Кольцо с секретом - Марина Серова Страница 7

Меня поразило кольцо. Честно говоря, никогда не видела ничего более странного на руке женщины. Массивное, тяжелое, разомкнутое, скорее всего серебряное. Внешняя часть – нечто вроде каната из трех веревок, две толстые и между ними одна тонкая, в свою очередь свитая из двух веревок. И по всей длине этой тонкой шли те самые блестящие капли, которые привлекли внимание сначала пернатых, потом разумной. Я обратила внимание, что третьего слева камушка не было.

«На пальце порядочной женщины такому точно не место, – подумала я, мысленно примерив на себя подобный китч, – да и вот, пожалуйста, оно потому и на большом пальце, что со всех прочих оно вмиг слетело бы…»

Строить предположения о возрасте и роде занятий по таким исходникам не берусь, но с учетом того, что кольцо все-таки на большом пальце, физическим трудом наша новая знакомая покойница не занималась.

К тому же ногти, хотя и не нарощенные, свои, но довольно длинные, с лаконичным и очень качественным французским маникюром, которому оказалось нипочем даже длительное пребывание в воде.

Аккуратная форма ладони и изящные пальцы – я прикинула по своей, оказалось, что у меня даже чуть короче, – говорят скорее о том, что человек из тех, кого называют «почище».

Зафиксировала также любопытную деталь: на мизинце было не три кожные внутренние складки, как у большинства из нас, а четыре, как будто у человека было четыре сустава.

И еще один, весьма показательный момент: на ладони ясно виден весьма глубокий порез, от складки между указательным и большим пальцем до складки с удивительным мизинцем. Явно от соприкосновения с очень острым и длинным предметом.

Глава 7

Мой разговор с умным человеком прервало сопение, пыхтение и армянские заклинания: с горы спускался Гарик.

– Что, Танюша-джан, очередное гнусное самоубийство? – спросил он, поздоровавшись и отерши трудовой пот.

– Как видишь.

– Да вижу уж. Хотя, знаешь ли, у тебя тут вполне спокойно, – заметил он.

Я насторожилась:

– Что значит «у тебя тут»? Это ты к чему? А где неспокойно, в мире вообще?

– Ну, не то чтобы прям во всем мире, но там наверху, на базе, откопали нечто подобное.

– Ну, ну?

– Да вот, я как раз подъезжаю на стоянку – и за мной наряд. Комендант, видишь ли, навоз из-под коровок сгребал да наткнулся вот на такую же, – он указал на руку, – только левую. Ну, и побежал-позвонил «сто двенадцать»…

«Ай да Максимка, умно! – восхитилась я. – Грамотно, черт подери, и весьма».

Вслух же по-женски посетовала:

– Ай, какие страсти-мордасти. А я только собиралась в саунку сегодня завалиться, а тут такое неаппетитное. Ни за что теперь здесь не останусь, гори оно…

– Ты под надежной охраной. Нам с тобой, джаночка, вообще ничего не помешает ни в саунку, ни на что-нибудь еще, – галантно заметил Гарик, не отрываясь, впрочем, от рассматривания моей находки, – ну, собственно, что и требовалось доказать. Маникюрчик тот же, форма… парная. То есть правая от левой, той, что из-под навоза.

– А, так это рука в навозе блестела? – уточнила я и тотчас прикусила язык.

– Что-что ты сказала? – переспросил он.

Пришлось признаться.

– Ну да, из-за проливного дождя почва осела плюс кроты, вот она и вылезла…

– Таня-Таня, что ты за человек такой? – горестно покачал головой Гарик. – Постоянно куда-то да влипнешь, то в навоз, то в неприятности.

– Не груби, – посоветовала я миролюбиво.

– Да ладно тебе, – отмахнулся он, – ты тут постой, позову наших.

И снова, отдуваясь и фыркая, как тюлень, пополз вверх по берегу.

Отзвонившись «нашим», Гарик спустился и сообщил, что они скоро подойдут.

– В целом да, из-под навоза блестела рука левая, к этой правой. Ну не она сама, колечко на ней, с камушком.

– Ага… а больше там ничего не было?

Гарик хмыкнул:

– Нет, более ничего. Все остальное еще предстоит найти, и я очень надеюсь, что не мне.

– Почему?

Он лишь горестно отмахнулся.

Вскоре прибыла доблестная опергруппа и сняла с нас заботы о моей добыче, отбитой у ворон. По-женски пощебетав и поохав, я получила возможность рассмотреть и левую руку – так, для общего развития. Ничего особо интересного я не увидела, за исключением очень дорогого кольца на пальце. Очень похоже на то, что белое золото и далеко не «Сваровски».

– А еще можно сказать совершенно уверенно, что это не ограбление, – заметил вполголоса Гарик, – смотри, какая гайка.

– Да уж. Ни потерпевшей, ни тем более злодею денежки считать не приходится, – добавила я, – послушай, а эта рука вроде бы того… отрублена?

– Уж, конечно, не откушена, – съязвил Папазян.

Я сделала глубокий вдох, подавляющий ругательство, и пояснила, что Гарик не так меня понял:

– Та, которую мы с воронами из карьера выловили, отделена не топором. А эта – сам смотри, вот рубец. Топор.

– А, вот ты о чем. Извини. Да, и я тебе более того скажу: топорик маленький, – протянул он, приглядываясь внимательнее, – очень качественный, острый, должно быть, «Фрискарс» или иной импортный, небольшого размера. Из тех, которые чистоплюйчики любят возить в аккуратных чехлах на природу.

В этот момент я вдруг вспомнила, что все происходящее меня вообще-то не касается:

– Работайте, братья! Пойду паковаться.

– Тебе помочь?

Я вежливо отказалась, но Гарик мягко настоял на своем.

«Увлекательная головоломка вырисовывается, – думала я, собирая свои до конца еще не разобранные вещички, – хотя ну какая мне разница? Вот нехорошие люди, не дали и отдохнуть-то как следует. Интересно, получится ли денежки вернуть? Наверное, нет… О, идея! В счет репараций кулон – серебряную пулю возвращать не стану пока. Если что, то можно потом и подбросить…»

Жаль, что не успела как следует молока напиться. Голубых латвийских коров.

– Ничего себе тут антиквариат, – подал голос Папазян.

Все это время, как выяснилось, он разглядывал ковер и коллекцию ножиков.

– Да уж, коврик что надо, – подтвердила я.