Марина Серова - Принцип неверности Страница 7

Эта новость заставила меня разинуть от удивления рот.

— Вы хотите сказать, что водитель Хрыкина все это время был в Тарасове?!

— А разве я вам не говорил об этом? Впрочем, это уже не имеет никакого значения, нам пора выезжать. Евгения Максимовна, вы на машине?

На вокзале я убедилась, что наши старания не были напрасными. Перрон был буквально забит толпой хрыкинских поклонников. Вернее было бы сказать, поклонниц, потому что в основном это были девчонки от двенадцати до шестнадцати лет. Чуть в стороне стояли представители прессы. Мы с Арчировым едва протолкались сквозь эту пеструю галдящую компанию. Московский поезд, согласно расписанию, должен был подойти минут через десять-пятнадцать, у меня было время, чтобы встать примерно там, где, по моим расчетам, должен был остановиться пятый вагон. Арчиров хмуро молчал, у меня тоже не было желания разговаривать. Если этот Хрыкин и в самом деле такой, каким его в один голос описывают Арчиров и Котехов, мне придется попотеть. Один только закидон с приездом чего стоит! Интересно, чего мне ждать от этого певца в следующие два-три дня?

— Как вы полагаете, Евгения Максимовна, — неожиданно нарушил наше молчание Арчиров. — Удастся нам предотвратить эти покушения?

— Вам — не знаю, а для меня это работа. Кстати, в такой толпе напасть на Хрыкина будет проще всего. И отход не надо планировать, просто смешался с народом — ищи ветра в поле.

— Что вы мне это объясняете, — тяжело вздохнул директор. — Я все прекрасно понимаю. Вы попытайтесь внушить это Хрыкину и его администраторам!

— Слушайте, Илья Семенович, а с чего вообще начальник его охраны вообразил, что Хрыкина хотят убить? — решила я несколько сменить тему.

— А вы у него сами спросите, — раздраженно ответил Арчиров и, чуть помедлив, добавил: — Вы думаете, что он со мной делится своими источниками? Как бы не так! Позвонил и велел обеспечить охрану. С этим Хрыкиным вообще сплошные проблемы. Ни один артист, даже самый знаменитый, не приносит столько хлопот, сколько эта ошибка природы.

— В каком смысле «ошибка»? — тут же ухватилась я за последнюю фразу, но ответить Арчиров не успел: появился состав.

Поклонницы заметно оживились и, как стадо без вожака и пастуха, заметались по перрону. Журналисты степенно побросали окурки и не торопясь начали занимать удобные позиции. Я тоже не спешила. В данный момент для меня было значительно важнее контролировать ситуацию, оставаясь незаметной. Если «некто» попытается напасть на Хрыкина прямо на вокзале, в чем лично я здорово сомневалась, пусть он считает, что, кроме московской охраны, у Хрыкина больше никого нет.

Поезд замедлял ход, останавливаясь. Встречающие из простых смертных были оттеснены фанатками. Девчонки с визгом неслись вдоль вагонов, сметая все на своем пути. Наконец состав, облегченно вздохнув в последний раз, замер. Проводники открыли двери тамбуров. Мне с трудом удалось занять место поближе к вагону, в котором должен был приехать Хрыкин. Однако вопреки всем ожиданиям первыми из него стали выходить обычные пассажиры. Фанатки волновались и напирали на них всей своей массой, не давая людям выйти. Наконец, из вагона вышли бегемотоподобные мальчики в темных костюмах и солнцезащитных очках. Униформа делала их похожими друг на друга, как братьев-близнецов.

Бесцеремонно отпихнув девчонок, они быстро сделали «коридор». Про себя я отметила, что работают они почти профессионально, но грубо, как омоновцы. В образовавшееся пространство шагнул мужчина средних лет с благородной сединой. По его внешности и поведению, по тому, как он огляделся, было видно, что с охранным делом он знаком не понаслышке. Скорее всего, бывший военный или мент. Обычно они создают всякого рода службы безопасности, при этом свои функции выполняют крайне топорно. Настоящий телохранитель должен быть незаметным, как тень.

Оглядев привокзальную площадь, собравшихся фанатов и прессу, мужчина удовлетворенно прищурился и кивнул кому-то в вагон. И тут же перрон взорвался таким воплем, что здание вокзала, по моему мнению, должно было обрушиться. Из вагона вышел сам Макс Хрыкин.

Не могу сказать, что он произвел на меня какое-то особое впечатление. Встретишь такого на улице — и не за что взглядом зацепиться: невысокого роста, щупленький, с острым носиком и большим, как говорят, лягушачьим, ртом. Впрочем, сказав, что Хрыкин был щупленьким, я ему сильно польстила. Один мой знакомый называл такое телосложение «вешалкоподобным». Одежда на нем действительно висела. При всем при этом голова была непропорционально большой. И все-таки какой-то шарм в нем был. Не могу точно сказать какой, но что был — это точно.

Девчонки-фанатки с визгом, писком и прочими проявлениями чувств изо всех сил пытались прорваться к своему кумиру, но «бегемотики» свое дело знали туго. Сохраняя строго определенную дистанцию, они никого не пропускали к Хрыкину. Видимо, у Хрыкина был четко отработанный протокол, потому что в сопровождении охраны он, едва выйдя из вагона, направился в сторону группы журналистов, попутно позируя перед камерами. Наиболее нетерпеливые поклонницы, отчаявшись лично засвидетельствовать свои восторги Хрыкину, принялись кидать к его ногам букетики цветов с привязанными к ним листочками бумаги. Я двигалась параллельно и внимательно следила за этим цветочным дождем. Рядом с Хрыкиным шли четыре здоровенных охранника, и можно было надеяться, что они успеют прикрыть его в случае нештатной ситуации. А вот цветы… Вообще-то, ничего необычного в них не было. Вполне нормальное явление. Но почему-то в этот раз оно мне не очень нравилось. Возможно, потому, что я знала о готовящемся покушении.

Огромный букет роз, брошенный, очевидно, издалека, взлетел выше всех остальных. Возможно, он не вызвал бы ни у кого из окружающих, включая меня, никаких подозрений, если бы не одно «но». Стебли роз были туго стянуты, и из плотной массы в воздухе вился тонкий, еле заметный дымок. Все происходящее я видела как в замедленном кино. Розы по параболической кривой падали прямо на голову заученно улыбавшемуся Хрыкину. Его охрана продолжала контролировать только пространство вокруг и в плоскости, не обращала внимания на то, что происходит над ними. Еще несколько секунд — и букет упадет, в лучшем случае, под ноги певца, в худшем — прямо ему на голову. То, что в нем таится какая-то опасность, я не сомневалась ни секунды. Все остальные мои действия можно было бы объяснить чем угодно, кроме осмысленного их выполнения.

Сделав два больших шага вперед, я оттолкнула «бегемотика» с такой силой, что он буквально врезался в толпу окружавших их поклонниц, отдавив, судя по воплям, ноги сразу нескольким девчонкам. Подобно распрямляющейся пружине, я взвилась в воздух навстречу опасному букету. За долю секунды перед моими глазами промелькнули растерянные лица Хрыкина, начальника его службы безопасности и «бегемотиков». В следующее мгновение я коснулась руками колющих стеблей и волейбольным ударом отшвырнула букет в сторону, стараясь, чтобы он отлетел как можно дальше. Каким-то невероятным образом, вывернувшись в воздухе, я приземлилась на Хрыкина, прижав его к земле и стараясь не слишком сильно при этом помять певца. Одновременно с этим я услышала резкий звук взрыва. Заложенное устройство сработало в воздухе. На опешивших от моей выходки поклонниц и частично на охранников, замерших в немой сцене, посыпались обломки стеблей и нежные лепестки разнесенных взрывом бутонов роз. По-моему, единственные, кто остался совершенно невозмутимым в этой ситуации, были журналисты, в частности телеоператоры. Они даже не прекратили съемку.

Хрыкин отчаянно барахтался подо мной и пытался что-то сказать. Убедившись, что опасность для него миновала, я отпустила его и поднялась на ноги. Это послужило для охранников сигналом к действию. Один из них схватил меня за руку и попытался завернуть ее за спину. Я не стала сильно сопротивляться. Должны же они показать начальству, что не напрасно получают свою зарплату! И так уже лоханулись с этими цветами.

Между тем Хрыкин, опомнившись от свалившейся на его голову неожиданности в моем лице, принялся скандалить противным визгливым голосом:

— Кто пустил сюда эту ненормальную?! — приплясывая на месте от негодования, заверещала звезда. — Ты, идиотка, кто тебя из дурки выпустил?

— А вы не поняли, что произошло только что? — вежливо поинтересовалась я.

— Все я понял, — продолжал неистовствовать красный как рак Хрыкин. — Несложно догадаться. У вас, в вашем Засратовске, что, модно таким образом гостей встречать?!

— Максим, успокойся, — тихо, но очень веско проговорил седовласый. — Не время сейчас скандалить.

— А вы тоже хороши, — тут же накинулся на него Хрыкин. — За что вам деньги платят, если вы не можете защитить меня от полоумной фанатки?!