Райан Канстон - Феникс: Возрождение Страница 7

Стенли Ховард же напротив такой чертой характера был обделён. И вёл себя так, словно бы скрывал жуткий секрет, о котором лучше никому не знать. Одет он был в невзрачную серую одежду похожую чем-то на тюремную, но только не имевшую белых и чёрных полосок во всю длину. Общением как важной социальной особенностью был обделен, но как бы, то, ни было разговаривал пусть и редко.

Эдвард поглядел на окруживших его людей. «Ребята странные конечно, но сгладить скучное пребывание здесь, наверное, сумеют» — думал он.

— Ну как тебе Столовая? Нравится? — задал вопрос Эдварду уже успевший съесть всю свою еду Лори.

— Да неплохая, — ответил тот, ковыряясь в еде вилкой. — Но откуда у них на это всё деньги? Не уж то они устроили тут детскую подпольную фабрику по производству кроссовок?

— Нет, конечно, — рассмеялся довольный сравнением Лори. — Но ты отчасти прав. Нам дают работу, которую мы обязаны выполнить, иначе придется просидеть целый день в изоляторе.

— В изоляторе? — Эдварда пробила дрожь от одной только мысли, что ему предстоит просидеть в тёмной маленькой комнате словно бы какой-то загнанный в клетку зверь.

— Эту жуткое место. Туда попадают только, если сильно провинятся, либо откажутся работать. — тихо сказал Стенли Ховард.

— Неужели тебе посчастливилось туда попасть? — осторожно спросил Эдвард.

— Да я там был. Но больше меня там не будет.

Над всеми нависла аура молчания. Первым продолжить разговор решил Бэрри Ховард:

— Эди, — сказал он, обращаясь к Эдварду. — Я слышал, ты насолил Боди Клэтону, это правда?

— Ага. Но только правильнее будет сказать, не насолил, а выбил из него дурь. Мне вот интересно с чего он вообще решил, что это была его кровать? Пришёл начал на меня орать и при всём при этом даже ещё и побить собирался.

— А что ты ему сделал? — снова задал вопрос Бэрри.

— Да просто ударил в живот, при этом я не хотел драки, просто так вышло, — Ответил Эдвард а, затем обращаясь ко всем, спросил. — А чё с ним не так то? Я, конечно, понимаю, что в этом лагере одни бандиты да уголовники, но как мне кажется им всем очень далеко до этого толстопуза.

Все кроме Стенли засмеялись, что есть мощи. Их смех разнесся по столовой и слился с так и не прекратившимися криками и разговорами.

— Это ты правильно заметил, — сказал Лори, вытирая от льющихся слёз глаза. — То, что всем далеко до него это конечно чистая, правда. Дело в том, что его папаша глава какой-то мафии. Сам сын от папани далеко не убежал и, по сути, является его правой рукой. Сидит он в этом лагере уже чуть больше года и, кажется уходить, совсем не собирается.

— Год? Тут же, по-моему, ограничение в пять месяцев. — удивился Эдвард.

— Ну, смотри, — начал Лори. — Мы с Бэрри сидим тут аж с Марта. Бэрри выходит в июле, мне же придётся тут торчать до сентября. А он же, прикинь, тут ещё с прошлого марта торчит!

— А причина, какая?

— Один раз он со своими ребятами решил устроить засаду для вожатой ихней группы. Она ему чем-то там не приглянулась. Ну, они набросились на неё и нехило так избили, на ней после этого живого места не было. Тогда, по-моему, в лагерь приезжал его отец. Шумиха была ещё та.

— Ужас, — сказал Эдвард затем, чуть замявшись, добавил. — Громилы? У него здесь есть громилы?

— Целая банда. Или ты думал, что этот толстяк способен на что-то? Да он редко что-либо делает, всю грязную работу выполняют его псы Стикс и Гарри. — сказал Лори.

— Это не банда. Три человека это мелочь. Любой бы смог с ними справиться, — возмутился Бэрри, затем, заметив гневный взгляд Лори, добавил. — Чего? Ты что со мной не согласен?

— Они психи, а психи опасны в любом случае независимо от их количества. Давайте лучше сменим тему, — предложил Лори. — Кто-нибудь смотрел «Круто сваренного»? Там столько народу погибло в больнице просто чума.

— Классный боевик. Там есть мой любимый момент, когда он в одной руке ребёнка держит и поёт тому колыбельную в другой руке оружие и им отстреливается от набегающих отовсюду мафиози. И при этом делает это всё одновременно! — кричал Бэрри.

Эдвард не смотрел этот фильм. Он давно уже не ходил в кинотеатр. А его отец разломал телевизор и видик в это рождество и теперь дома никак нельзя посмотреть хоть какое-нибудь нормальное кино.

Вдруг что-то, захватило его внимание. Светлые волосы, красиво заплетённая косичка, розовые щёчки, голубые глаза, длинные ноги в обтягивающих джинсах. У Эдварда участилось дыхание, быстро забилось сердце, и закружилась голова. Впереди он видел девушку. Один взгляд на её лицо приводил его в восторг и замешательство. Эдвард не мог понять, что за чувство охватывало его. Он понял, что с ним что-то не так, но не понимал что именно.

Эдвард намерившийся встать и пойти к приглянувшийся ему девушке был неожиданно кем-то остановлен. Толпа людей вышла из столовой, переговариваясь, обмениваясь и загораживая вид для Эдварда на персону, захватившую его внимание. Девушка пропала из виду.

— Ты чего? Эй! Ты с нами? — Бэрри выражая общее недопонимание, уставился на стоявшего в странной позе Эдварда. Тот быстро сел на своё место.

Сердце вернулось в обычный рабочий режим и дало Эдварду время на отдых от охватившего его чувства. «Как зовут эту девушку? Почему я так потею? Наверное, если выжать из меня весь пот, то его хватит на целое хоккейное поле. Кошмар. Что же со мной приключилось? И почему они на меня так вылупились?» — Эдвард глупо уставился на своих друзей.

— Знаешь, ты очень странно себя ведёшь. Мне от этого как-то не по себе. Может, объяснишь нам, что с тобой случилось? — спросил обеспокоенный состоянием друга Лори.

— Да так, — не убирая с лица глупую ухмылку, сказал Эдвард. — Просто заметил одного знакомого.

— Я, пожалуй, пойду работать, — сказал Стенли, вставая со своего места. — До скорого.

— Пока. — сказали все хором. Стенли быстрым шагом вышел из уже почти полностью опустевшей столовой.

Эдвард задал вопрос, обращаясь к оставшимся за столом друзьям:

— Так что вы выполняете за работу в этом лагере?

— На выбор у нас всего три штуки. Это садоводство, на котором мы заботимся обо всех здешних цветах и клумба коих здесь не мало. Ещё есть работа, на кухне совмещённая с уборкой помещений это, по-моему, самая лёгкая работа из всех, но на неё почему-то идёт мало народу.

— Это потому что всем больше нравиться работать у Гудмана. — ответил Бэрри.

— Кто такой Гудман? — поинтересовался Эдвард.

— Старый хрен с горы. Ветеран Вьетнама и ещё бог знает, каких войн. Я лично не знаю, как он попал в этот лагерь, вероятно, у него имеются здесь какие-то связи. Работает педагогом в мастерской у озера. Учит детей чинить машины, тостеры и всякую другую дребедень. Но, по сути, он торговец и больше никто. Бэрри лучше его знает, учиться у него всё-таки.

— Учусь и рад этому. Если бы не он, то я бы здесь уже давно от скуки коньки отбросил.

— В каком это смысле? Что он такого весёлого делает? — удивился Эдвард.

— Ну, Лори сказал, что он торговец верно? Это значит, что он нелегально приносит в лагерь то, что мы попросим: Сигареты, выпивку, журналы и другую полезную утварь. Хотя конечно он просит за это хорошую цену, но никто не в обиде ведь всё-таки своей работой рискует как-никак. Он получает деньги, а дети товар. Вот такая у него правильная психология общения с детьми.

— Кстати о психологии, — вмешался в разговор Лори. — Тебе Эдвард предстоит один раза в неделю посещать нашего здешнего психолога. Таковы правила и с ними, увы, нельзя спорить.

— Забавно, у меня почти также и на воле, было, — ответил Эдвард. — И когда я должен там быть? Сегодня, завтра, через месяц?

— Сейчас лучший вариант, — Лори состроил гримасу присущую людям несущих плохие новости. — Характер психолога не ахти. От одного только опоздания она может накинуть дополнительный месяц пребывания здесь.

— Беги туда. Представь, что от этого зависит вся твоя жизнь. — Бэрри засмеялся.

— Тебя только и слушаться. Ладно, где её кабинет?

— Из этого зала налево на лестницу. Поднимись на второй этаж и поверни налево. Там будет в самом дальнем углу справа дверь с табличкой «шестнадцатый кабинет миссис Темстер».

Облако тёмного сгустка дыма скрыло из виду Лори и Бэрри. Порыв нахлынувшего ветра смыл силуэт стола, за которым сидел Эдвард и быстро переместил его в некое новое пространство. Теперь он стоял у железной двери с чуть проржавевшей табличкой, на которой было начиркана цифра шестнадцать и чьё-то имя. Он три раза стукнул в дверь.

— Войдите. — сказал женский голос с явным недоброжеланием направленным на находившегося за дверью гостя.

Эдвард открыл дверь. Теперь он стоял на пороге комнаты, чем-то напоминающей охотничий зал. Вместо картин на стенках висели головы волков, по углам были развешаны небольшие настенные лампы освещавшие комнату от полного мрака, (в этом помещении не было даже окон, через которых мог бы просочиться свет) а в центре стоял стол, за которым сидела женщина, тихо постукивающая кончиком карандаша по его поверхности.