Михаил Черненок - Жестокое счастье Страница 7

7. ДРУЗЬЯ ПО НЕСЧАСТЬЮ

На просторную асфальтированную территорию гормолзавода один за другим въезжали тяжелые молоковозы. Опростав у приемного цеха свои вместительные утробы, машины сразу отправлялись в новые рейсы. Антон Бирюков улучил удобную минуту, пока очередной молоковоз пристраивался под разгрузку, подошел к молоденькой приемщице в белом халате и спросил шофера Тюменцева. Девушка, прежде чем ответить, посмотрела на миниатюрные часики с новым лакированным ремешком: - Тюменцев будет в ночную смену. - Домашний адрес его не знаете? - Не знаю. - Девушка опять полюбовалась часами, и Антон догадался, что в них вложена первая самостоятельная зарплата. - Через десять минут подъедет напарник Тюменцева. Он нaвepнякa скажет адрес Сергея. Бирюков улыбнулся: - У вас такая точность, до минут? - У нас график - закон, - с очень серьезным вядом ответила приемщица. Напарник Тюменцева опередил "закон" почти наполовину. Из распахнувшейся дверцы молоковоза высунулся коренастый парень и задним ходом стал устанавливать машину к приемному патрубку. Антон пригляделся. Вначале вспомнил, что видел этого парня у озера, когда поднимали труп, а затем уже память подсказала, что это как раз и есть тот Павел Мохов, привет от которого передавал шофер Исаков, хлопотавший за своего соседа Суржикова насчет водительских прав. Бирюков подождал, пока Мохов соединил сливной шланг молоковоза с приемным патрубком, подошел к нему и поздоровался. - З-здpaвcтвуйтe, - вроде бы растерялся Павел, по тут же досадливо махнул рукой: - Вот дурная привычка1 Столько лет пролетело, а при встрече с угрозыском сердце екает. - Не забыл еще? - Такое не забывается. - Лет шесть, кажется, чудил? Мохов помял в руках белую ветошь, которой обтирал фланец шланга перед присоединением к патрубку, усмехнулся: - Шесть с половиной отсидел в два приема, а дурью маялся больше семи. Будь она проклята, шальная жизнь. Вакуумная установка быстро проглотила содержимое молоковоза, угрожающе засипела. Юная приемщица мигом выключила рубильник и генеральским тоном приказала: - Павел! Отъезжай! - Один момент, - извинился перед Бирюковым Мохов, уступив место очередной машине, он отъехал в сторону, распахнул дверцу кабины и стал закуривать. Когда Бирюков подошел к нему, спросил: - Наверное, по поводу Суржикова? Антон чуть помолчал: - Не только. - Да?:. - Мехов глубоко затянулся сигаретой. - Что касается других поводов, не знаю, но Суржиков не виноват в наезде на дом Исакова. Потому я и посоветовал к вам обратиться. Тут в общем... Филиппенко на Виктора Андреича ополчился. Физиономия ему показалась подозрительной, а у Суржикова лицо всегда красное, будто свеклой натертое. - Тебе, вероятно, известно, что работники ГАИ не только по цвету лица трезвость определяют... - Ну, запашок у Андреича, скрывать нечего, имелся. Тут никуда не попрешь. Но ведь надо по-человечески разбираться. Разве шофер с двадцатилетним стажем, если нормально держится на ногах, в угол дома заедет? - Тебе откуда известно, что Суржиков нормально держался на ногах? спросил Антон. - Видел всю комедию, когда инспектора ГАИ разбираться приехали. Со смены как раз домой шел. - В какое время это случилось? - В двенадцатом часу ночи. В одиннадцать я Сергею Тюменцеву молоковоз передал. Минут двадцать автобуса на остановке дожидался, потом примерно столько же ехал. Вот, считайте сами... - Кто ж, по-твоему, это сделал? - Недоростки малолетние. - Мохов стряхнул с сигареты пепел. - У меня у самого на днях чуть не случилось подобное, Остановился в сумерках у дома, чтобы перекусить. Минут через пятнадцать выхожу - пацан с соседней улицы в замке зажигания проволокой ковыряет. Надрал ему уши - на том дело кончилось. А если бы я по оплошности ключ в замке зажигания оставил? Тоже бн, сопляк, в первый же угол въехал, - Чей подросток? - С соседней улицы, говорю, с Заводской. Борька Муранкин, Мать его на вокзале мороженое продает, крикливая женщина, - Ты на Садовой, что ли, живешь? - Ну... В мамашином доме пока обитаю. - Не женился? - Не-е... С кем попало не хочу судьбу связывать, а порядочные от меня шарахаются после колонии. Теперь мне долго придется авторитет зарабатывать. - Тюменцева адрес знаешь? - Угу. К родителям Серега от Галки перебрался. Наверное, по поводу угона мотоцикла им заинтересовались? - Ты догадлив. - Опыт общения с угрозыском подсказывает. - Мохов покосился на сиденье рядом с собой. - Садитесь, подвезу до Сергея. Мне все равно в ту сторону ехать. Бирюков поднялся в кабину. Молоковоз рыкнул мотором, миновал заводские ворота и покатил по райцентру. Мохов выбросил в открытое окно сигаретный окурок. Недолго помолчав, заговорил: - Про угон мотоцикла у Галки Тюменцевой мне Исаднов рассказывал сегодня у озера, когда там доставали труп фартовой с лодки... - Не знаешь ее? - Не-е, не знаю. Сергей Тюменцев, железно окажу, не виноват в угоне Галкиного мотоцикла. Это малолетки развлекаются. Схватят, дураки, срок слезы лить будут... - Первое наказание ты, кажется, за угоны мотоциклов отбывал? - вспоминая прошлые грешки Мохова, спросил Бирюков... - По совокупности: Вдобавок к угонам детали откручивал. Хотел "Урал" по частям собрать. Фару да карбюратор только и успел в заначке припрятать. - Любопытна логика несовершеннолетних угонщиков... - начал Антон, но Мохов не дал ему договорить: - На арапа все делается, без логики. Помню первый свой угон. Сидели ночью на лавочке. Десятый раз старые анекдоты пересказали, а спать не хочется днем выспались. Кто-то из пацанов вякнул: "На мото бы покататься?". - "В чем дело?.. - говорю. - Кругом гаражи, хозяева дрыхнут". - "Слабо, Пашк?" "Бутылку ставишь?" - "Ставлю!". Ударили по рукам и на соседском мотоцикле весь бензин, что в бачке был, прокатали. А выигранная по спору бутылка водки в ту пору мне была нужна как собаке пятая нога. От одной рюмки целый день тошнило... Бирюкову не хотелось касаться прошлого Мохова, но Павел сам начал. Видно, сидела в нем боль за некогда совершенное преступление, и некому было ее излить. А Бирюков все знал, и это побуждало Павла к откровенности. - Многое, конечно, от подстрекателя зависит, - продолжал Мохов, - В мое время табунил Пшендя - мелкий щипач, выдававший себя за урку. У таких, как Пшендя, подлый закон: сам замаран - другого замарай. Потом тверди недоростку, пугай его: назад дороги нет - заметут, жить хочешь - держись за меня, сопляк, одна у нас теперь дорожка... Ну и лопухи, конечно, верят гадам, пятки им лижут... Еще и потому, может быть, вспомнил Павел Мохов свое безрассудное и горькое прошлое, что теперь-то мог гордиться собой. Бирюков не перебивал, чувствовал - надо человеку выговориться. Не столь часто, к сожалению, приходится работникам милиции вот так - уже на равных - беседовать с бывшими их подопечными. Лищь после того, как Мохов, тяжело вздохнув, замолчал, Антон спросил: - А куда подевался этот Пшендя? - Водкой, паразит, захлебнулся. Такой вопрос Антон задал не случайно. Павел натолкнул: довольно часто на первое преступление сбивает подростков опытный уголовник. Поэтому и "вдохновителем" угона мотоцикла у Тюменцевой мог быть кто-то постарше. Бирюков попробовал выяснить взаимоотношения Сергей Тюменцева с бывшей женой, но Мохов демонстративно уклонился от ответа: - В семейном деле Серега пусть сам исповедуется. - И затормозил у домика с расписными наличниками. - Вот как раз его резиденция... Бирюков открыл скрипнувшую калитку и вошел в просторную ограду, похожую на цветник. На скрип калитки из-за угла небольшой веранды выбежала лохматая болонка, залилась звонким без злобным лаем. В ту же винуту показался обнаженный по пояс загорелый парень в спортивных брюках. - Чапа, не пустозвонь! - крикрикнул он. Собачка послушно умолкла. Бирюков назвал свою должность и спросил: - Вы Сергей Тюменцев? - Да, - спокойно ответил парень. На его лице при этом не появилось ни малейшего оттенка удивления, как будто он давно ждал сотрудника уголовного розыска. - Проходите в тень, там прохладней. - И, пошаркивая спадающими шлепанцами, направился за веранду. В тени навеса стояла старая тахта. На ней обложкой кверху лежал развернутый учебник физики за десятый класс, а рядом - школьная тетрадка с заложенным в нее карандашом. - Садитесь, - показывая на тахту, предложил Тюменцев и сам пристроился на краешек. Бирюков сел. Стараясь исподволь подойти к интересующей его теме, показал на книгу: - Занимаетесь? - Нынче хочу в автодорожный институт на заочное поступить. Надо учиться, пока годы молодые да память свежая. Тюменцев ладонью поправил волнистые русые волосы. Он производил впечатление уравновешенного человека, чуточку ироничного. В отличие от некоторых "обиженных" мужей не стремился поливать свою бывшую жену грязью. Напротив, даже в чем-то сочувствовал ей, старался основную вину в неудавшейся семейной жизни взять на себя. А жизнь эта, по словам Тюменцева, и не могла состояться. За месяц допризыва в армию Сергей познакомился на танцах с Галиной, и сразу - заявление в загс. Кое-как дождались регистрации, отгуляли свадьбу, и он уехал на два года служить. Когда вернулся со службы, не узнал Галину так она изменилась. Каждую субботу к ней приходили подруги из общепита с мужьями. Играли допоздна в карты. Ну а где карты, там и выпивка. Сам Тюменцев в этих развлечениях не участвовал: и презирал такой отдых и работа не позволяла - с похмельной головой до аварии один шаг... - Обычно при разводах какая-то причина бывает, - с намеком сказал Бирюков. - С Галиной рано или поздно мы все равно бы разошлись. Между нами ничего общего нет: ее к роскоши тянет, а мне роскошь - до лампочки. Загорелось ей "Жигули" купить. Спрашиваю: "Зачем нам машина? Хватит мотоцикла". - "На мотоцикле ездить уже не престижно", - отвечает. "Да разве в этом престиж заключается?" - "А в чем? Надо мной подруги хихикают за то, что машины нет", - "Да кто они, твои подруги? Обывательницы районного пошиба". "Дурак идейный!".,. Вот поговорили, называется.... - После этого вы и ушли? - Нет... Ушел, можно сказать, по своей вине: невпопад обидное Галине ляпнул. На прошлой неделе, значит, прихожу домой после ночной смены уставший, как черт. Смотрю, на диване-кровати в зале парочка спит. Тихонько спрашиваю Галину: "Кто такие?" - "Подруга, которая мне импортные вещи достает, из Новосибирска приехала отдохнуть с мужем". Сразу-то я поверил, но, когда пригляделся, вижу, что этому "муженьку" и "подруге" тоже - лет семнаддать... Злость меня взяла, говорю: "Ты что, дом свиданий организовала?" Ну тут Галина и спустила на меня всех собак, аж "муж с женой" проснулись. Попробовал скандал на тормоза перевести - еще сильнее по кочкам понесла, бельишко мое из шифоньера вышвырнула. Собрал я вгорячах, что под руки подвернулось, сунул в солдатский рюкзак, и прощай, золотая рыбка. - Что за гости у Галины ночевали? - спросил Бирюков. - Кто их знает. Парня того больше не видел. - А женщину? - Да какая там женщина. - Тюменцев небрежно махнул рукой - Бессовестно размалеванная косметикой девица. Как Пашка Мохов сказал: "Молодка, ловящая фарт". Антон, стараясь не показать вида, сосредоточился: - Значит, вы с Моховым вчера были у Галины? - Был, с Пашкой... Когда вещички собирал, ключ от гаража в кармане остался. - Ну а зачем он мне? Решил отнести. Мохова за компанию позвал, чтобы соседки языки не чесали: дескать, похаживает Сергей к бывшей женушке... Бирюков посмотрел Тюменцеву в глаза: - Так вот, Сергей, Галина говорит, что ключ от гаража вы ей не отдавала. - Почему не отдавал? - удивился Тюменцев, - При Мохове н при той размалеванной девице лично в руки Галине отдал. Правда, Галина была заметно выпивши, может, забыла. - И сразу спросил: - Вы насчет угона мотоцикла? - Хочу выяснить... - Позапрошлую ночь ключ у меня был, - с прежней непосредственностью оказал Тюменцев. - А не у вашего друга? - У какого? - Скажем, у Мохова. - Зачем Пашке ключ? Пашка в ту ночь работал. Утром его сменил Исаков, а последнюю ночную смену крутил баранку я. Вот отоспался немного да за физику сел... - На лице Тюменцева появилось такое выражение, словно его осенила внезапная догадка.- Думаете, Мохов опять за старое взялся? Нет! Пашка теперь совсем другим стал. Честное слово! - Давно с ним знакомы? - Мы - друзья по несчастью. Когда Пашку первый раз судили, я тоже чуть было за компанию не загремел. На угнанном мотоцикле разок прокатился. Тюменцев смущенно опустил глаза и вдруг стал оправдываться: - Нет, честное комсомольское, ключ Галине при свидетелях отдавал! - Куда она его положила? - быстро спросил Антон. Тюменцев показал на левую сторону груди: - Вот тут у Галины на зеленой трикотажной кофточке карманчик есть. Она туда ключ сунула. - Но почему, Сергей, вы целую неделю держали ключ у себя и только вчера надумали отдать? - Забыл про него. А вчера в конце дня Мохов зашел, говорит, что на пересменке Исаков рассказывая - у Галины, мол, "Восход" угоняли. Тут я и вспомнил. Думаю, надо отдать ключ, а то, чего доброго, еще на меня согрешит. Сразу и пошли с Пашкой к Галине. Пришли, а там коньяк с шампанским на столе, сидят с подружкой попивают. Нам налили, дескать, выпейте за день рождения подружки. Иркой Галина ее называла. Мохов, не стану утаивать, выпил, а я отказался - мне ж Исакова надо было в ночную смену менять, да и вообще я выпивку не признаю. Галина начала хамить. Чтобы не нарваться на неприятность, я отдал ключ, и мы с Пашкой потопали... Бирюков выяснил, что Тюменцев с Моховым пробыли у Галины минут тридцать. Когда они вошли в дом, Галина кого-то убеждала по телефону: "Нету ее у меня, нету! И не было никогда... Нет, не было!" Положив трубку, обеспокоенно оказала Ирине; "Он, кажется, все-таки с семичасовой электричкой прикатит". - "Обалдел идиот!" - проговорила Ирина и щелкнула зажигалкой. Курила она сигарету за сигаретой. На среднем пальце правой руки у нее сверкал перстень, а на безымянном левой - золотое кольцо с вензелем-печатжой. Сам Тюменцев в подобных побрякушках не разби-. рается, но, по мнению Мохова, такой перстенек стоит не меньше трех тысяч, а печатка - рублей двести пятьдесят. "Ни того, ни другого на пальцах мертвой Ирины не было", - отметил про себя Бирюков и, поднимаясь с тахты, сказал: - Что ж, Сергей... Спасибо за информацию. - Не за что. Тюменцев легонько оттолкнул ногою ласкающуюся к нему болонку и проводил Бирюкова до калитки.