Александр Шляпин - Охота на Циклопа Страница 7

– А он Ваня, часом трофейным оружием не приторговывал? Может быть, стоит его связи с «черными следопытами» отработать? – спросил следователь С.К., продолжая жевать.– Ведь его же, пристрелили тоже вроде из трофейного пистолета. Да и патроны, судя по маркировке на гильзе, были времен войны. Все тут с трофеями связано, все вокруг них и крутится. Вот это, наверное, и будет основная версия следствия. Эти черные следопыты, кого хочешь завалят, если им стараются перекрыть бизнес. Одним словом фанаты! Я в Москве встречал таких – звери, а не люди!

– Я вот, что думаю Тимофеевич, раз первый выстрел прозвучал в Москве, значит и корни находятся там! А здесь?! Здесь всего лишь эхо прокатилось! В нашем городе вряд ли кому нужно было его убирать. Мужик он был тихий, в конфликты не с кем не вступал. Правда, к нему постоянно на постой приезжали поисковики. Они тут у нас каждое лето по лесам ковыряются. Бои у нас во время войны были довольно жестокие. Столько здесь полегло людей, одному богу известно. Прошлый год, когда к нашему РОВД вели новую теплотрассу, то нашли столько оружия, что можно даже батальон вооружить. Минометы, винтовки, автоматы, пулеметы столько было металлолома – мама не горюй! – сказал Иван, вращая в руке, пустую рюмку.

– И что все оружие в рабочем виде?

– Да ну брось. Гнилье! С войны в земле лежало.

– Я тебе вот, что Иван, скажу, сейчас в Москве, рынок военных трофеев очень популярен. Люди на этом деле миллионы долларов отмывают. Продается все, начиная от пуговицы от немецких кальсон, до крупнокалиберных пулеметов. Оружие, правда, реставрируют, «выхолащивают», чтобы с уголовным кодексом не иметь дел. А так— медали, ордена, знаки различия, эмблемы – все идет в ход. Все, словно спятили на этой нацистской атрибутике. Совсем забыли суки, что эта война принесла нашему народу. Теперь стараются хоть какую— то выгоду получить с этих немецких железяк.

Селезнев взял графинчик и разлив остатки водки спокойно ответил:

– Я знаю Тимофеевич, про этот черный рынок. По нашим лесам и работают эти черные землекопы, словно на экскаваторах. Все места боев изрыли. Давай лучше повторим, а потом продолжим.

Окончив трапезу, Селезнев подойдя к прилавку рассчитался за обед.

– Ну как вам обед, – спросила Люська, сгорая от нетерпения.– Вкусно было или нет?!

– Все было вкусно, – ответил Иван. – Леонтьевне передавай от меня благодарность и респект.

– Ну, так….

– А ты Люсьена, просто молодец, прямо таки вся из себя… Ух, прямо кровь с молоком, – сказал Селезнев.– Туго знаешь свое дело…

Продавщица, а по совместительству официантка расплылась в улыбке. Она была счастлива, что угодила не только московскому гостю, но и Селезневу. Угодила, ради этой скупой мужской похвалы и ради простого теплого слова – «спасибо, все было очень вкусно».

Глава четверая

Зацепка

– Тимофеевич, а ты, что в гостинице нашей остановился или где на квартире? В гостинице холодина, бр— бр, как на улице! Коммунальники два года назад, отрезали её от отопления за неуплату. Так они там свою кочегарку пристроили.

– Я Вань, пока еще нигде не остановился. Я, как приехал, так сразу на кладбище, а там к вашему голове на совещание попал. Время еще есть, так я попробую, что ни будь подыскать подходящее, – сказал Тимофеев, рассчитывая на теплый и сытный ночлег.

– Давай Тимофеевич, ко мне! Я сегодня баньку истоплю, попаришься, кости свои столичные прогреешь, да и мозги освежишь. После бани пивка выпьем с лещом, вот там и покумекаем, и наметим точки нашего соприкосновения. Нам же теперь по одному делу придется работать, – сказал Иван.

– Ладно, ты меня Васильевич, уговорил. Поглядев на часы, Тимофеевич, продолжил разговор: – Вот, до конца рабочего дня, осталось чуть больше часа. Давай – ка мы с тобой прокатимся домой к убиенному. Мне хотелось бы на месте, ознакомиться с обстановкой, да сориентироваться, что почем. Может вы, что пропустили ценное? – сказал Тимофеев, сомневаясь в профессионализме местных сыскарей.

Машина Тимофеева стояла во дворе администрации района. Это был черный БМВ пятой серии. Вся внутренняя обшивка машины была выполнена из чистейшей кожи, высочайшего качества. Селезнев, неуверенно влез в машину и присел на край роскошного сидения, словно боялся что— то испортить или испачкать.

– У тебя Тимофеевич, тачка видно не с отечественного конвейера сошла? – Спросил Иван, с издевкой, боясь даже прислониться к спинке сиденья.

– Да, машина хорошая, адаптированная под наши дороги. Движок так 250 «кобыл» с турбо наддувом, да инжектор. Приёмистость, как у реактивного самолета, чуть придавил, и ты уже в воздухе. Устойчивость, как у настоящего танка. Я люблю эту модель. Её в авиационном концерне в трубе продували. Да и безопасность, не хуже чем у Вольво, – обыденно сказал Тимофеев, прогревая двигатель.

Селезнев с чувством легкой зависти покряхтел и сказал:

– Дорогая видно тачка— то? Небось, тысяч сорок стоит?

– Да ты прав сорок четыре тысячи зеленых отдал! – Ответил Тимофеев хвастаясь.

В голове Селезнева, вдруг замелькали цифры, подобно тому, как они мелькают в калькуляторе. Он умножал, делил, прибавлял, пока не выскочила окончательное число. После того как все арифметические действия были закончены, он с удивлением констатировал:

– Это, что братец получается, на наши деньги больше миллиона?!

– Ну, братец не больше миллиона, а миллион триста, – спокойно сказал Тимофеев, будто бы это была не машина за тридцать тысяч долларов, а простая бытовая кофемолка.

Иван, снова включил калькулятор, перемножая должностной оклад, пайковые, премиальные боевые за Чечню, еще раз помножив это все на годы своей работы. И через определенное время своего умного молчания он выдал вердикт.

– Тимофеевич! Мне, чтобы такую машину купить, нужно пятнадцать лет не кушать, водки не пить, по девкам не ходить. А все это время откладывать, откладывать и откладывать! Я удивляюсь, откуда у вас москвичей, такие деньги?! Вы, наверно все там поголовно взяточники и коррупционеры? Ты тоже, наверное, берешь, как полагается? Говорят, вам даже Собянин дал добро и сетку тарифную открыл на взятки?

Тимофеев выслушав Ивана, засмеялся, и шуткой ответил на его шутливый вопрос:

– Ты мне Селезнев, скажи, где эта тарифная сетка лежит? Я её приколю на двери своего кабинета, чтобы народ знал, что по чем?! Ты Вань, сейчас абсолютно не прав. Ты думаешь в столице все «оборотни» что ли? Скажи, а я имею права продать квартиру своей покойной бабушки в центре Москвы? Могу я получить за неё 300 тысяч долларов? Могу я, хоть раз в жизни, позволить себе купить такую хорошую тачку, чтобы потом в старости в качалке и возле камина вспоминать эти счастливые дни? – с негодованием говорил Тимофеев.

– У нас Тимофеевич, самая дорогая хата в городе, от силы стоит десять— пятнадцать тысяч долларов – сказал Иван, закуривая.– Немец во время войны стер город с лица земли. Семьдесят лет прошло, а восстановить пока в прежнем виде не можем.

– А я, наверное, в твоем городке себе домик то и куплю на лето! Хорошую можно сделать дачу. Да и городок, ваш мне очень понравился. Уютный такой, ухоженный и тихий! Похожий на западный. Видать его всякие иностранцы строили?

– Ага, евреи! У нас их тут было больше чем в самом Биробиджане! Поляки, литовцы всякие, тоже приложили свои руки к его возведению. Только потом пришел немец и все сровнял с землей. А на месте руин, наш русский Иван, возводил свои хоромы из бревен немецких землянок. Ты если хочешь, то покупай себе дом. Тут продается столько – мама не горюй!

За разговорами, незаметно подъехали к дому. Остановив машину, вылезли на улицу. На калитке и дверях хаты, были наклеены бумажные полоски с синими печатями прокуратуры. Иван, открыв дом, вошел. Следом за ним московский гость. Иван вновь очутился в хоромах убитого Афанасьева, стараясь вспомнить подробности прежних посещений. При жизни хозяина ему доводилось много раз бывать в этом доме. В памяти Селезнева, невольно всплыли некоторые детали, которые он первоначально упустил из вида, по причине душевного шока. Сев на стул, Иван долго и пристально вгляделся в лежащие на полу разбросанные вещи. Вдруг, его осенило. В доме покойного Афанасьева, не хватало его архива. Все документы, фотографии раньше лежали на полке меблированной стенки в большой старинной папке со шнурками. Отсутствие её сразу насторожило. В этих папках, Петрович хранил все сведения по розыску. Фотографии, карты и выписки из боевых донесений. Много было материалов посвященных немецкой оккупации. Всевозможные материалы, связанные с деятельностью немецких карательных команд

– Слушай Тимофеевич, а знаешь, я что— то не наблюдаю в этом доме архива Афанасьева. Раньше я не один раз был у него в гостях. Покойный любил хвастаться добытыми материалами. У него было много фотографий нашего города, снятых с немецких разведывательных самолетов. Кроме этого, была часть немецкого архива, который фрицы потеряли при отступлении. Черт побери, из дома исчезли документы, – сказал Иван, открывая все подряд шкафы и ящики. – Возможно, что это и стало поводом для его убийства.