Александр Грич - Месседж от покойника Страница 7

– И сколько таких вызовов за ночь?

Мартин покачал головой:

– Это неопределенно. Бывает – никого, и ночь, и другую. А бывает и три, и пять. А бывает – сообщаешь диспетчеру, что в холодильнике больше места нет, а все равно везут – значит, приходится действовать по обстановке.

– Послушайте, я все хочу у вас спросить, да не решаюсь. – Мартин потер небритую щеку. – Кого убили, скажете? Неужели из наших кого-нибудь, боже упаси?

– Нет, – успокоил его Лайон. – Иностранец. Бизнесмен. Он работал с вашим руководством, но как он оказался в парке ранним утром – нам пока совершенно непонятно. Вы его, кстати, не знали?

– Я там никого не знаю, кроме своего прямого начальства. Я же – ночной человек. Хотя… Был один. Поляк, кажется… Как его звали, Грег?

– По-моему, да. Но не уверен. – Лайон намеренно отвечал неопределенно, ожидая, что еще скажет Мартин.

– Если он – то его я знал. По двум причинам. – Мартин почесал в затылке. – Во-первых, он к девушке моей подкатывался, к Джинне, – вы ее знаете, наверное.

– Нет, не знаю.

– Ну не важно. Узнаете. Ее все знают. В музее работает, яркая такая, заметная. Так вот, он пытался к ней подъехать. А Джинна обожает динамить. И беседует, и флиртует, и улыбается. Вот мужики и летят к ней, как мухи на мед. А в результате остаются ни с чем. Я проверял – это железно. Ну а меня это устраивает – почему нет? Каждый развлекается по-своему, а по-серьезному она только со мной.

«Сколько будет существовать свет, – подумал Лайон, – столько будет существовать порода мужчин, которые думают и действуют, как этот парень. А рядом будут другие, которые охотно пользуются доверчивостью этих…»

– Так вот, – продолжал Мартин, не заметивший реакции Лайона, – этот Грег интересовался парком в ночное время. У нас вообще-то правила строгие: в неурочные часы на территории – никого, да и в урочные часы во многие места доступ запрещен – вы уже в курсе, наверное… А этот мужик, он был такой… рисковый. Или хотел выглядеть рисковым – уж не знаю. Другие ночных кладбищ боятся как черт ладана, а этому – хоть бы хны. И вот я, по просьбе Джинны, брал его с собой – ночью парк патрулировать.

– Ну и что?

– Он себя хорошо вел, ничего не могу сказать. – Мартин закурил новую сигарету. – Расспрашивал о работе, о том, что ночью в парке случается, просил отвезти его в самые удаленные уголки, «самые страшные», он так выражался.

– А Джинна?

– А Джинна только однажды с нами ездила. Она это все уже много раз видела, ей скучно.

– Что же в этом вашем госте было примечательного?

– Ну я вам уже сказал – он не из пугливых, мне такие нравятся. Потом – он спортсмен, занимается дзюдо. Я тоже занимался восточными единоборствами. И самое главное, наверное, – он, я знаю, не из бедных. А общается хорошо… Как вам сказать? Вы видели, куда приехали. Мои родители – не богатеи, конечно, но все у них в порядке. Так вот, они меня с детства учили, что ни в коем случае нельзя обижать людей, показывая им прямо или косвенно, что ты лучше них. Или богаче. Или умнее. Или сильнее. Причем чем богаче и сильнее ты на самом деле, тем меньше это должно ощущаться. Вот Грег это умел. Ничего, очень нормальный мужик… был. Как это его угораздило?

– Но вы вроде и не очень удивляетесь, что с ним это случилось? – отметил О’Рэйли задумчиво.

– А с такими как раз и случается. Если человек сидит в своей конуре, носу не высовывает, то что с ним может случиться? Максимум простуда. А этот Грег, как я понял по его словам, постоянно искал приключений себе на задницу. Ну а народная мудрость гласит – кто ищет, тот находит.

– Как давно он у вас был в последний раз?

– Месяц, наверное, или чуть больше.

– Как по-вашему, что его могло интересовать в ночном парке? – Лайон спрашивал вежливо, но с некоторым напором. – Смотрите, Мартин: карта парка – не секрет, ее где хочешь можно найти. Объехать территорию можно и днем – никто движение по парку в часы, когда он открыт, не контролирует. Днем к тому же все лучше видно. Тогда зачем эти ночные прогулки? Любовь к острым ощущениям – и только?

– Знаете, если вам по работе придется со мной дежурить – все сами поймете, – суммировал Мартин. – Ночью все другое. Как вам объяснить?

О’Рэйли вдруг вспомнил, что напоследок у него заготовлен еще вопрос – по личной просьбе Потемкина. Пожалуй, сейчас самое время – Мартин Дэвис уже совершенно успокоился и расслабился.

– А скажи мне, Мартин, только честно, – проговорил О’Рэйли негромко. – Что на самом деле случилось той ночью, когда из музея украли антиохийскую Чашу? Ты ведь тогда тоже дежурил?

Мартин снова потянулся за сигаретой.

– Не слишком ли часто ты куришь? – спросил Лайон сочувственно. – Ты же спортсмен… Впрочем, кури, если хочешь. Мне все равно.

Мартин повертел сигарету, понюхал, сунул в рот и стал жевать мундштук. Встал, подошел к окну, зачем-то отдернул занавесь и выглянул на улицу. Вернулся, уселся в кресло – и только после этого зажег сигарету.

– Все-таки я попал. Думал, когда поговорил с этими, из местной полиции, – пронесет. Но, видно, так не бывает. Попал…

– Говорите конкретнее.

– А чего уж конкретнее? Да, я в ту ночь дежурил. И решили мы с Джинной как раз в ту ночь устроить себе развлечение. «Траханье на природе» – так она это называла. Многие ребята, которые в ночные смены дежурят, этим балуются. Методика простая: берешь грузовичок патрульный, уезжаешь куда-нибудь подальше, в тихое место, хотя здесь везде тихо, и развлекаешься с подружкой. Джинне это нравилось, ее эта обстановка заводила.

Делали мы это за время, что с ней знакомы, всего раза два или три. И как раз в ту ночь этим занимались.

– Что же в ту ночь случилось?

– Я-то и понятия не имел, что случилось. Мы с Джинной развлекались примерно до часу, а потом я открыл ей запасной выход из парка, там камер слежения нет, этим выходом вообще не пользуются, и она уехала. А я вернулся и продолжал дежурство. Уже утром меня позвали, когда суматоха поднялась. И я сказал, что не знаю ничего. Я и вправду ничего не знаю.

– Но в вашем рапорте вы наверняка указали, что время, которое вы проводили с вашей подругой, вы посвятили патрулированию.

– Конечно, указал. Я же, когда ночью этот рапорт писал, понятия не имел о том, что случилось.

– Ну а все эти ваши датчики и чипы? По ним-то ясно видно, что вы, по крайней мере до часу ночи, ни одного патрульного объезда территории не совершили.

– Я выходил из машины раз в двадцать-тридцать минут, тыкал этой штукой в чип на дверях мавзолея. Так что по времени картина получалась нормальная, пропуска не было. А приглядеться повнимательнее и увидеть, что охранник три часа никуда не двигался, у ваших полицейских коллег мозгов не хватило. Или усердия… А глядя на вас, – вздохнул Мартин, – я понимаю, что вы все равно все узнаете, так лучше напрямую.

– Последний вопрос: сегодня ночью были какие-то детали, которые не попали в отчет?

– Не было ничего… – сокрушенно выдохнул Мартин. – Жаль, потеряю теперь работу.

Чудес не бывает – это всем известно. И тем не менее, когда происходит нечто из ряда вон выходящее, люди склонны видеть во всем этом нечто небывалое, мистическое, экстраординарное, выходящее за рамки… тем более если это случается на кладбище.

Кладбищенский бизнес – солидный, доходный и стабильный. Мало кто задумывается в повседневной текучке о том, что кладбище находится на грани неведомого и уже поэтому имеет в глазах многих некую странную привлекательность. Потому что сколько бестселлеров на тему «Жизнь после смерти» ни существует, сколько их еще ни появится – а все равно: ничего не известно. Что за тем порогом, переход которого каждый из живущих наблюдал – кто в домашней тишине, кто на поле боя, кто однажды за всю жизнь, кто многократно, – а все равно: все, что там, – для нас совершенно неизвестно и не будет известно никогда. Это – последняя тайна, которую Природа или Бог – кто бы там ни был – человечеству никогда не откроют. А потому кладбище, как ты его ни назови – мемориальный парк, «Изумрудные Луга» или еще как-нибудь, – кладбище и есть кладбище. И здесь всегда присутствует нечто таинственное, перед чем понижают голос крикуны, где замолкают хоть ненадолго самые говорливые. Потому что, как ни крути, здесь, совсем рядом, – двери туда…

«Все это мысли высокие и справедливые, – думал Потемкин, едучи по мемориальному парку «Изумрудные Луга» в своем «Кадиллаке» со специальным пропуском. – Но они не освобождают профессионалов где бы то ни было от обязанностей производить расследование тщательно и грамотно». Чего в случае с похищением Чаши, по мнению Потемкина, не наблюдалось.

Недавняя беседа с полицейским из Блемдэйла, проводившим первичные мероприятия на месте похищения антиохийской Чаши, оставила Олега неудовлетворенным. Формально вроде бы было сделано все, что надо, но даже попыток предположить, что же произошло на кладбище в ночь похищения, сделано не было. Потемкин для себя, не говоря ничего вслух никому, кроме Хопкинса, сделал непреложный вывод – дело пытаются спустить на тормозах. Происходит это обычно либо по нерадивости полиции – что бывает, и нередко, но не при столь заметных – ценой в миллионы долларов – похищениях. Или, как в данном случае, когда получена гласная или негласная команда не проявлять рвения. Когда полиции дали понять, что все формальные требования должны быть соблюдены – но и только.