Дачные расследования [антология] - Галина Владимировна Романова Страница 7

— Сюда, сюда, господа художники! Перевезу со скидкой!

С этюдниками и сумками через плечо, с папкой, где был художественный картон, — еще один предмет антуража, — они направились к нему. У мосточка стоял ладный крытый катерок.

— Живописцы-пейзажисты? — спросил крепыш.

— А вы в теме, как я погляжу, — заметила Кассандра.

— А то! Кого я только не возил на ту сторону! Вам куда?

— Нам к Девьим горам, — сказал Крымов.

— Ого, далековато! Даже с ветерком, — покачал головой капитан и посмотрел на небо. — Да и погодка с каждым часом все смурнее. — Он поморщился: — Дороговато выйдет поездочка.

— Как выйдет, так и выйдет, — ответил Крымов. — Шторм будет после обеда.

— Ладно, смельчаки, поплыли, — согласился капитан.

Теперь, прыгая по крутым свинцовым волнам и хлопая днищем, катер нес их вперед, против течения. В сумках у искателей приключений лежало по биноклю.

— Значит, горы рисовать едете? — перекрикивая шум волн, громко спросил капитан. — В шторм и бурю? С риском для жизни?

Крымов взглянул на спутницу — ответ был за ней.

— Да, будем ловить настроение! — ответила за обоих Кассандра.

— Главное, чтобы не молнию! — хохотнул капитан.

Мотор ревел, катер то и дело заливало брызгами. Хорошо, капитана и пассажиров защищала застекленная кабина с высокой крышей. Но этюдникам на открытой корме сильно доставалось.

В преддверии обещанного шторма катера поспешно разлетались по Волге, ища пристанища. Даже большие теплоходы, кажется, торопливо и нервно ползли в обе стороны по неспокойной свинцовой реке, в белую пену расшибая грозные волны.

В одиннадцать они прибыли на место, расплатились и попрощались с капитаном. Тот бросил им: «Возвращайтесь живыми!» — повернул катер и полетел назад так неистово, будто его преследовали.

Они поднимались по установленной зигзагами, с небольшими площадками, деревянной лестнице.

— А когда появляется призрак? — спросил Крымов. — Ну, если появляется, конечно. Во сколько он там грозит небесам?

— В полночь, конечно, — просто ответила его спутница. — Как и все уважающие себя призраки.

Взгляды Крымова и Кассандры так и тянулись вправо. На одной из дощатых площадок девушка остановилась, вытащила из сумки бинокль, приложила к глазам и направила на Царский утес. Исполинской каменной волной он нависал над Волгой. Утес сильно выделялся — гигантскими сколами, серо-желтыми скальными проемами он был обращен к великой реке. Весь покрытый лесами, он был гол каменистой верхушкой. Наблюдательная вышка, откуда видно полмира.

— Что видишь? — спросил Крымов.

— Пока ничего. Но тревога уже есть. Сердцем чую.

Даже не верилось, что в эту полночь им предстоит на свой страх и риск наведаться туда.

— Где же мы будем тусоваться до полуночи? — риторически спросил он. — Под деревом стоять — опасно, капитан прав. Молния попадет — в угольки превратимся.

— Решим по дороге. Там же гротов полно, пещер всяких. Забыли? Укроемся.

— Круто, — покачал головой детектив. — Забыл.

Около полудня небо плотно заволокло серыми тучами. Село разрослось в центре обширной долины — куда ни глянь, повсюду поднимались лесистые вершины. Когда два художника-самозванца входили в село Смирное, легендарный утес оставался позади и справа.

Старая дача живописца-отшельника Холмогорова, деревянная, с большими окнами, оказалась в самом центре поселка. Уже на подходе Кассандра позвонила художнику — телефон с его позволения дала замдиректора художественного музея Инесса Львовна Семипалова. Кассандра попросила подругу матери представить ее художницей. Только не журналисткой, а то откажет! Даже сообщила, что вновь стала рисовать и хочет соединить историю с изобразительным искусством. Семипалова сказала: «Пришлось его уговаривать, Касси. Но старик согласился». — «Спасибочки!» — нежно пропела хваткая журналистка и весело взглянула на Крымова:

— Учусь лгать у профессионала.

— Для важного дела, а у нас важное дело, такие навыки нужны, как воздух, — ответил детектив. — Тем более уроки даю бесплатные.

С крыльца по ступенькам, помогая себе клюкой, спускался бородатый старик в заляпанном красками фартуке поверх длиннополого балахона. В квадратной, расшитой орнаментом и похожей на скуфью шапочке, он уверенно ковылял к забору, не слишком добро поглядывая на гостей.

— А вот о фартуках мы не подумали, — сказал Крымов. — И о шапочках тоже.

— Зачем вам халат, Андрей? Вы же не собираетесь открывать этюдник? Я бы очень удивилась.

Холмогоров неторопливо приближался к воротам. У высокого поджарого старика было худое лицо аскета и пронзительный взгляд.

— Кого-то он мне напоминает, — заметил Крымов. — Инока?

— Николая Рериха он вам напоминает, — ответила девушка, — когда тот обосновался в Гималаях. И шапочка у того была точно такая же. Вернее, у этого как у Рериха. Косплеет старец классика.

Холмогоров подошел к калитке.

— Ну здравствуйте, молодые люди, — подозрительно вымолвил он, оглядывая гостей. — Вас двое. Или я ошибаюсь?

Крымов и Кассандра переглянулись.

— Двое, — кивнул детектив. — Не ошибаетесь.

— А мне говорили только про одного человека. — Старик кивнул на молодую гостью: — Про нее. Вы — Кассандра?

— Я — Кассандра, начинающая художница. Андрей Петрович — мой наставник, — призналась та. — Не отпустил меня одну в горы, да еще перед грозой. А мы печенюшки к чаю привезли. Шоколадные. И бутылку «Кагора».

— Ладно, не гнать же мне вашего наставника. Тем более с печенюшками, — усмехнулся Холмогоров и отворил калитку. — Да еще с бутылкой «Кагора». Проходите. — Они вошли во двор. — Только из-за моего доброго отношения к Инессе Львовне — не люблю экспромтов. И гостей тоже.

И вновь двое переглянулись: строгим был старичок.

— А вы, Андрей Петрович, кто по специализации? — помогая себе клюкой, спросил Холмогоров.

— Он портретист, — ответила за «наставника» Кассандра.

— Благородное занятие, — одобрил старик.

— И очень увлечен тем же художником, что и вы, Семен Александрович, — добавила девушка.

— Я увлечен многими художниками, — через плечо заметил старик.

Они уже подходили к крыльцу дома.

— Щукиным, — подсказала Кассандра. — Загадочным Наумом Евграфовичем.

Холмогоров обернулся к гостям чересчур живо для старика.

— Серьезно? Почему? Малоизвестный провинциальный художник. Зачем он вам?

Крымов искренне пожал плечами:

— Моя ученица уже вам сказала — сверхзагадочная личность. Пытался разобраться в его картинах, в нем самом, и все время мозги в кучу. Может, не доходит до меня что-то?

— Бывает, — с усмешкой кивнул старик, поднимаясь на крыльцо. — Прошу в дом.

Стены этого дома на три комнаты, самая большая из которых представляла мастерскую, были плотно увешаны картинами. Тут открывались волжские пейзажи с просторами и горами. Техника что-то напоминала: первый план — четкий, насыщенный и яркий; второй — в легкой сизоватый дымке, третий — совсем бледный, прочие растворялись на горизонте.

— На картины Рериха похожи, — заметила Кассандра и тотчас увидела, как Холмогоров поднял брови. — Простите, если что-то не то сказала. Умалила вашу индивидуальность.

— Да нет, то самое. Я короткое время учился у Святослава Рериха, повезло,