Джон Макдональд - Приглашение к смерти Страница 7

— Это точно, но я все равно польщен.

— Вы давно в городе?

— Приехал сегодня утром. Еще ни с кем не разговаривал, кроме судьи Элландона. Посидел с ним в «Даклине» и получил краткий обзор местных новостей. Не могу сейчас предложить вам лимонад, но пиво, которое я купил, уже должно охладиться.

— Заманчивое предложение, только я привыкла пить прямо из бутылки или банки.

Дойль открыл две банки пива, и они вышли на маленькое крыльцо. Бетти спросила, чем он занимается, и он ответил то же самое, что сказал судье. Потом, словно почувствовав, что он больше всего хочет узнать, она начала рассказывать о его друзьях. Кто женился, кто развелся, кто умер, кто уехал, у кого есть дети. У Бетти были старшая сестра и брат, и она хорошо знала сверстников Алекса. Когда Бетти начала рассказывать о Джоди Барче, он сказал:

— Я слышал о Джоди. Встретил в «Даклине» Джуни с подругой по имени Кэти Хаббард. Джуни и рассказала мне о Джоди. Чертовски печальная история! Потом она внезапно вспомнила, как я покидал Рамону, встала и ушла.

— Джуни ужасная зануда, Алекс. Мне очень жалко Билли Хиллъярда, потому что он женился на ней. Добродетель и общественные поручения так и лезут из нее, но вся правда заключается в том, что ей скучно сидеть дома с детьми. Поэтому Джуни и входит в кучу самых разных комитетов.

После этих слов наступило неловкое молчание.

— Когда знаменитый герой упал с пьедестала, в вашем дневнике, наверное, разразилась буря, — пошутил Александр Дойль.

Бетти ухмыльнулась.

— Та история почти сломала мне всю жизнь. Я стала вашей доблестной защитницей, Алекс. Из-за вас мне пришлось участвовать в великом множестве драк с царапанием, укусами и выдергиванием волос. Я не могла терпеть, когда вас называли нехорошими именами.

— А все, наверное, только и делали, что называли меня нехорошими именами.

— Конечно. Но я так и не смогла понять, почему все так… ополчились против вас.

— Неужели в самом деле не поняли?

— Нет, — хмуро покачала головой девушка.

— Я же был сыном Берта Дойля, парнем из Чейни Байо, а Чейни Байо не намного лучше Бакит Бен. Я пришел оттуда, куда жители Рамоны бросают мусор и грязь, оттуда, где можно целую неделю ловить рыбу и в субботу вечером поймать вонючего пьяницу. Старик с братом утонули в Гольфстриме, а старушка вкалывала на кухне отеля «Рамон» до тех пор, пока не надорвалась и умерла. Чертовски неудачное стечение обстоятельств, что у Джо Даклина оказались такие ни на что не годные родственники. Единственное утешение для него в том, что родство было не таким уж и близким. И разве Джо не повел себя, как примерный христианин, и разве он не заслуживает похвалы за то, что взял меня к себе, дал крышу, поил и кормил столько лет? Но никто никогда не задумывался над тем, сколько денег Джо сберег на жалованьи, которое ему бы пришлось платить, если бы я не вкалывал в магазине. Они не знали этого и считали, что я должен быть благодарным и знать свое место. Поэтому все почувствовали себя неловко, когда я стал получать лучшие оценки, чем их сыновья и дочери, и им стало неприятно, когда я научился быстрее бегать и лучше нести мяч, чем их сыновья. Им казалось неправильным и несправедливым, что я пользовался популярностью в школе, что меня приглашали на вечера, что я дружил с их детьми. Наверное, они смотрели на меня и видели, что я знаком с правилами хорошего тона, знаю, какой вилкой что есть, и им очень хотелось повесить на меня большой плакат и написать, что я мразь, выросшая на болоте. Они считали, что я слишком зазнался. Поэтому я и сделал то, что они так хотели. И сделал это просто замечательно. Напился и ограбил старого доброго дядюшку Джо. Это кое-что доказало, верно? Ну например, то, что ни в коем случае нельзя доверять этой мрази с болот, потому что они всегда будут делать вам гадости. Сколько волка не корми, он все в лес смотрит. — Дойль в ярости отвернулся и невидящим взглядом посмотрел на берег. В глазах неожиданно защипало от слез.

— О, Алекс. Алекс, — тихо проговорила Бетти Ларкин, взяла его за руку и тут же отпустила. — Но ведь все это было давно.

Немного успокоившись, Дойль повернулся к ней и криво усмехнулся.

— Самое печальное в этой истории то, что я не забирался в ту ночь в магазин дядюшки Джо.

— Но вы же признали свою вину. Об этом писали в газетах.

— Да, я признался, что обворовал Джо Даклина. Со мной долго беседовали накануне. Мне сказали, что если я попытаюсь защищаться, то наверняка окажусь в Рейфорде. Потом предложили проявить благоразумие и признать себя виновным, а судья отпустит меня в армию. Не забывайте, что я и сам собирался в армию. Ведь та злополучная вечеринка как раз и была моими проводами в армию. Я много выпил и отключился. Кто-то вытащил у меня из кармана ключи. Эти ребята залезли в магазин и забрали двадцать коробок с сигаретами, ручки, зажигалки и почти двести долларов из кассы. Потом для убедительности сунули мне в карманы две двадцатки и три ручки.

— Но вы все равно должны были защищаться!

— Сейчас я это знаю, Бетти, но тогда я был напуган и растерян. Хотелось побыстрее выбраться из камеры, попасть в армию и никогда больше не вспоминать о Рамоне. Оставим это, лучше расскажите о себе, Бетти. Хочу побольше знать о своем клубе болельщиков, состоящем из одного единственного члена.

— Я… не самая заметная в семье Ларкинов. Просто сильная здоровая лошадь. После колледжа в Гейнсвилле вернулась домой и начала работать на верфи. Бадди следит за работой, а я занимаюсь всем остальным. Мы с Бадди и мамой живем в том же старом доме на Гроув Роуд. Джонни Гир снимает у мамы комнату, а мы тоже платим свою долю содержания.

— Работаете и ездите купаться?

— Еще люблю ходить под парусом, Алекс, на своей маленькой яхте «Божья коровка». Ну и хватит, по-моему, вполне достаточно. Мы, наверное, все пытаемся прийти в себя после того, что… произошло.

— Мне очень жаль, что так случилось с Дженной, Бетти.

Бетти Ларкин пожала плечами.

— Наверное, что-то похожее должно было произойти. Только никто не знал, что именно и когда. Ее кто-то убил, и этот человек может до сих пор находиться в Рамоне. Меня мороз пробирает по коже от этой мысли. Мы с Бадди много говорили о Дженне. Пожалуй, мы ее любили, но не очень сильно. Нельзя любить человека, который не хочет вашей любви и отказывается принимать ее. — Она посмотрела на часы. — О, здорово я у вас задержалась.

— Приезжайте сюда, ладно? В любое время, когда захотите.

— А вы заезжайте к нам на верфь.

— Обязательно заеду… И оставьте свои вещи в коттедже. Они мне совсем не мешают.

— Ну, если вы так считаете… ладно.

Алекс проводил девушку до джипа. Она повернулась и пожала ему руку. Ее рука была сильной, но женственной.

— Надеюсь, вы какое-то время поживете здесь, Алекс.

— Я тоже на это надеюсь.

— Думаю, вы знати Дженну… довольно хорошо.

— Мы вращались в одной и той же компании, но не были особыми друзьями. А почему вы спросили?

— Не знаю. Просто так, наверное, вспомнила.

— Ее нашли далеко от этого коттеджа?

Бетти села за руль и посмотрела на него.

— Вы можете задавать вопросы, Алекс, и получать на них ответы, потому что вы из Рамоны. Но Рамона не очень хорошее место для чужаков, которые приезжают, чтобы что-нибудь разнюхать. Все закончилось, и город хочет поскорее забыть об убийстве. О Дженне писали… очень много грязных подробностей. Сначала горожанам это понравилось, но сейчас им стало стыдно. Слава Богу, самое худшее нам удалось скрыть от мамы. И наверное, Селия тоже не показывала полковнику Макганну все гадости, которые писали о Дженне… Нет, это произошло совсем недалеко от вашего коттеджа. Алекс. Примерно в трех сотнях ярдах южнее. Прямо напротив трех австралийских сосен.

— Как отнесся к убийству жены полковник Макганн?

— Не знаю. Селия не хочет иметь ничего общего с родственниками Дженны, а что Селия хочет, то она получает. Никто из нас не видел полковника после… убийства. И думаю, такое положение вещей вполне устраивает Селию Макганн. Она уверена, что ее дорогой брат женился на плохой женщине, выбрал себе неровню. Извините, но когда я говорю об этом, мне хочется сплюнуть… Ладно, до встречи, Алекс.

Алекс смотрел ей вслед, пока джип не скрылся за поворотом, выпил пиво, надел плавки и вновь пошел купаться. Выплыл он в стороне от коттеджа Карни, у трех сосен. Там, где побывал прилив, на песке не было следов ног. По диагонали к своей норе пробежал краб, спрятался и пучеглазо выглянул оттуда. Значит, Дженну нашли здесь. И жалкая ирония заключалась в том, что она лежала на спине. В грязном белом свитере и грязных желтых брюках, с разбитыми губами, открытыми глазами и потемневшим лицом, а между распухшими губами выглядывал черный язык.

Алекс так ясно помнил другую Дженну Ларкин, на другом берегу. Помнил губы, которые целовал, помнил глаза и шею.