Ирина Комарова - Смерть по фэн-шуй Страница 7

Надеюсь, что у меня это получилось достаточно сдержанно, потому что, когда я его увидела… Витька, загорелый, веселый, смотрел на меня блестящими глазами и улыбался. Мне одновременно захотелось заплакать, броситься ему на шею и сбежать, забиться в какую-нибудь щель, чтобы никто никогда меня не нашел. В результате я замерла перед ним, глупо моргая.

– Здравствуй, Рита.

– Здравствуй. – Ф-фу, голос, кажется слушается, уже хорошо. Я постаралась улыбнуться и спросила совершенно незаинтересованно: – Где это ты так загорел? Можно подумать, что и не ноябрь на дворе.

– Точно, загар как у интуриста, – поддержал меня Гошка. – С курорта вернулся?

– Да так, съездил ненадолго в южном направлении. – Витька явно не собирался ничего рассказывать. – А что у вас нового? Судя по тому, что вы не в бегах, а здесь, чай пьете, в делах застой?

Баринов неопределенно пожал плечами, а Гошка уточнил:

– Застоем это назвать нельзя, но и большого наплыва клиентов нет. Тянем одно дельце потихоньку.

– Витя, ты чаю с нами выпьешь? – предложила Нина, доставая чашку.

– Не, сейчас времени нет, я на минутку заскочил, только договориться. У меня денежка завелась – начальство премию отвалило. Поможете прогулять? Я в одном тихом ресторанчике столик заказал.

– Ха! Что ж не помочь хорошему человеку в хорошем деле! – мгновенно откликнулся Гошка. – Я всегда готов!

Нина тоже обрадовалась:

– Здорово! Сто лет в ресторане не была! Только, чур, не японский, я сырую рыбу терпеть не могу.

– Я помню, – засмеялся Кириллов, и я невольно залюбовалась. – Сырой рыбы в меню не будет, я гарантирую. Сан Сергеич?

– На меня не рассчитывайте, – отказался Баринов. – В моем возрасте в рестораны не тянет. А вы, молодежь, сходите, проветритесь.

– Рита, а ты что скажешь?

– Ничего не скажет, – ответил за меня Гошка. – Ты что, Ритку не знаешь? Она застесняется и пожмет плечами. Дескать, как люди, так и я.

Я тут же потупила глазки и ковырнула пол носком туфельки:

– Как люди, так и я. – Мне удалось пробормотать это достаточно смущенно, и теперь рассмеялись все.

Собственно, на этом визит Кириллова в наш офис и закончился. Он предупредил, что в восемь часов заедет за «молодежью», и испарился.

– Нормально, – подвел итог Гоша. – В шесть часов мы с Риткой смотаемся в магазин и заберем запись. Времени хватит, чтобы вернуться и все просмотреть. А пока, может, еще разок по чайку вдарим?

Но «вдарить по чайку» Гошке не удалось. Зазвонил телефон, и Александр Сергеевич, который в этот момент находился ближе всех к аппарату, снял трубку.

– Агентство «Шиповник». Я вас слушаю. Да. Добрый день, Александр Анатольевич. Разумеется, помню. А что случилось? Ах, вот как… – Шеф нахмурился. – А вы подъехать… нет, никаких проблем. Мои сотрудники будут у вас через двадцать минут. Да, Гоша. Хорошо. Конечно, договорились. Всего доброго.

Баринов положил трубку и спросил:

– Гоша, ты директора нашей филармонии помнишь?

– А как же. – Напарник расплылся в улыбке. – Милейший человек! Я такого коньяка, как он нам в прошлый раз…

– Вот у этого милейшего человека снова неприятности, – прервал лирические воспоминания шеф. – При этом дело исключительно конфиденциальное, и он категорически не хочет, чтобы полиция что-нибудь пронюхала.

– Делать им больше нечего, как филармонию нюхать, – фыркнула Нина.

– Еще он сказал, что дело личное, но крайне важное, потому что государственное.

– Узнаю стиль Александра Анатольевича, – кивнул Гоша. – Образованный человек, сразу видно. И при должности. Умеет говорить так, что вообще перестаешь понимать, о чем речь.

– Гоша, он вас ждет, – напомнил Баринов.

– А мы уже в пути! Ритка, ты готова?

– Давно. – Как только я увидела озабоченное лицо шефа, я сразу пошла к шкафу. Куртку я, правда, еще держала в руках, но туфли на сапоги уже сменила.

– Значит, выходим. Сан Сергеич, можете передать клиенту, что морская пехота спешит на помощь!

В кабинете директора филармонии для посетителей стояли мягкие, обитые красным плюшем кресла. Я устроилась в одном из них и довольно невежливо уставилась на Александра Анатольевича Лосева. Пожалуй, ему уже ближе к пятидесяти, чем к сорока. Высокий, начинает полнеть и лысеть, но держится очень прямо и движения по-юношески быстрые. Модные очки, костюм, мокасины из тонкой кожи – все явно не рыночного происхождения, дорого и стильно. Вот только галстука нет. Интересно, это последняя мода (наши высшие чины стали часто появляться на телевизионном экране именно так – в костюмах, но без галстука, с расстегнутым воротничком рубашки) или господин Лосев снял галстук оттого, что нервничает? А в том, что он нервничает, нет никакого сомнения. Александр Анатольевич подождал, пока мы сядем, снял очки, бросил их на стол и заметался по кабинету.

– Понимаете, я никак не могу допустить, чтобы в дело вмешалась полиция. Это может испортить мне репутацию раз и навсегда! Собственно, если бы я знал, как сделать, чтобы вообще никто ничего не узнал…

– Простите, Александр Анатольевич, – мягко перебил его Гоша. – Если вы ожидаете от нас помощи, вам придется рассказать нам, в чем дело. Причем не намеками, не обрывками, а четко и подробно, с начала и до конца.

– Да, конечно, я понимаю. – Лосев скорбно кивнул и взял в руки очки. – Вы правы, я должен рассказать все, с самого начала.

– Прежде всего, объясните, что именно случилось? Что-то украли?

Александр Анатольевич вздрогнул и уставился на Гошу, испуганно прижав очки к сердцу.

– Откуда вы знаете? – спросил он хриплым шепотом.

– Я не знаю, я всего лишь предполагаю. Но, чтобы привести вас в такое состояние, должно было случиться нечто экстраординарное. Например, убийство или кража очень ценного предмета. Скрывать убийство от полиции вам не пришло бы в голову, а вот кражу… Так что пропало?

– Скрипка, – выдохнул Александр Анатольевич. – Из Госколлекции. Семнадцатый век, работа Паоло Маджини. Хранилась у меня в сейфе.

– Дорогая скрипка? – уточнил Гоша. И сам себе ответил: – Хотя, если семнадцатый век, наверное, дорогая.

– Дорогая, – эхом откликнулся Лосев. – Но дело не только в цене. Я же говорю, это вопрос репутации. Не только моей, личной, для филармонии это тоже очень неприятно. Кто с нами согласится дело иметь, если у нас инструменты из Госколлекции пропадают?

– Понятно. – Напарник бросил на меня короткий взгляд, убедился, что мой зеленый рабочий блокнот открыт, коротко кивнул и сосредоточился на Лосеве. – Когда вы видели ее в последний раз?

– Как вы это говорите: «в последний раз»… – поежился тот. – Впрочем, ладно. Скрипка, я уже сказал, хранилась в сейфе, а я в него, сами понимаете, ежедневно не заглядываю, нужды нет. Неделю назад открывал, она была на месте, а сегодня… сегодня утром я открыл сейф, а там, – голос Александра Анатольевича дрогнул, – там ничего! Пусто!

Гошка встал, подошел к массивному, но незатейливому железному ящику, метра полтора высотой, постучал по дверце костяшками пальцев.

– Серьезная вещь. Кодового замка, как я понимаю, нет. И сколько лет этот монстр, – теперь он шлепнул по железу ладонью, – здесь стоит?

– Н-не знаю, – растерялся Лосев. – Я кабинет уже с сейфом принял. И до меня… не знаю, давно он здесь. Он к стене привинчен.

– К стене, это, конечно, хорошо, это полезно. Но вот замок… – Гошка наклонился к скважине, внимательно ее изучая, потом обернулся ко мне: – Рита, взгляни.

Александр Анатольевич попятился, давая мне возможность встать рядом с напарником. Я осмотрела замочную скважину не менее внимательно и сделала вывод:

– Следов взлома не наблюдается. Сейф был открыт ключом.

– Как ключом? – задохнулся Александр Анатольевич. – Ключ у меня! Всегда вот тут. – Он попробовал засунуть руку, в которой продолжал держать очки, в карман, продолжая невнятно бормотать, бросил очки на стол, тут же снова схватил, надел и, наконец, достал из кармана небольшую связку, выбрал длинный стерженек и показал нам: – В кармане у меня ключ, я же говорю!

– Этот? – У Гоши предъявленный ключ большого интереса не вызвал. – Открыть сейф вы сейчас можете?

– Конечно!

Теперь уже я отступила в сторону, пропуская Лосева к скважине. Он ловко воткнул стерженек в отверстие, надавил, повернул и, наконец, открыл тяжелую дверцу.

Александр Анатольевич, несомненно, погорячился, когда сказал, что в сейфе пусто. На верхней полке аккуратными стопками были сложены какие-то плоские коробочки, на нижней лежали сборники нот и два подарочных набора шоколадных конфет. Пустой оказалась только одна, средняя полка. Именно на нее и указал дрожащий палец директора.

– Вот. Здесь она и лежала. – Лосев неожиданно, совсем по-детски, шмыгнул носом и добавил: – Работы Паоло Маджини.

Некоторое время мы разглядывали опустевшую полку, потом Гошка задал самый естественный в такой ситуации вопрос: