Арслан Сирази - Зеркало для Марины Страница 7

На площадке заскрежетал замок одной из квартир. Дверь приоткрылась и на площадку вынырнула соседка – вполне адекватная на вид Людмила, которая на днях протянула ключи и предлагала заходить, если что.

Вид у Людмилы был аккуратный и внушал спокойствие – все тот же халат светло-бежевого тона, прическа волосок к волоску. Фигура немного закруглена для приятности взора.

– Привет, а ты чего тут? Куришь?

– Угу, вышел вот, после завтрака.

– Отдыхаешь, что ли? На работу не пошел?

– Да, решил пока паузу взять. Больничный опять же, – белесые завитки дыма вместе со словами взлетели на воздух. Пятый этаж над уровнем асфальта.

Опять молчание, перебитое мягким топтанием.

– Чем занимаешься?

– Ничем, – я улыбнулся ей. – Вчера вот музыку слушал в театре.

– О, здорово, – протянула она,

…конечно, здорово, с утра вообще видео смотрел, в три-дэ, даже не сходя с места…

– Кофе не хочешь? Как раз новый сорт купила, – глаза еще не игривые, но уже где-то там.

– Ты вроде куда-то собиралась?

– Я? А… нет, просто вышла, – дверь отворилась шире, Людмила шагнула вглубь. – Заходи!

Я улыбнулся, щелкнул сигаретой заоконное пространство и шагнул на ступеньку. Пока я шел, Людмила из коридора неотрывно смотрела на меня.

6

Квартира походила на хозяйку – ровная, чистая, вылизанная. У входа на полочках выстроились туфли. Аккуратное пальто с бежевато-бордовой нитью на плечиках. Ничего лишнего. На темном стекле придиванного столика пусто – ни книг, ни журналов. Людмила будто прочитала мои мысли:

– Люблю чистоту, – улыбнулась и показала на серый диван под пледом без единой складки, – Я быстренько. Кофе сварю. Посиди пока.

Я приземлился на край. Передо мной чернела панель телевизора, конечно же, без пыли и пятен. На бледно-розовых, в мелкую полоску, обоях висело несколько картин в рамках – цветы, городской пейзаж. Стандарт. Ни один из предметов не шелохнулся с момента воплощения их на своих местах и не хотел быть передвинутым. Не жилье, а декорации. Ни звука из кухни. Застывшая комната. Застывший я.

Как проверить реальность, если даже в обычной квартире можно найти намеки на безумие? Откуда, например, мысль о предметах, воплощенных лишь в этой комнате? Как вообще понять – соответствуешь ли ты человеческой обычности, не вышел ли за рамки, уже просто подумав об этих самых рамках?

– С молоком или без? – Людмила бесшумно приземлила поднос с чашками на черную гладь столика.

Как я пью кофе? Будет ли ответ сходиться с ответами некого стандартного человека? А если, например, сказать, что кофе я пью с коньяком – будет ли это приемлемо для аккуратно закругленной соседки, особенно в десять утра среды?

– С молоком, – я потянулся к изогнутому молочнику, но ее рука была первой. Пальцы наши соприкоснулись. И глаза мои уже начали прикрываться в ожидании образов, а в ушах послышались отголоски ветра. Какая-то поляна. Мельтешение листвы…

Но все стихло. Я удивленно перевел взгляд на Людмилу. Участливая улыбка, щечки – все, как и ожидалось, как и должно быть в мире порядка и определенности.

– Хорошо у тебя, – разговор не клеился, да и не до слов мне было. Я ждал образов, а не звуков. Ничего, кроме подтверждения видений. И в какой-то момент что-то мелькнуло, но сбилось, куда-то ушло.

– С Настей виделся?

– Нет. Врачи, говорили, она заезжала, но я еще… в отключке был.

– Ага, она после ключи и завезла. Сказала – ты в больнице, но что и как – я не знаю, – вновь улыбка, сожалею, мол, сочувствую, все правильно, ничего лишнего.

– В аварию попал.

– Ох… Ничего не повредил?

– Нет. Кроме машины, конечно, – я тоже улыбнулся. И подумал, что моя-то улыбка не столь участливая и вежливая, как у хозяйки.

Все время, пока полз бесцветный разговор, я пытался проникнуть в ее сознание. В конце концов, контакт ведь не важен. Девушка с флейтой и соседка за стеной не касались меня – я просто оказался там, в их голове или где-то еще. И с Людмилой тоже что-то проскользнуло. А потом как стена. И ничего.

Кофе кончился, как и темы для беседы. Как и надежда на видение. Ничего. Значит, пусто. Я выпрямился, поводил руками по коленям:

– Я пойду. Тяжело что-то. Нога вон заныла, – для вида я натужно выпрямил и согнул правое колено пару раз. – Спасибо тебе.

Людмила кивнула. Улыбка была немедленно изгнана с ее лица гримасой бесповоротного сочувствия.

Я встал, встала и она. Проводила до двери:

– Спасибо, что заглянул.

– Да что ты, тебе спасибо! За кофе там… – в последней попытке увидеть я потянулся – но не к ней, а к дверному косяку, будто удерживая равновесие, а на самом деле стараясь оказаться чуть ближе.

Людмила покосилась на руку, но промолчала. А я несколько мгновений этой близости говорить не мог. У меня все-таки получилось.

– Ну, пока. Увидимся, – едва выдавил я. Оторвал руку от косяка, шагнул к своей квартире. Двери щелкнули – соседки, затем моя.

В коридоре по стене я сполз на пол. В голове шумело. А еще меня тошнило. Словно заболел и лежу в лихорадке, ожидая действия таблетки. Только таблетки не было. Был лишь образ – сквозь листву парковых кустов я смотрел на себя год тому назад. А рядом… Рядом кружилась Маришка. Я видел нас двоих – себя и дочь – в тот день. Людмила была там.

7

Вначале я хотел вернуться – наорать и даже, если потребуется, ударить. Она видела нас в день исчезновения, но ничего не сказала. Весь год – лишь участливые фразочки и взгляды, но ни слова о том, что она видела!

Мысль о полиции я отмел – невозможно прийти к следователю и сослаться на видения.

Видела ли Людмила момент похищения? Не знаю – не смог пролезть вглубь. Дверь, приоткрытая сквозняком, захлопнута рукой рачительной хозяйки. Все, что удалось разглядеть – лишь миг из прошлого.

И все же… Если она молчала, значит, причина есть. И ее нужно выяснить. Я выскочил в подъезд, на ходу набирая номер Вики.

– Как ты сказал? Словно дверь закрылась? – встретиться с Дженой нам удалось лишь через несколько часов после просьбы о визите.

– Да, будто захлопнули, – я с нетерпением смотрел на женщину, что лежала посреди огромной квадратной постели, накрытой мятыми простынями и подушками разных размеров. Сегодня Джена принимала на дому – в квартире, где то появлялись, то пропадали люди («дети и близкие ученики» – шепнула Вика у входа).

На Джене был растянутый палевый балахон, по моде прошлого века. Руки в жировых складках лежали по бокам, ноги прятались под фиолетовым пледом из Икеи.

– Джена, может, ты его посмотришь, – Вика просительно глянула на нее, но нарвалась на окрик.

– Я лучше тебя знаю! – взвизгнула Джена, скривившись. Я удивился реакции, потом попробовал заглянуть в нее, и увидел – Джена нервничала.

Мысли ее бешено скакали, перебирая друг друга и сами себя в поисках верного направления. И это происходило безумно быстро – так стремительно, что я не успевал вычленить хоть одну из них. Казалось, одна идея тянет другую и так до… Нет, не бесконечности. Скорее, это походило на рой пчел, который сплетался в жужжащий комок. И вдруг он застыл.

Джена села в постели, посмотрела кристально чистым взором:

– Детки, пора готовиться к встрече.

– С кем? С моей соседкой? – но говоря это, я понял, что это не так, – Людмила – лишь…

– Лишь начало. Камушек у горы. Ниточка. И она сможет привести нас к чему-то большему, – Вика согласно кивнула. – Ты рассказывала об этих, Джена.

Видящие существовали давно. При правителях древности они занимали высокие посты. Порой на них лепили ярлыки колдунов или ведьм, позже – экстрасенсов и телепатов. Они отделяли правду от лжи, искали пропажи, проникали в разум врагов.

Но, как и любая сила, видящие рано или поздно должны были столкнуться с противодействием. Сначала закрытых было немного, единицы. Никто из видящих не знал откуда появляются такие люди. Да и люди ли они вообще.

– Могу сказать одно, – Джена откинулась на подушки и теперь говорила, глядя в потолок, – чем дальше, тем больше. Учитель говорил мне только о

улыбчивый круглолицый мужчина с бородкой сидит по-турецки на полу советской квартиры. Сзади неизменный цветастый ковер, в углу – проигрыватель для пластинок

том, что слышал о таких. А сейчас они уже здесь.

– Слушай, а может, это не совсем то? – образ Людмилы, такой правильной и аккуратной, и тайного общества не вязались между собой.

– Дорогой мой, если ей нечего скрывать, то чего же она закрылась? Она видела вас последней. Если кто и знает о твоей дочери, так это она.

Джена, кряхтя, спустила толстые ляжки на пол. Посмотрела на Вику:

– Я должна сама увидеть и ощутить. Откуда она и почему вдруг оказалась рядом с видящим. Позвони в такси, пусть пришлют машину. И побольше, чтобы у меня жопа из окон не вываливалась!