Людмила Ситникова - В гости по утрам Страница 7

– Паша, больше двух говорят вслух, – змеилась улыбкой Нижегородская. – О чем секретничаете?

– Ни о чем, тетушка, – в тон ей ответила Ира. – Пашенька упрекает меня в несдержанности. Он неоднократно твердил мне, что вы старая стерва и с вами не стоит вступать в словесную перепалку. А я, как на грех, об этом забыла. Вы уж извините меня.

Елена с гневом уставилась на жену брата.

– Следи за словами!

– Ленок, не злись, у нас с твоей мамой взаимная антипатия. Но если вас так напрягает мое присутствие, я немедленно уеду.

– Закрыли тему! – неожиданно громко крикнула Нижегородская. – Инцидент исчерпан.

Катарина сидела сама не своя. Как же она не любила становиться свидетельницей всевозможных семейных сцен и бурных выяснений отношений. Слава богу, хохотушка Инна вспомнила, что не успела досказать анекдот, и уже через минуту все дружно покатывались со смеху.

После очередного тоста захмелевшая Ирина встала со своего места и, зажимая в руке бокал, приблизилась к Нижегородской.

Павел напрягся, а Елена приготовилась к новому скандалу. Но скандала не последовало.

Положив руку на плечо Варвары, Ирина виновато протянула:

– Тетя Варя, простите меня, простите дуру. Не смогла с собой совладать, наговорила вам кучу гадостей. Я не хотела.

Варвара Тарасовна через силу выдавила улыбку.

– Ну что ты, котенок, я не сержусь на тебя. Все забыто.

– Правда?

– Честное пионерское.

Шмыгнув носом, Ира оглядела мутноватым взглядом присутствующих и произнесла краткий тост:

– За нашу любимую тетушку Варвару! Ура!

В полночь застолье завершилось.

Инна с Дмитрием, впрочем, как и Лена с Севой, поднялись в спальни, Ирина в компании Валентины Олеговны пыталась очистить желудок от выпитого спиртного в ванной комнате на первом этаже, а Варвара Тарасовна, переместившись в гостиную, глубоко затягивалась сигареткой, глядя на понурого племянника.

– Паш, иди спать, ты слишком много выпил.

– Нет, – пробурчал мужчина, – я не хочу спать. Я дождусь Иринку.

– Никуда она не денется. Прочистит желудок и поднимется.

– Нет, – стоял на своем Павел, – я ее дождусь.

Махнув рукой, Нижегородская посмотрела на примостившуюся в кресле Катарину.

– Ката, девочка, почему вы не спите? Разве Анюта не показала вам вашу комнату?

– Показала, все в порядке, просто… кхм… нет сна. Если не возражаете, я бы выпила еще чайку.

– Конечно, дорогая, только Анна уже спит, я сейчас организую чай.

– Не стоит, я пройду на кухню и сама со всем справлюсь.

Когда Катка была в дверях, Варвара ее окликнула:

– Катарина, вы извините за тот минискандальчик, устроенный Ириной. Как видите, наша семья далека от идеальной. Мы ссоримся, ругаемся, а иногда даже готовы наброситься друг на друга с кулаками.

– Не оправдывайтесь, Варвара Тарасовна, вы не обязаны этого делать. Я все понимаю.

– Спасибо, – Нижегородская затушила окурок, встала, и, похлопав племянника по спине, проговорила:

– Пашка, а ну вставай. Живо! Я помогу тебе подняться в спальню.

– Я хочу выпить за тебя, тетя.

– Давай-давай, не перечь. Вставай.

В кухне Катарина налила себе чай и, вооружившись пирожным, отрешенно смотрела в стену. По неизвестным причинам ей было жутко неуютно находиться в доме Нижегородской. Создавалось впечатление, что коттедж напичкан камерами и каждый шаг его обитателей фиксируется на пленке.

Даже сейчас, на кухне, Катарину не отпускало ощущение слежки.

Поежившись, Ката заметила на столе книгу в мягкой обложке. Автором оказалась ее любимая писательница – Агата Кристи. И Катка с удивлением обнаружила, что никогда раньше не читала роман, который, судя по всему, на кухне оставила Анюта.

Откинувшись на спинку стула, она погрузилась в чтение.

Как известно, когда человек чем-то увлечен, времечко летит незаметно. Так вышло и на этот раз. Намереваясь прочитать не более чем одну главу, Катка просидела на кухне до двух часов ночи.

Спохватилась она лишь тогда, когда в коридоре послышались тихие шаги. Вскоре в кухне появилась Инна.

– Опочки, а ты чего не спишь? – спросила Терентьева, открывая холодильник.

– А ты?

– Пить хочу. Сушняк замучил.

Наполнив стакан соком, Инна села за стол.

– Ты не ответила, почему до сих пор бодрствуешь?

– Детектив читала.

Инна припала губами к стакану.

– Ох… хорошо. Здорово отпраздновали. Если не брать в расчет перепалку Ирки и Тарасовны, праздник можно считать удавшимся.

– Инна, а ты давно знакома с Леной?

– С Ленкой? Три года дружим.

– Вместе работаете?

Терентьева скривилась.

– Скажешь тоже. Я не работаю, добытчик у нас в семье Димка. А я, как и полагается примерным женам, оберегаю домашний очаг. Очаг, – повторила Инна, и по ее щеке покатилась крупная слеза.

– Эй, ты чего?

– Да так, взгрустнулось.

– Ну, приехали, секунду назад выглядела молодцом, а теперь раскисла. Инна, ну перестань.

– Не обращай внимания, на меня всегда накатывает меланхолия, когда выпью лишнего. Знаешь, в такие моменты я чувствую себя одинокой и незащищенной.

– А как же Дмитрий?

– Да не в этом дело. Я вот тебе про очаг сказала, а что такое семейный очаг без детского смеха? У меня нет детей, Катарина, а я хочу, очень хочу стать матерью.

– Успеешь, какие твои годы.

– Ты в этом уверена? Мне ведь через полгода сорок два стукнет.

– Серьезно?

– А ты думала. Знаю, что выгляжу моложе, но ведь с каждым годом надежда стать матерью тает, как весенняя сосулька. Димка меня успокаивает, мол, мы свое взять успеем, а меня страх сковывает. А вдруг не успеем, вдруг наш поезд уже ушел?

– А почему забеременеть не можешь? Проблемы медицинского характера?

– У меня проблем нет, – довольно зло прошептала Инна. – И у Димы тоже. Просто…

– Почему ты замолчала?

– Все путем, я опять говорю ерунду. Забудь. Это какой-то заколдованный круг, стоит мне принять лишнего, и меня словно прорывает. Месяц назад отмечали Димкино тридцатишестилетие, так я, представь себе, умудрилась напиться в зюзю, а потом полночи прорыдала на груди у его сослуживицы. Мрак! Не умею я пить, и когда-нибудь меня это погубит.

Поднявшись, Инна захихикала.

– Пойдем спать, полуночница. Или собралась читать до рассвета?

– Рада бы, да уже не получится – глаза слипаются.

Поднявшись на второй этаж, Инна на цыпочках подошла к двери и прошелестела:

– Спокойной ночи.

– Увидимся завтра утром.

– Ты хотела сказать, сегодня? Уже половина третьего.

– Точно.

Когда Инна толкнула дверь в спальню – где, к слову сказать, горел ночник – Катарина заметила, что Дмитрий спит не на двуспальной кровати, а на полу.

Удивившись, Копейкина не удержалась от вопроса:

– А почему Дима посапывает не в кроватке?

Инна медлила с ответом.

– Понимаешь… э-э… это я настояла. Он, когда выпьет, начинает храпеть, а я… в общем, не могу сомкнуть глаз.

– Хочешь сказать, лежа на полу, супруг не храпит?

– Ну… по крайней мере, храп раздается не над самым ухом.

Инна быстро закрыла дверь.

Пожав плечами, Катарина прошла в комнату для гостей.

Павел вышел из спальни ровно в три часа ночи. Спустившись вниз, мужчина взял курс на кухню. В горле пересохло, посему требовался глоток воды, а еще лучше – чего-нибудь горячительного.

Вооружившись бутылкой коньяка, Павел до краев наполнил рюмку и, расплескав почти все содержимое, поднес к потрескавшимся губам.

Закусив кусочком красного перца, Павел потер ладони и сел на стул. Отодвинув томик Агаты Кристи, мужчина вновь наполнил рюмку спиртным.

Внезапно совсем близко послышался шум. Павел вышел из кухни и замер в узком коридоре. Шум доносился с цокольного этажа, где, помимо прачечной, располагалась морозильная камера.

Выглядела последняя следующим образом: помещение площадью около двенадцати квадратных метров, оборудованное морозильными установками, имело несколько секций. В каждой секции хранился свой продукт. Внизу держали рыбу, в средней секции лежали куры, утки и рябчики, а верхние секции вмещали в себя свинину и столь любимую Варварой баранину.

У противоположной от входа стены в потолок был вмонтирован металлический крюк. Как правило, на него вешали говяжью тушу.

В маленьком предбаннике, куда спустился сейчас Павел, на стене красовалось реле, при помощи которого можно было регулировать температурный режим морозильной камеры. В настоящий момент красная стрелка показывала на отметку минус семь градусов.

Выругавшись, Павел скрестил руки на груди. Дверь в камеру была настежь открыта. Из помещения вырывался холодной воздух, отчего находиться в крохотном предбаннике было весьма неуютно.

– Ну что за люди, никакой дисциплины. Отправились спать, а морозилку закрыть забыли. Ну Ванька, чувствую, завтра кто-то получит по шее.

Уставившись на говяжью тушу, Павел высунул язык.

– Висишь? Ну-ну, надеюсь скоро тобой полакомиться.