исчезновение с мостом никак не свяжут, то есть я не покончила жизнь самоубийством, а попросту сбежала. И в этом случае единственная зацепка – звонок Генриетты. Все упирается в этот самый звонок.

Ее мобильного в сумке не было, и свой я выбросила в реку, но это ничего не меняет. Телефон Генриетты наверняка зарегистрирован, и Бессонов очень быстро узнает ее фамилию. И, разумеется, захочет найти, чтобы задать вопрос, какое отношение она имеет к его жене. Звонок можно было бы принять за случайный, если бы я не перезвонила, говорили мы несколько минут, слишком много для того, чтобы выяснить, что кто-то просто ошибся номером. А может, мои страхи напрасны? И искать меня муж не станет? Не меня даже, а неведомую ему Генриетту. «Не лги себе, – усмехнулась я. – Птичка выбралась из клетки, и он захочет ее вернуть. Птичка ему даром не нужна, но здесь дело принципа». Следует приготовиться к худшему: он будет искать Генриетту. Искать по всей стране? Есть у него такие возможности? Наверное, есть, хотя... может, его могущество я преувеличиваю? «А если тело Генриетты найдут?» – пришла мне в голову здравая мысль, правда, с большим опозданием. У нее должны быть родственники, знакомые, которые смогут ее опознать. И возникнет вопрос: а кто отправился на поезде с ее паспортом? И тогда мне придется скрываться не только от мужа, но и от следствия. Кто поверит в мой рассказ в этом случае? Куда логичнее предположить, что я столкнула Генриетту с моста, чтобы обзавестись документами. И вместо вожделенной свободы я получу тюремный срок.

При мысли об этом я похолодела, но тут же погнала привычные страхи прочь: я ведь дала себе слово, что больше ничего не буду бояться.

Поезд в последний раз качнулся и замер на перроне, я подхватила дорожную сумку и направилась к выходу.

– Удачи, – сказала мне на прощание проводница.

– Спасибо. – В чем в чем, а в удаче я очень нуждалась.

Раннее утро, но на вокзальной площади уже многолюдно. Возле стоянки такси образовалась очередь. Заметив кафе с приветливо распахнутой дверью, я направилась туда. Есть не хотелось, а вот выпить кофе я была не прочь. Устроилась за ближайшим столиком и попыталась решить, что делать дальше. Задерживаться в этом городе не следовало. Если меня будут искать, то, конечно, начнут отсюда. Мысль снять деньги в банкомате тоже придется оставить, это ведь след. Случайный прохожий снимает деньги в банкомате сначала в одном городе, а потом в другом... При разумной экономии снятых денег мне хватит надолго. Купить билет на ближайший автобус, для этого паспорт не понадобится, и мой след здесь и оборвется. Оказаться далеко отсюда и попытаться устроить свою жизнь. Снять квартиру, найти работу. Для начала сгодится любая работа, лишь бы не приглядывались к паспорту.