Александр Зеленский - Орден Белого Орла Страница 7

— Слушай, Макс! А не пошел бы ты куда подальше! — не выдержал я. — Лучше скажи, где тут сортир в твоем хваленом Лувре. И еще… Я хочу посетить злачные места Парижа. Уловил просьбу?

Но этот тип опять меня не понял, затащив в так называемый «американский» бар. Девочек напрокат там не давали. Зато абсолютно обнаженных официанток было хоть отбавляй, и все разноцветные, у меня даже в глазах зарябило!..

— Максик, — как мог любезнее проговорил я, допив свой «бурбон» со льдом. — Ты замечательный парень!.. Но пойми, черт бы тебя подрал! Скажи честно… Ты мужик или педик? Все эти девочки только для онанизма. Я же хочу внутрь! Ты меня понимаешь?..

— А! — Только теперь дошло до моего гида, что мне было нужно. — Тогда поедем в «Галерею Сен-Дени»!

— Какая еще, к черту, галерея?! Мне бабу надо! Теплую бабу с сиськами…

— И я о том же, — усмехнулся Макс. — Поехали, не пожалеешь…

Через полчаса мы оказались в самом центре Парижа на узкой древней улочке.

— Выбирай! — сказал Макс, медленно ведя машину.

Я посмотрел по сторонам и увидел в хорошо освещенных витринах обнаженных див на любой вкус, призывно изгибавшихся и при этом столь сладко улыбавшихся, что у меня запершило в горле.

Не знаю почему, но я выбрал типичную славянку с большими грудями-шарами и здоровенными бедрами чуть ли не во всю витрину, наверное, она показалась мне как-то роднее и доступнее в этом разноплеменном вертепе разврата. Выскочив из машины, я чуть ли не бегом преодолел несколько метров, отделявших меня от вожделенного входа в блаженство, и, как ветер, ворвался в небольшую грязноватую комнату, залитую обжигающе ярким светом, как при киносъемках.

— Лямур, — только и пробормотал я первое, что пришло в голову.

— Ты что, наш, что ли? — удивленно спросила красотка из витрины.

— Ну! — ответил я.

— Тогда бери презерватив и выбирай позу. Журнал возле умывальника… И учти, красавчик, позы под названием «экзотические» у нас за дополнительную плату…

Мне было без разницы…

Расплатившись за доставленное удовольствие, я неторопливо, с чувством хорошо и плодотворно поработавшего человека, вышел из подъезда. Причем мое место поспешил занять какой-то до безобразия черный и губастый африканец…

Машина Макса все еще стояла на том месте, где я ее покинул.

— Тебе понравилось? — спросил он, когда я влез в салон и расположился там поудобнее.

— Не очень, — признался я. — Все эти развлечения мне напоминают заводской конвейер… Нет уж! Больше я сюда не ходок. Понимаешь, нет интима, психологической глубины, проникновения внутрь…

— Начитался, понимаешь, Достоевского! — буркнул Макс и, не говоря больше ни слова, завел машину.

Я потом долго смеялся над собой. Еще бы! Побывать в Париже, чтобы поиметь молодицу из рязанской деревни… Как это по-нашему, по-русски!

Смех смехом, а на следующий день Макс познакомил меня с сухощавым подвижным американцем, который назвался Джоном Джонсоном. Перед этим Воздвиженский долго и нудно просвещал меня в отношении предстоящего визита в Ирак, но я его почти не слушал, потому что лучше его знал, что должен буду там делать… В конце концов Макс заявил:

— А сейчас поедем в «Секс-центр»!

Я невольно, как говорят в таких случаях кинологи про своих четвероногих друзей, сделал стойку.

— В какой такой «Секс-центр»?

— Там всего за каких-то десять франков можно посмотреть сногсшибательную порнуху, — пояснил Макс.

— Иди ты! — поразился я.

— Поехали, сам увидишь.

«Нет, все-таки Париж — это рай для секс-туризма. Если не сдохну в Аравийской пустыне, обязательно создам туристическую фирму, специализирующуюся на этом самом секс-туризме», — подумал я.

Фильмы оказались средней руки. У Витьки-Шприца, когда он еще был жив, имелась порнуха покруче. Жаль, что все кассеты из его «берлоги» конфисковала милиция…

Американец подсел к нам в баре, куда мы вышли из душного видеозала, чтобы освежиться парой-другой коктейлей.

— Давно мечтал познакомиться с вами, — проговорил мужик с чуть раскосыми глазами, отчего было непонятно, то ли он пристально разглядывает меня, то ли зыркает по сторонам.

— Взаимно, — сказал я, даже не удивившись, что американец чисто говорит по-русски.

— Ваш бизнес нелегок, но он меня очень занимает. Пожалуй, мы сможем быть полезны друг другу.

— Каким образом? — спросил я.

Американец, не предлагая мне сигарету, закурил сам и, задумчиво пустив колечко дыма к потолку, произнес:

— Во-первых, я помогу вам в Ираке. Там у меня хорошие знакомые. После «Бури в пустыне»…

— Так вы были в составе войск США? — спросил я.

— В войсках я не был, но… поработать пришлось! Во-вторых, я помогу создать вам совместное предприятие с нами. Вы же за это… Нет, ничего! Для начала вы просто познакомите меня с господином Телегиным. Он меня очень интересует! Скажите, у него хорошие связи в научных кругах Москвы?

— Еще бы! — воскликнул я. — У Ивана Николаевича чертова прорва знакомых — от министров до гомосексуалистов. Знаю, например, что он поддерживает дружбу с одним секретным физиком. Телегин познакомился с ним, когда участвовал в строительстве инженерно-физического института, это рядом со старинным селом Дьяковское, которое потом снесли за ненадобностью. А я там, кстати, копал дьяковскую культуру. И там же с Телегиным познакомился…

Я что-то на этот раз разговорился. Возможно, тому причиной стала крепость «кровавой Мэри», но я болтал без умолку, а американец только слушал и не перебивал до тех пор, пока мои воспоминания не иссякли.

— Итак, вы представите меня в Москве вашему шефу, а я вам хорошо заплачу…

Я хотел спросить: за что? Но потом передумал. В конце концов, вольно ему платить, когда хочется!

— От денег я еще никогда не отказывался, — улыбнулся я Максу. Тот тоже усмехнулся и хлопнул меня по плечу.

Три дня в Париже промелькнули незаметно. Провожая меня на Северном вокзале, Воздвиженский предупредил:

— В Москве подойдешь к Центральному телеграфу на Тверской в пятницу на этой неделе ровно в 14.00. У входа тебя будет ждать наш человек, который передаст посылку для Телегина.

— Как я его узнаю?

— Он сам тебя узнает… Ну, все! До встречи под палящим солнцем Ирака!

— Будь здоров, не кашляй! — помахал я ему рукой из открытого окна вагона. Поезд Брюссель — Париж — Москва, отойдя от перрона, уже набирал скорость…

Буров

…Следователь Стороженко описывал найденные золотые фигурки. Профессор Полянский, восхищенно закатив глаза, что-то пояснял следователю о монахах-воинах, немецких рыцарях, называвших себя «крейц-херами». Но до Бурова не доходили произносимые им тирады, в данный момент он усиленно наблюдал за поведением Телегина, одновременно прислушиваясь к тому, о чем повествовал его голос, будто отделившийся от своего хозяина и живший теперь самостоятельной жизнью только в экстрасенсорном сознании врача.

Телегин

…Эти золотые штуковины мне переслали контрабандой из Парижа. Вообще-то, все пятнадцать статуэток я должен был вручить большому человеку из правительства Москвы, который в свое время помог мне наладить антикварный бизнес в России, взяв на себя хлопоты по созданию сети малых предприятий для работы с надомниками. Они-то, эти самые надомники, и приносили нашей головной фирме основной доход — ведь за сувенирную продукцию, которую они производили, мы потом получали хорошую валютную выручку.

С Алексеем Федоровичем мы встречались раз в месяц в тех местах, где он сам назначал. Обычно наши встречи происходили по пятнадцатым числам каждого месяца. И если два месяца подряд я передавал ему толстые конверты с долларовой наличкой, то на каждый третий месяц должен был доставлять дорогостоящие экзотические сувениры.

Вот и ранним утром пятнадцатого марта наши пути с Хозяином вновь пересеклись в районе Поварской улицы. Его черный «БМВ» стоял у здания Театра киноактера, и я, свернув с Кудринской площади, носившей долгое время название площадь Восстания, сразу увидел его через ветровое стекло.

Припарковав свою «девятку» рядом с машиной Алексея Федоровича, я невольно подумал: вот кого Пашка-Мозоль мог бы звать-величать Хозяином! По сути дела, именно Алексей Федорович заправлял всем в наших делах. И даже мне отводились, что называется, только вторые роли.

— Приветствую вас, — поклонился я Хозяину. — Привез специально для вас уникальные игрушки…

— Садитесь, Иван Николаевич, в мою колымагу.

Когда я оказался в салоне машины, он продолжил:

— Последний раз, помнится, вы вручили мне какую-то ерундовину на цепочках…

— Это уникальные изделия из кости исчезнувших пород рыб. Они были изготовлены еще до нашей эры… Им же цены нет!