Мари Аделаид Беллок Лаундз - Роковой дом Страница 7

Красивое помещение походило на оранжерею и выглядело так, словно было построено прямо на воде.

Но прекрасный пейзаж за окном не интересовал никого из посетителей. Собравшись группами вокруг столов, они наблюдали за игрой, которая имела некоторое сходство одновременно с рулеткой и с лошадками.

Сильвия робко осмотрелась, но обнаружила, что никто не обращает на нее внимания, и это само по себе было непривычно. Пожив во Франции, она привыкла к любопытным взглядам, но здесь, в Лаквилле, никому, казалось, не было до нее никакого дела. С тем же успехом она могла бы сделаться невидимкой!

Она неспешно обошла все столы, не смешиваясь с теми, кто стоял или сидел вокруг них.

Анны Вольски тут не было. В этом Сильвия вскоре удостоверилась.

Наконец к ней подошел слуга в ливрее.

— Не желает ли мадам сесть? — услужливо осведомился он. — Я могу в два счета найти для мадам место.

Покраснев, Сильвия помогала головой. У нее не было ни малейшего желания садиться за стол.

— Я зашла только, чтобы поискать свою подругу, — нерешительно сказала она, — но ее здесь нет.

Грустная и разочарованная, она направилась было к выходу, но в вестибюле увидела мадам Вольски, которая шла прямо к ней в сопровождении господина средних лет.

— Так значит, все в порядке? — говорила подруга Сильвии на своем посредственном французском. — Вы уладите формальности, а я приеду, когда можно будет получить членский билет? Это все не по мне! — Анна махнула рукой в сторону зала, откуда только что вышла Сильвия. — Я люблю только крупную игру. — Смуглое лицо Анны озарилось улыбкой.

Ее спутник рассмеялся, словно услышал удачную шутку, и с поклоном отошел.

— Сильвия!

— Анна!

— Так ты отправилась вслед за мной? Ну и ну! Меньше всего рассчитывала встретить в лаквилльском казино свою дорогую пуританку Сильвию Бейли! — со смехом произнесла полька. — Но, раз уж ты здесь, давай развлекаться. Не хочешь ли рискнуть франком-другим?

Вместе они возвратились в игровой зал, и Анна потянула Сильвию к ближайшему столу.

— Детская игра! — презрительно воскликнула она. — Не могу понять, чего ради эти умники парижане приезжают сюда по субботам и воскресенья, не говоря уже о других днях недели, и транжирят деньги.

— Но ведь некоторые, наоборот, выигрывают? — спросила Сильвия.

По ее наблюдениям, на зеленом сукне переходили из рук в руки очень большие суммы.

— О да, конечно, кое-кто и в этой игре выигрывает. Но я только что договорилась с владельцем пансиона, где собираюсь остановиться, что он обеспечит мне доступ в Клуб.

Заметив, что Сильвия ее не поняла, она продолжала:

— Видишь ли, милое дитя, здесь, как почти в любом французском казино, ведется игра и Игра. То, что ты видишь — детская игра, в ней можно приобрести или потерять несколько франков. Но есть еще «красное и черное» или баккара.

На мгновение она замолкла.

— Да? — проговорила Сильвия.

— В баккара играют в клубе в другой части здания. Поскольку существует вступительный взнос, в комнате для игры в «Красное и черное» никогда не собирается такая толпа, как здесь. Те, кто состоит в клубе — «люди серьезные», как любите говорить вы, англичане.

На бледных щеках Анны Вольски показался румянец, такое волнение вызвали в ней мысли и воспоминания, рожденные ее собственными словами.

Сильвия почувствовала, как ею тоже овладевает возбуждение.

Она находила происходящее потрясающе интересным: толпа взбудораженных женщин и мужчин, затаив дыхание, следила за таинственной игрой, вовсе не похожей на «детскую», как ее называла Анна Вольски.

Пока они прокладывали путь через сгустившуюся толпу, к ним устремил шаги господин средних лет, который сопровождал Анну прежде.

— Все устроено, мадам! — воскликнул он. — Вот ваш членский билет. Не удостоите ли меня разрешения самому ввести вас в Клуб? Подругу вы можете взять с собой. Она ведь не намерена участвовать в игре? — Он испытующе взглянул на Сильвию, и его суровые черты смягчились. Как истинный француз, он не мог не оценить ее красоту и обаяние. — Мадам или мадемуазель — как к вам обращаться?

— Мадам! — отвечала Анна с улыбкой.

— Безусловно, мадам может войти и понаблюдать за игрой, даже не будучи членом Клуба.

Вслед за своим спутником молодые женщины поднялись по широкой пологой лестнице. Здесь, наверху, царила совершенно иная атмосфера.

В Клубе было тихо и спокойно, под ногами был постелен толстый ковер.

Зал для баккара был почти совсем пуст: около дюжины мужчин и четыре-пять женщин, разбившись на группы, обменивались время от времени короткими фразами, как старые знакомые, привыкшие ежедневно видеться за каким-то совместным занятием или хобби.

Совершенно неожиданно Сильвия заметила среди них стоявшего немного в стороне графа.

Он обернулся, увидел Сильвию, и ей почудилась на его лице тень удивления и недовольства. Затем он отошел подальше.

Странный пожилой господин, судя по всему, хорошо знакомый со всеми присутствующими, извлек из кармана большие часы-луковицу.

— Почти половина второго! — суетливо возвестил он. — Время начинать. Кто сегодня держит банк?

— Я. — Граф де Вирье вышел вперед.

Пять минут спустя игра была в полном разгаре. Сильвия не имела о баккара ни малейшего понятия и очень бы удивилась, если б услышала, что одно из существующих описаний этой игры звучит так: «…не развлечение и не интеллектуальное упражнение, а просто способ скорейшего перехода денег из рук в руки, предназначенный для людей с нетерпеливым характером».

Как завороженная, Сильвия следила за тем, как Анна положила на зеленое сукно несколько банкнот. Затем она наблюдала за мельканием карт и слушала непонятные слова, комментирующие ход игры, Сильвия была от души огорчена, когда увидела, как сгребают в общую кучку деньги Анны, и от души радовалась, когда стопка банкнот, принадлежащая подруге, вырастала.

Подруги стояли, хотя им были предложены стулья.

Внезапно Сильвия Бейли, подняв глаза от зеленого сукна, встретилась взглядом с господином, Державшим банк.

Сильвия привыкла к дерзким и бесцеремонным взглядам незнакомых людей. Граф де Вирье смотрел совершенно иначе: задумчиво, вопрошающе и даже доброжелательно. В то же время, казалось, он видит ее насквозь. Сердце Сильвии забилось чаще. Однако она не залилась краской, а скорее, наоборот, побледнела.

Сильвия уставила глаза в стол, но по-прежнему чувствовала на себе пронизывающий взгляд графа. Некоторое время спустя она поймала себя на том, что рассматривает молодого человека.

Все здесь выглядели так, словно никогда не бывали на свежем воздухе. Граф де Вирье составлял единственное исключение: его лицо было покрыто загаром, голубые глаза ярко блестели, руки, державшие карты, были красивыми и мускулистыми. Чем и почему он отличался от других, Сильвия объяснить не могла, но отличие было явным.

Сильвия обошла вокруг стола, чтобы не стоять напротив графа. Да, так она почувствовала себя гораздо лучше, и постепенно, едва заметно, чары игры стали захватывать и ее. Она начинала понимать смысл «красного и черного» — игры одновременно очень простой и, на неискушенный взгляд, запутанной.

— Что, если я поставлю десять франков? — шепнула она Анне.

Та ответила, усмехнувшись:

— Конечно, почему бы и нет!

Сильвия положила на стол десять франков и через мгновение уже имела двадцать.

— Оставь их — прошептала Анна, — и увидишь, что получится.

Последовав совету подруги, Сильвия выиграла еще раз и, дрожа от радости и страха, взяла со стола уже сорок франков.

Затем произошла маленькая неприятность. Один из служителей в ливрее вышел вперед и сурово спросил Сильвию:

— Членский билет у мадам с собой?

Сильвия залилась румянцем. Членского билета у нее не было и предполагалось, что она имеет право наблюдать, но не играть.

Она ощутила мучительный стыд — абсолютно новое для нее чувство; банкноты, которые она не успела положить в кошелек, жгли ей руку.

Но совершенно неожиданно у нее нашелся друг и защитник.

Из-за стола поднялся граф. Он сказал несколько слов на ухо служителя, и тот отступил.

— Разумеется, юная госпожа может играть, — обратился граф к Анне, — я, как банкомет, желаю ей удачи! Вероятно, это ее первый и последний визит в Лаквилль. — С приятной, но немного печальной улыбкой он замолк. Сильвия обратила внимание на его низкий благозвучный голос. — Пусть выиграет еще немного, а потом уведите ее, мадам! Не дайте ей потерять весь свой выигрыш.

Он говорил так, словно Сильвия была ребенком. Это задело ее самолюбие. Мадам Вольски взглянула на графа высокомерно, но все же не могла не испытывать признательности за его заступничество.

— Примите нашу благодарность, мсье, — произнесла она натянутым тоном. — Думаю, мы пробыли здесь уже достаточно.