Элизабет Джордж - Всего одно злое дело Страница 7

– Хочу спросить, – голос был мягким, с акцентом, в котором слышалось его прошлое, с карибскими и африканскими предками.

– О чем?

– Инспектор Линли. Он мне рассказал… Ну то есть… Все рассказал. Ну, ты понимаешь. Не моего ума дело, но мне показалось, что что-то стряслось – ну я и спросил. Ну и, – кивок головы в сторону кабинета Изабеллы, – все вот это.

«Понятно, – подумала Барбара. – Он говорил про ее волосы, но все будут об этом говорить или ей в лицо, или у нее за спиной. В конце концов, Уинстон, как всегда, не изменяет своему такту и говорит открыто».

– Инспектор рассказал мне, что произошло. Про Хадию и ее мамашу. Слушай, я знаю, что она… то есть что ты чувствуешь по этому поводу, ну и все такое. Барб, я не думал, что босс согласится дать тебе отпуск, поэтому…

Он протянул ей вырванный из календаря листок. Листок был из настольного календаря, одного из тех, в которых наверху каждого листка была написана какая-нибудь поучительная сентенция. На этом, в частности, стояло: «Хочешь рассмешить Господа – расскажи ему о своих планах», что, по мнению Барбары, как нельзя лучше подходило к нынешней ситуации. На самом листке каллиграфическим подчерком Уинстона было написано имя Дуэйн Доути и адрес на Роман-роуд в Боу, вместе с телефоном. Прочитав все это, Барбара подняла глаза на Уинстона.

– Это частный детектив, – сказал он.

– Как тебе это удалось так быстро?

– Как и всем – через Интернет, Барб. Страничка сайта с информацией от благодарных клиентов и все такое. Может, он это и сам разместил, но на него стоит обратить внимание.

– Ты знал, что она прикует меня к столу, ведь так? – подозрительно спросила Барбара.

– Да… то есть догадывался.

Уинстон опять тактично не сказал ни слова о ее внешнем виде.

Ноябрь, 19-е

Боу, Лондон

Следующие два дня Барбара пахала на работе, как раб на галерах. Это включало в себя несколько встреч с представителем Генпрокуратуры, единственным светлым моментом в которых было приглашение на ленч во впечатляющей столовой Миддл-Темпла. Ленч мог бы быть более приятным, не начни Королевский адвокат обсуждать дело в мельчайших подробностях. И в этой ситуации, когда дареному коню… и так далее, Барбаре пришлось призвать на помощь весь свой юмор и здоровый пофигизм, однако и это не уменьшило ее желания уткнуться лицом в гороховое пюре и умереть, вдохнув добрую порцию углеводорода. Это была именно та работа, которую она ненавидела, и Хейверс подозревала, что исполняющая обязанности суперинтенданта Ардери специально заставляла ее заниматься этим, так как это был единственный способ отомстить Барбаре за то, что она сделала с собой.

Ей пришлось полностью выбрить голову. Ничего другого придумать было нельзя, так как стрижку сохранить не удалось. С оставшейся щетиной Барбара напоминала то ли неонациста, то ли боксершу. Все это скрывалось под целым набором разнообразных вязаных шапочек, которые она закупила на рынке на Бревик-Стрит. Сейчас велись два расследования, на которые ее можно было бы назначить, будь на то соизволение Ардери. Инспектор Филипп Хейл возглавлял одно, инспектор Линли – другое. Но Барбара знала, что до тех пор, пока Изабелла Ардери не решит, что сержант уже достаточно наказана за свои грехи, ей придется иметь дело с генпрокуратурой и показаниями свидетелей, которые Королевский адвокат жаждал еще раз перепроверить.

Они закончили после полудня, на второй день после стычки Барбары с суперинтендантом. Барбара подумала, что это ее шанс, и решила им воспользоваться. Она позвонила Ажару на работу, сказала, что едет к нему, и спросила, где его найти. Он объяснил, что у него встреча с четырьмя дипломниками в лаборатории.

– Ждите меня там, у меня есть для вас нечто важное.

Найти лабораторию оказалось легко. Это было место халатов, компьютеров, вытяжных шкафов и табличек «ОСТОРОЖНО». Все это дополнялось впечатляющими микроскопами, чашками Петри, коробками слайдов, застекленными шкафами, холодильниками, вращающимися стульями, компьютерными рабочими станциями и другими, более загадочными предметами. Когда Барбара нашла Таймуллу среди всего этого великолепия, он вежливо представил ее своим студентам. Но вид Ажара заставил ее мгновенно забыть их имена.

С момента исчезновения Хадии Барбара виделась с ним ежедневно. Она приносила ему еду, хотя видела, что ест он очень мало. Сегодня Таймулла выглядел хуже, чем когда-либо – наверное, от недосыпа, решила она. Очевидно, он держался только на сигаретах и кофе. Так же, впрочем, как и она сама.

Барбара спросила его, как быстро он может освободиться. Добавила, что принесла информацию о человеке, который, возможно, сможет помочь. Это частный детектив. Услышав это, Ажар сказал, что освободится немедленно.

По дороге в Боу Барбара рассказала о том, что ей удалось узнать о человеке, в чей офис они сейчас направлялись. Несмотря на уверения неизвестных «удовлетворенных клиентов», она навела о нем справки, что было не очень сложно, принимая во внимание всю ту ерунду, которую люди помещали о себе в Интернете. Барбара узнала, что Дуэйну Доути пятьдесят два года, что по воскресеньям он играет в регби, что он женат уже двадцать шесть лет и у него двое детей. Судя по фотографиям на его страничке в «Фейсбуке», она решила, что он больше всего гордился тем, что каждое последующее поколение его семьи живет лучше, чем предыдущее. Его предки зарабатывали на жизнь в угольных шахтах Уигана. Его дети окончили престижные университеты. Дела для клана Доути развивались таким образом, что его внуки, если они у него будут, закончат уже Оксфорд или Кембридж. Короче говоря, семья была очень амбициозной.

Однако офис Доути располагался в здании, которое было далеко от каких-либо амбиций. На первом его этаже располагалось заведение, носившее гордое название «Кровати и полотенца для тех, кто понимает». В настоящий момент оно было закрыто, а на окна были опущены бледно-голубые защитные шторы, сильно траченные ржавчиной. Сами «Те, кто понимает» располагались в узком здании, втиснутом между отделением банка и халяльным гастрономом. Странно, но улица была практически пустынна. Двое мужчин мусульманской наружности в традиционной одежде выходили из подъезда здания метрах в тридцати – и всё. Большинство магазинов были закрыты. Это был далеко не Центральный Лондон, с его забитыми днем и ночью тротуарами.

Они нашли вход в офис Дуэйна Доути, пройдя в дверь левее «Тех, кто понимает». Та была не заперта и открывалась на лестницу, у подножья которой был линолеум, на котором лежал коврик с приветствием. Вверх по лестнице располагались всего два офиса. На двери одного висело объявление «Стучите, пожалуйста»; на другой, в которую стучать, видимо, было не обязательно, висело объявление с требованием не выпускать кошку.

Они выбрали ту, в которую надо было стучать. Они постучали, и мужской голос с акцентом, который предполагал, что Доути переехал из Уигана в Восточный Лондон много, много лет назад, пригласил их войти. Барбара успела предупредить Ажара, что не будет говорить, что она из полиции. Доути мог подумать, что это какая-то полицейская операция, чего им совсем не хотелось.

Они застали его за попытками загрузить фотографии в электронную рамку. Руководство пользователя было разложено на столе, вместе со шнурами, фотоаппаратом и, собственно, самой рамкой. Детектив уткнулся в руководство, сжав одну руку в кулак, а другой делал непроизвольные движения, как будто хотел смять руководство в комок.

Он поднял на них глаза.

– Написано каким-то китайцем с садистскими наклонностями. И зачем только я с этим связался…

– Понятно, – ответила Барбара.

Даже если бы она не знала, что он играет в любительское регби, форма его носа тут же выдала бы эту тайну. Казалось, что тот был сломан множество раз, и его врач, в конце концов, отчаялся, поднял руки в знак поражения и сказал: «Сдаюсь. Пусть остается, как есть». Нос извивался из стороны в сторону и придавал лицу такой асимметричный вид, что от него невозможно было оторвать глаз. Все остальное в мужчине было средним: средняя комплекция, средний вес, средне-каштановые волосы. Если забыть о носе, то Доути был человеком, на которого вряд ли обратишь внимание на улице. Но нос делал его незабываемым.

– Я полагаю, мисс Хейверс, – сказал он, вставая.

«Рост тоже средний», – подумала Барбара.

– А это ваш друг, о котором вы говорили? – добавил детектив.

Таймулла пересек комнату и протянул руку:

– Таймулла Ажар.

– Господин Ажар?

– Нет, просто Ажар.

Хари – пришло вдруг в голову Барбаре. Анжелина называла его Хари.

– Это по поводу украденного ребенка, – полуутвердительно сказал детектив. – Вашего ребенка?

– Да.

– В таком случае присаживайтесь.

Доути указал на стул перед своим столом. В комнате находился еще один стул, другого фасона, который стоял у окна. Создавалось впечатление, что его поставили туда, чтобы было удобнее наблюдать за происходящим на улице. Детектив взял этот стул и поставил рядом с первым, аккуратно выровняв их края. Пока он занимался этим, Барбара осмотрела офис. Она подозревала, что комната будет выглядеть в лучших традициях берлоги частного детектива, которым было уже больше века, но она выглядела, как кабинет боевого офицера – вся мебель была защитного цвета. На полках располагались соответствующие книги, периодика и выпускные университетские фотографии детей. На столе стояло фото женщины, приблизительно одного возраста с Доути, – видимо, его жены.