Наталия Левитина - Кейс. Доставка курьером Страница 7

Постоянно впрягаюсь в чужой воз.

Мало мне своих проблем?

– Я так тебе благодарен.

– Не благодари, я пока еще ничего не сделала. И потом, мы же не будем обманывать твоих родителей. Мы только слегка подкорректируем твой образ.

– Спасибо, Юля!

Я почему-то подумала о Фернане Магеллане. Вот он стоит на палубе флагманского галеона «Виктория» и вглядывается в безбрежную гладь океана. Камзол потерт, выбивающаяся из-под него батистовая рубашка давно утратила белизну – какое нескончаемое путешествие! Обветренное лицо, иссеченное ливнями и солеными морскими брызгами. Он сжимает руку в кулак – горизонт пуст, а ветер слишком легок и несерьезен, чтобы надуть до барабанной дрожи паруса и понести галеоны по волнам. Каменные скулы, решительно сжатые губы и взгляд человека, имеющего цель и мечту и готового подчинить своей железной воле тысячи людей…

Вот он – мужчина!

Суровый, сильный и увлеченный.

А не это чудо в перьях – мой друг Глеб. Ни щетина, ни фальшивая подружка под боком не придадут мужественности этому томному метросексуалу… Но что же делать! Ведь надо подумать о его родителях.

По телефону я честно рассказываю Никите, чем заполнены мои будни. Например, пообедала в ресторане с Кунгуровым (директор агентства недвижимости «Супер-Сити»). Пила шардоне с боссом, закрывшись у него в кабинете. Сидела у Вити (сосед), пока тот устанавливал мне программу на ноутбук. Играла в боулинг с Вербиным (владелец телекоммуникационной компании). Ходила на семинар в мэрию по приглашению…

Нет. Просто ходила.

Это был семинар для владельцев малого бизнеса. Я увидела в мэрии массу знакомых лиц – учитывая, какое количество бизнесменов жаждет дать интервью журналу «Удачные покупки» и засветиться перед читателями…

Мои подробные отчеты перед Никитой – женская хитрость, щедро приправленная кокетством. Я помню слова Нонны: клуши, добровольно заточившие себя в курятнике, никого не интересуют. И поэтому ненавязчиво напоминаю Никите, что его крошка нарасхват у мужчин. И в его отсутствие вовсе не киснет от тоски, а живет полной, насыщенной жизнью. Да, он сильно рискует, надолго оставляя меня одну!

Правда, если разобраться, то выяснится: за ресторанным столиком кроме Кунгурова сидели еще две дамы из его фирмы, а боулинг с Вербиным был корпоративным мероприятием. Но опустим детали, кому они интересны? Да уж, открывая дверь, вовсе не приходится сдвигать в сторону штабеля из тел поклонников – выход из квартиры и так свободен. Но пусть Никита немного поревнует.

А на семинар в мэрию меня позвал Андрей Холмогоров. Но Никите об этом ни слова. Про Холмогорова я почему-то молчу.

– Я попыталась узнать, какой пост вы занимаете в мэрии, – призналась я моему новому знакомому после семинара.

Холмогоров немного помолчал, а затем напустил таинственности.

– А почему тебя это интересует?

– Просто вас нет на официальном сайте мэрии.

– Ну, сайт же не обновляется каждые две минуты. Возможно, сведения о моей персоне еще не внесли. Хорошо, что сказала. Я напомню программисту.

– Так вы недавно работаете в мэрии?

– Юля, не слишком ли много вопросов?

– Профессия такая – везде совать свой нос.

– Очень хороший нос. Симпатичный. – С этими словами Холмогоров фамильярно щелкнул меня по хоботку.

Я попыталась возмутиться, однако не получилось: что бы ни делал Холмогоров, у него выходило так мило! Мне почему-то льстила его непосредственность в обращении со мной. Он словно обещал что-то такое, от чего сладко ныло сердце.

Не знаю что.

– Ладно, рассекречу данные. Работаю мелкой сошкой в департаменте социального развития.

– Мелкой сошкой? Почему-то не верится!

– Достаточно интимных вопросов, Юлия Бронникова. Я же не интересуюсь, в каком возрасте ты потеряла невинность.

– Тоже мне – тайна. Я ее вообще не теряла. Я девушка.

К чести Холмогорова, он удержался не только от гомерического хохота, но даже и от легкой ироничной улыбки. Что ж, так ведут себя настоящие джентльмены. Реальный джентльмен позволяет себе усомниться в словах леди только в том случае, если она, с трудом шамкая челюстью, признается, что ей двадцать пять. «Бог с вами! – тут же возразит джентльмен. – Девятнадцать, и ни минутой больше!»

– Чудесно, – сказал Холмогоров. – Значит, мне следует обращаться с тобой особенно бережно.

Что он имеет в виду?

…На днях Андрей Вадимович опять пригласил в мэрию – на торжественное вручение материнских сертификатов.

– Приходи, воробей, увидимся. Заодно, если захочешь, напишешь бодренький материальчик для местной прессы. О радужных демографических перспективах России.

А они очень радужные.

Несомненно.

Сертификаты с огромной помпой вручали молодым женщинам – с января начал действовать закон о материнском капитале. Особого восторга на лицах дам не читалось, скорее – удивление: наверное, они предпочли бы получить обещанные государством 250 тысяч рублей наличкой и сразу (а не с отсрочкой в три года) и тут же буйно стали бы тратить на памперсы, молочную смесь, ползунки.

– Ну а через три года точно дадут? – округлив глаза, шепотом поинтересовалась у меня одна из мамаш. Она убрала с порозовевшей от волнения щеки выбившуюся из прически рыжую прядь. На носу у юной мадонны толпились трогательные веснушки, а под глазами чернели круги от недосыпания. Одежда (несмотря на попытку выглядеть нарядно) свидетельствовала о жестокой бедности.

И как она решилась на второго ребенка?

Или даже на третьего?

Ведь материнский капитал за первого младенца не дают. Мы же не в Эмиратах, где при рождении детеныша государство сразу же открывает счет в банке и перечисляет на него десять тысяч долларов (недавно в газете вычитала). Зато у нас теперь дают сертификат! Тоже хорошо. Жаль, сразу использовать нельзя. А через три года, когда использовать будет можно, тоже особо не разгуляешься: потратить материнский капитал разрешается только на три определенные цели. В общем, как всегда, облагодетельствовали народ, со слезами радости натужно раструбили об этом во всех СМИ, удивляясь собственной щедрости. А в результате – пшик.

Да, мы не в Эмиратах. Очевидно, у нас нефти поменьше. Мы не такие богатые, чтобы автоматически открывать банковские счета для каждого новорожденного.

– Как вы думаете, не обманут? – повторила рыжеволосая девушка. – Или как обычно? Ой, такие деньги огромные! – Она прерывисто вздохнула. – Я и не мечтала. Прямо в роддоме сказали: дадут, мол, когда родишь. Здорово! И знаете, так разволновалась! У меня срок рожать был в середине декабря. А деньги – только тем, кто в январе разродится. Ну, или позже. Короче, две недели лежала бревном на кровати, не вставала, вздохнуть боялась. Ребеночка уговаривала – ну, посиди еще, малыш, не торопись. А то хренушки нам с тобой, а не двести пятьдесят тысяч. Всей палатой мы так лежали. Опупели, если честно.

– А я рожала не за деньги, – презрительно скривила губки другая приглашенная в мэрию мамочка. Ее глаза сияли небесной синевой, их цвет подчеркивала яркая туника, расшитая по краям рукавов и подолу золотом и бисером (ах, Нонне бы очень понравилось!). – Даже неприятно думать, что в моем желании родить второго ребенка кто-то увидит меркантильный интерес.

– Какой-какой интерес? – не поняла рыжеволосая девушка.

– Меркантильный, – повторила туника. – Надо страну сделать пригодной для жизни, а не кидать народу подачки. Точно-точно, именно так это и выглядит: словно собаке кинули подачку и тут же стали отгонять беднягу палкой – не трогай, мол, подожди три года…

Я посмотрела на Андрея Вадимовича. Он маячил на заднем плане, пока мэр города одаривал сертификатом и букетом хризантем следующую даму и расточал обаятельные улыбки. Сегодня Холмогоров был отнюдь не в ватнике – его костюм, подозреваю, стоил половину материнского капитала. Чиновник мэрии выглядел блестяще. Он давно избавился от богемной щетины, украшавшей его симпатичную физиономию во время лесного пикника. Твердый подбородок с ложбинкой, как у римского патриция, и красиво очерченный рот просились на рекламу дорогих сигар.

Стоп.

Нельзя засматриваться на посторонних мужчин!

Вечером Холмогоров завез меня домой на сверкающем служебном джипе, предупредительно распахнул дверцу и проводил до самого подъезда.

Не понимаю, почему я ни разу ни словом не обмолвилась Никите о знакомстве с этим типом?

Глава 4

Страсть к чужим беби

Услышав от соседей ее имя – Ева Анджевска, – я вмиг нарисовала себе пленительный образ польской пани, кроткой и загадочной. Мне представлялось нежное лицо, тронутое изумительным румянцем, в обрамлении светлых волнистых волос.

Не знаю, откуда такие фантазии.