Хранитель изумрудной печати - Наталья Николаевна Александрова Страница 7

патриции и всадники со своими клиентами, знатные матроны и богатые вольноотпущенники, откупщики и менялы, маститые купцы и знатные иностранцы, приехавшие в Вечный город со всех концов мира. Эти места заранее занимали для богатых и знатных зрителей цирковые жучки — нищие бездельники и пройдохи, которые этим ремеслом зарабатывали на жизнь, приходя в цирк задолго до представления и потом уступая свои места за два-три сестерция.

Но и те, у кого не было лишних денег, ничуть не расстраивались по этому поводу. Пусть их места были не так удобны, но и они могли насладиться кровавым зрелищем, зрелищем чужого страдания и смерти.

Цирк был полон — ремесленники и нищие, бродячие комедианты и уличные танцовщицы, мелкие торговцы и покрытые шрамами ветераны легионов, участники военных кампаний прошлых лет, шумно обсуждали предстоящее зрелище, сравнивали достоинства знаменитых гладиаторов, делали ставки на их победу.

Среди зрителей сновали шустрые разносчики, продавцы лепешек, пирожков с требухой и жареных бобов, соленой рыбы и орехов, дешевого кислого вина и простой воды.

— Эй, поди сюда! — окликнул разносчика вина мужчина в светлом плаще с зеленой полосой по краю — по его внешнему виду было ясно, что человек он не бедный, хотя сидит не на лучшем месте.

— Сию секунду, благородный господин! — откликнулся виноторговец, протискиваясь между зрителями. — Вот он я! Извольте, у меня самое лучшее тускуланское вино!

Он нацедил полный глиняный стаканчик, подал клиенту. Тот пригубил, поморщился.

— Кислятина! Чистый уксус!

— Клянусь Дионисом, это лучшее тускуланское! — божился торговец, вытаращив карие глаза. — Чтобы меня пожрали демоны преисподней, ежели я вру!

— Врешь, врешь, разбойник! — клиент усмехнулся. — Ладно, вот тебе сестерций!

— Не грех бы добавить! — Разносчик опасливо огляделся по сторонам, наклонился и незаметно вложил в руку покупателя сложенный вчетверо клочок пергамента.

Глаза римлянина вспыхнули, он тоже настороженно осмотрелся, спрятал записку в складках тоги, хотел было что-то сказать виноторговцу, но того и след простыл.

Внезапно по всему цирку прокатились рукоплескания и приветственные возгласы, постепенно превратившиеся в оглушительный гул — это зрители приветствовали появившихся консулов. Они шли в окружении друзей и соратников. Впереди вышагивал Луций Корнелий Непот, как всегда мрачный и неразговорчивый, за ним — Квинт Клавдий Цедиций, полная его противоположность — балагур и краснобай, он что-то рассказывал моложавому сенатору.

Консулы и их спутники расселись, и распорядитель подал сигнал к началу представления.

Ворота камер открылись, и колонна гладиаторов быстрым шагом вышла на арену.

Секуторы с короткими мечами-гладиусами и большими прямоугольными щитами; ретиарии, вооруженные лишь трезубцем, кинжалом и сетью, которой они должны были опутать своего противника; гопломахи в стеганых парусиновых панцирях — с длинным прямым мечом и большим щитом легионера; фракийцы в шлемах без забрала, с кривыми короткими мечами; андабаты, которые во время сражения надевали шлемы с забралом без прорезей для глаз и сражались друг с другом вслепую, используя только слух.

Гладиаторы обходили арену под громкие поощрительные крики зрителей.

Несмотря на то что скоро им предстояло сражаться друг с другом, а многим из них — погибнуть страшной смертью, они спокойно переговаривались, обсуждали знакомых гетер и результаты последних скачек.

Поравнявшись с возвышением, на котором сидели консулы, гладиаторы остановились, выстроились в ровную колонну и по команде ланисты дружно воскликнули:

— Привет вам, благородные мужи!

Луций Корнелий Непот промолчал, Квинт Клавдий Цедиций приподнялся и одобрительно проговорил:

— Молодцы! Хороши!

Процессия гладиаторов обошла всю арену и снова скрылась за воротами камер.

На арене остались только два бойца, которым предстояло начать сражение: фракиец и ретиарий.

Воспользовавшись тем, что все зрители поглощены увлекательным зрелищем, мужчина в светлом плаще с зеленой полосой достал обрывок пергамента, который передал ему торговец вином, и осторожно развернул его.

На пергаменте было начертано всего несколько слов:

«После третьей стражи в таверне «Кабанья голова» возле храма Гермеса Лидийского».

Мужчина спрятал записку и стал следить за кровавым представлением.

Он не заметил, что за ним самим с верхнего ряда сидений следит сутулый человек в надвинутом на глаза капюшоне.

Понаблюдав за мужчиной в светлом плаще с зеленой полосой, человек в капюшоне покинул цирк и поспешил в многолюдный бедный район позади знаменитой Мамертинской тюрьмы. Здесь в грязных хижинах и в простых землянках ютились мошенники и воры, нищие и наемные убийцы — весь тот сброд, которого хватает в любом большом городе.

Человек в капюшоне шел по узкому переулку, уворачиваясь от помоев, которые выливали прямо из окон, как вдруг навстречу ему попались двое местных обитателей — здоровенный одноглазый верзила в поношенном военном плаще и толстый коротышка в драной тунике.

— Постой-ка, добрый человек, — обратился верзила к прохожему, — сдается мне, что ты не из местных жителей! Чего ты здесь ищешь? Приключений?

— Чего бы он здесь ни искал, — вступил в разговор коротышка, — он и правда не здешний, а это значит, что он должен заплатить пошлину за проход через наши владения!

— Вот вас-то я и искал, — проговорил человек в капюшоне, — вы мне и нужны, молодчики.

— Ты нас искал? — Верзилу явно удивил такой ответ. — Зачем же?

— Не заливай! — перебил его коротышка. — Искал он, видите ли! Этот щеголь хочет перехитрить нас и отделаться без пошлины! Да только ничего у него не выйдет!.. — С этими словами он схватился за дубинку.

— Постойте, молодцы! Дайте мне сказать, ради чего я пришел, и уверяю вас — вы останетесь довольны!

— Послушаем его, — миролюбиво предложил верзила, — все равно никуда от нас не денется!

Человек в капюшоне подошел ближе к громилам и заговорил, понизив голос.

От мыслей Вера очнулась в своем номере на довольно неудобной кровати. Было жарко, потому что кондиционер работал вполсилы. А если включить на полную мощность, будет очень шумно, не заснешь.

Вот и все, что заставило ее полететь в Неаполь. В конце концов, ничего такого страшного не случилось, в Неаполь все-таки, не на Колыму.

Вера встала, выключила кондиционер, от которого все равно не было прохлады, и открыла окно. В комнате сразу стало легче дышать.

Можно было бы наплевать на идиотку Лариску, наступающую на те же грабли с упорством, достойным лучшего применения, а также на ее хамскую мамашу и просто отдохнуть. Море, солнце, кругом такая красота… Просто впитывать их, не думая ни о чем. Но все испортил этот урод Арсений. Пристал как банный лист, а Вера не нашла в себе моральных сил от него отвязаться. Есть такие люди — им что ни говори, все без толку, они считают такую беседу флиртом, признают только грубую силу. Ну не драться же с ним, в самом деле;