Фридрих Незнанский - Опасное хобби Страница 7

— Посмотрите, дорогая, самый лучший армянский коньяк, только для дорогого друга! Ереванский разлив, сам Шустов рецепт давал!

Лариса отпила глоток и удивилась тонкому вкусу напитка. Машинально отщипнула ягодку от виноградной кисти, закусила. Виноград был очень сладкий, холодный и вяжущий рот.

Наконец вопрос у нее созрел.

— Значит, вы меня как заложницу?.. И во сколько же, простите, оценена моя голова, если не секрет? Да и вообще, чья это идея?

Вот так, не один вопрос, а сразу целая пачка, и не такая уж она дура, как эти абреки представляют себе.

Первый усмехнулся, поглядел на товарища и, как показалось Ларисе, незаметно подмигнул ему. Впрочем, могло и показаться.

— Что вам сказать, дорогая?.. Назвать цену — обидитесь. Потому что любая красивая женщина считает, что она бесценна. А про вас — ну как сказать! Большая цена, очень большая.

— Где ж он деньги-то возьмет? — насмешливо спросила она. — Машину продать, так она у вас. Дачу? Когда это еще удастся. Да и вам нет никакого резона год меня у себя держать — можете обанкротиться. И кому такая дурь могла в голову прийти?..

— Нэ надо волноваться, дорогая, — улыбнулся бородатый — Цвет лица портится, а зачем? Спать будете здесь, Лариса Георгиевна. Свежее белье— в шкафу, Ашотик покажет, — он кивнул на широкоплечего товарища, стоявшего с бутылкой коньяка в руках в ожидании, когда Лариса выпьет рюмку, чтобы наполнить ее снова. — Он сделает все, что вы скажете. Только из дома, пожалуйста, нэ надо выходить, здесь есть все удобства. Ну, кажется, все сказал. А теперь, разрешите, я уеду. Дела у меня, простите, дорогая

Он встал, изысканно поклонился, хлопнул Ашота по плечу и, закатив глаза к потолку, громко прошептал:

— Ах, какая женщина! — После чего быстро вышел.

— Вам не холодно? — заботливо поинтересовался Ашот, заметив, что Лариса зябко передернула плечами.

Она не ответила. Ее неожиданно осенило: ну конечно, ни о каком Димке и речи быть не может. Следовательно, эта команда подбирается к отцовским миллионам. Но что же с Димкой, где он? Что-то все это представляется очень странным. Надо крепко обдумать, все обдумать… А чего этому-то еще надо от нее?

— Может быть, камин зажечь, Лариса Георгиевна?

Она равнодушно пожала плечами, продолжая думать о своем. Ашот же зачем-то извинился перед ней и вышел. Окна были закрыты ставнями. Впрочем, сейчас уже первый час ночи, все равно ничего не увидишь. Лариса подошла к шкафу, достала оттуда подушку и пушистое шерстяное одеяло, швырнула все на тахту, прилегла и закуталась до плеч. Надо все обдумать, приказала она себе, но волнения последних часов сломили ее и через минуту она спала.

4

Выбравшись из неглубокого оврага на обочину, откуда его сбросили нападавшие, Вадим обнаружил, что его роскошный пиджак разорван на спине почти пополам, а еще недавно элегантные брюки выглядели макси-юбкой, и вообще весь он был перемазан неизвестно откуда взявшейся вязкой глиной. Болели бока, но особенно скула — то ли хорошо задетая кулаком, то ли это он сам ударился, когда кубарем катился иод откос. «Мерседеса», естественно, давно уже и след простыл.

Сняв пиджак и бросив его на руку, Вадим побрел, прихрамывая, вытирая носовым платком щеку, к недалекому шоссе. На платке оставались следы грязи и крови. Крепко, похоже, рассадил. Вадим остановился на обочине шоссе. Просить сейчас какого-нибудь частника подбросить его до Москвы было бессмысленно. Во-первых, у него такой вид, что только дурак согласится его подобрать. А во-вторых, частники вообще, он знал это но себе, в темноте никогда не притормаживают во избежание возможных неприятностей. Значит, рассчитывать можно было только на такси. И он стал старательно высматривать в потоке спешащих автомобилей зеленый огонек.

Ждать пришлось долго, зато повезло с первого же захода. Таксист шел в столицу налегке, да и Вадима, видимо, не успел толком рассмотреть. Поэтому он лишь притормозил, но сам из машины не вышел, готовый удрать в любую минуту.

Пока Вадим жалобно излагал свою просьбу, он с сомнением поглядывал на будущего пассажира, но, когда Вадим пообещал расплатиться «зелененькими» и для убедительности тряхнул пухлым портмоне, договорились мгновенно.

Уже устроившись на заднем сиденье машины, Вадим стал объяснять причину своего столь неприглядного вида. Мало ли, как повернется ситуация, а таксист — всегда свидетель надежный, тем более что номер его машины Вадим на всякий случай записал карандашом на обратной стороне фотографии жены, вынутой из-под целлофановой корочки портмоне.

Болезненно морщась и поглядывая в водительское зеркальце, он промокал платком заметную ссадину на щеке и рассказывал, как вышел из своей машины, чтоб заглянуть в багажник, и как на него напали какие-то халдеи, отлупили, кинули в овраг и угнали автомобиль. Совсем новенький, понимаешь, недавно приобрел за большие деньги. Но водителю особенно объяснять вовсе и не было нужды, потому что, как он заметил, такие дела в последнее время стали, к сожалению, привычными. О нападениях на владельцев иномарок, да и отечественными перестали брезговать, теперь каждый Божий день во всех газетах пишут. А о скольких случаях вообще молчат, даже в милицию не сообщают, особенно когда приобретены эти машины неправедным путем. А то разбивают и просто бросают на дороге. Воровское дело, вздыхал водитель. Кругом нынче от этих бандюг нет покоя. Едешь, а сам боишься. Подберешь пассажира, ты ему — доброе дело вроде бы, а он к тебе тут же с ножом: отдавай выручку. Хорошо, если отнимет, да отпустит живым. А то участились случаи, когда просто выбрасывают на дороге, и все. Шофер оказался словоохотливым и всячески готов был проявить сострадание к обворованному пассажиру. Конечно, почему бы не посочувствовать, когда тебе посулили «зеленые»?..

Водитель посоветовал сразу же заявить на ближайшем посту ГАИ. Но Вадим только отмахнулся: ну кто это сейчас, на ночь глядя, станет объявлять розыск? Тем более неизвестно, в каком направлении эти грабители поехали. Зачем им с ходу в Москве-то светиться? Они ж тоже, поди, не дураки. Нет, тут надо на Садово-Спасскую, в Центральное ГАИ, в отдел розыска. Да и то… В общем, пиши пропало…

Шофер подумал и согласился с логикой Вадима. Он почувствовал в этом невинно пострадавшем не какого-нибудь алкаша залетного, а вполне солидного человека, с которым и разговор-то иной. Ты, бывало, такому поможешь, а он потом и тебя без внимания не оставит. Бумажник-то пухленький. Странно, конечно, что бандюги не забрали его, но, возможно, торопились, может, машина им была нужней. Так что, несмотря на свой побитый вид, на разорванную одежду, хороший клиент попался, может, и не поскупится. И машину у него угнали солидную — «мерседес», и не из тех, что с германских свалок перегоняют в Россию лихие мальчики, а серьезный автомобиль, прошлогоднего выпуска.

Шофер говорил и говорил, а Вадим, делая вид, что внимательно слушает его советы, как поступить в дальнейшем, обдумывал между тем свои планы.

Возле метро «Кутузовская» он попросил шофера притормозить у телефона-автомата. И снова неудача: аппарат перевели на жетоны. Но шофер оказался просто находкой — он сам охотно сбегал в кассу метро и на свои деньги купил для Вадима парочку коричневых пластмассовых жетонов.

Вадим позвонил тестю. Георгий Георгиевич долго не подходил к телефону, и Вадима уже стало охватывать отчаянье. Наконец трубку сняли, и хлиплый, старческий голос, будто спросонья, хотя дед, постоянно жалуясь на бессонницу, не раз говорил, что ложится едва ли не под утро, спросил:

— Кто это, черт возьми, в такое время?

Очень недоволен был поздним звонком старый Константиниди.

— Я это, Георгий Георгиевич, — заторопился Вадим, боясь, что строптивый тесть, узнав его голос, сразу кинет трубку. Почему-то Константиниди недолюбливал своего зятя, что, впрочем, если по крупному счету, было взаимно. — Дима это. Беда случилась, Георгий Георгиевич… — Вадим горестно и громко поскулил над трубкой. — С Ларочкой, Георгий Георгиевич…

Но тот все молчал, слышно было в трубке только его выжидательное сопение.

— Я из автомата вам звоню, Георгий Георгиевич, на «Кутузовской» я, — совсем уже жалобно заскулил Вадим, — на такси только что в город примчался… Георгий Георгиевич, миленький, разрешите, я к вам буквально на минутку подъеду! Не знаю, что делать, а из автомата все рассказать не могу, а?

Трубка продолжала молчать, будто старик уснул над ней. Наконец его скрипучий, противный голос все же прорезался:

— Ладно уж, подъезжай. Только быстро. Я уже лег.

Врет, подумал Вадим, но возбужденно выпалил:

— Я же на такси, Георгий Георгиевич, ни минуты задержки, мы с шофером почти от самой дачи гнали, просто счастливый случай, что он подвернулся, а то все пропало бы! Спасибо вам! — И, уже спокойно садясь в машину, кивнул ожидавшему его водителю: — Ну слава Богу, на месте отец. Давай-ка, дружок, сейчас двинем в Староконюшенный, я покажу.