Ирина Шанина - Эвтаназия Страница 70

— С ума сошла, — огрызнулся Вадим.

Он стоял, прислонившись к стене, и пытался вытереть кровь на руках. Но усилия его были тщетны: у Мальчика оказались слишком длинные зубы. Запах свежей крови и дыма волновал Султана, он продолжал сидеть у меня на голове и орать дурным голосом. Мальчик тоже держался рядом со мной. Наверное, потому, что я была единственной из присутствующих, кто его не боялся. Удивительно, ведь я как раз была и единственной, кто видел его «в деле».

— У тебя есть другие варианты? — кротко спросила я, зная, что именно такой тон доводит его до бешенства.

Других вариантов у него не было, но признавать мою правоту Вадиму тоже не хотелось. Он отвернулся и что-то буркнул себе под нос. И тут у меня объявился неожиданный защитник. Мальчик зарычал и сделал шаг в сторону Вадима. Я вспомнила голову Феди, продавившую крыло моей машины, быстро нагнулась и схватила пса за ошейник.

— Надо было его в комнате запереть, — ненавидяще прошипел Вадим и на всякий случай отодвинулся подальше.

Дыма было уже так много, что щипало глаза, воздух стал сухим и горячим. Добрыню начало рвать. Булат перевернул его на бок, чтобы он не захлебнулся. Инга закашлялась, а потом быстро закрыла ладонью рот, подавляя рвоту.

Дело, как любят писать в приключенческих романах, принимало скверный оборот.

— Что ты предлагаешь? — спросил Булат.

— Ты сам идти сможешь? — повернулась я к Вадиму. — Я не могу больше тебя тащить: Инга, того гляди, свалится, Добрыня еле живой.

— Смогу, — буркнул он.

Тут Ингу, как она ни сдерживалась, все же вырвало, Вадим брезгливо оттопырил нижнюю губу. «Настоящая любовь» не выдержала столкновения с суровой правдой жизни. Принцессы не какают, «девушки мечты» не блюют около стенки. Я мысленно поздравила себя с тем, что Вадим меня бросил. Нельзя всю жизнь выглядеть как девушка с глянцевой обложки. И если рядом с тобой мужчина, который отказывается это понимать, ваши отношения не имеют перспективы.

Я осторожно сняла с головы Султана и протянула его Инге:

— Возьми, пожалуйста, а то нам Добрыню тащить на себе.

Она коротко кивнула и отважно взяла в руки скандального кота. Как ни странно, он затих. Я потрогала волосы — кровь. Вот зараза, когтями расцарапал.

— Пошли наверх, в ту комнату, куда меня отводил Кош.

— Точно! — возбужденно воскликнула Инга. — Там рядом с окном водосточная труба… Гениально!

— Значит, так, — скомандовал Булат, наклонившись над Добрыней, — ты за руки, я за ноги.

И мы пошли или, скорее, побрели вверх по лестнице. Возглавляла процессию Инга с Султаном на руках, следом плелся Вадим, поминутно оглядываясь на трусящего сзади Мальчика, замыкали шествие мы с Булатом и Добрыней. Мой недруг детства выглядел совсем фигово, но грудная клетка его слегка поднималась, значит, дышит и еще жив.

Когда мы полчаса назад этим же маршрутом шли с Кошем, дорога до нужной комнаты заняла не более минуты. Сейчас же коридор казался бесконечным, и создавалось впечатление, что все двери таинственным образом исчезли (за пеленой дыма их невозможно было разглядеть).

— Похоже, мы идем в направлении гостиной, — поделился со мной своими соображениями Булат.

Я молча кивнула, стараясь не говорить, дышать неглубоко и через раз.

— Давай минутку отдохнем, — взмолилась я наконец, и мы опустили Добрыню на пол.

— Где они? — удивился Булат, не обнаружив впереди ни Инги, ни Вадима.

«Они нас бросили, — устало подумала я. — Знали, куда идти, и ушли. А нас бросили».

Где-то совсем рядом раздался шум. Гудение пламени скрадывало большую часть звуков, но из того, что можно было расслышать, легко вычленялись грозное рычание и крик.

Подволакивая правую ногу, рядом с Булатом возник Вадим, за ним Инга; последним появился гордый собой Мальчик Он подошел ко мне и ткнулся носом в ногу, ожидая одобрения.

Я робко погладила чудовище по голове и сказала:

— Молодец, хороший пес.

— Это он, — Инга показала пальцем на Вадима. — Я не хотела, а он сказал, что нечего вас ждать. Якобы без вас мы успеем выбраться и вызвать подмогу…

— Хватит болтать. — Появившаяся было у меня симпатия к этой особе растаяла, как снег на солнцепеке. — Где комната?

— Здесь, — виновато ответила она, шагнула в дым, я рванулась за ней и чуть не получила в лоб открываемой дверью.

Здесь дыма было намного меньше, можно было хоть что-то разглядеть. Я с удовольствием отметила, что брошенный мной в стену «доктор Крюгер», похоже, приказал долго жить — от него явно отлетела парочка деталей.

— Воздуха! — прохрипел Вадим и закашлялся.

Инга пулей подлетела к окну и открыла его.

— Мы сейчас войдем, а ты сразу дверь закрывай, а то огонь сюда перекинется, — крикнул Инге Булат, подхватывая Добрыню под мышки. Я вцепилась в щиколотки моего ста-poro недруга. Мальчик решил, что его вклад в дело нашего спасения недостаточен, и начал путаться под ногами. Пришлось довольно невежливо отпихнуть его в сторону.

— К окну его, живо, — сказал Булат.

Инга высунулась из окна и крикнула:

— Помогите!

Мы пристроили Добрыню около стены, я похлопала его по щекам — никакой реакции. Булат наклонился, открыл ему веко и внимательно изучил зрачок.

— Плохо дело, — резюмировал он после осмотра, — он без сознания. Как мы его вытащим — ума не приложу.

— Я сейчас, — подхватилась я, побежала к окну и выглянула на улицу…

В двадцати метрах от дома стояла красная пожарная машина, около которой суетились люди в черных огнеупорных костюмах и желтых касках.

— Мы здесь! — заорала я и, повернувшись к Инге, предложила: — Давай вместе, а то они не слышат.

— ПОМОГИТЕ! — От такого крика даже Добрыня мог запросто очнуться.

Один из пожарников заметил нас, и буквально через несколько минут под нашим окном был надут огромный матрас.

— У нас тут человек без сознания, — высунулся из окна Булат.

— Сможете его сбросить? — спросили снизу.

— Ну, девочки, давайте, — умоляюще сказал Булат, — последний рывок!

Мы положили Добрыню на подоконник и спихнули его вниз. Два пожарника немедленно вскарабкались на матрас, подхватили бесчувственное тело и передали медикам из только что подъехавшей санитарной машины. Вторым номером прыгнула Инга, по-прежнему прижимая к груди Султана. Мальчик спрыгнул сам и, не позволяя никому взять себя за ошейник, отбежал в сторону, сел и стал ждать.

— Теперь ты, Вася, — Булат хлопнул меня по спине.

Я залезла на подоконник, посмотрела вниз и чуть не описалась от страха. Дело в том, что я страшно боюсь высоты.

— Ну же, — торопил меня Вадим, которому, видимо, не хотелось задерживаться в горящей квартире. — Что ты не прыгаешь?

Что я не прыгаю! Хороший вопрос. Один раз я решила перебороть свой страх по принципу «клин клином»: хотела спрыгнуть с трехметрового трамплина в бассейне. Снизу он казался таким маленьким, но когда я поднялась наверх, выяснилось, что до воды довольно далеко. Стыдно сказать, но тогда я спустилась по лестнице и больше в тот бассейн не ходила ни разу — мне казалось, что меня там запомнили.

Я стояла и смотрела вниз.

— В чем дело, Вася? — спросил Булат. — Что с тобой?

— Ты что, решила нас тут заживо сжечь? — злобно каркнул Вадим.

Я не стала отвечать, закрыла глаза и прыгнула вниз. Сам прыжок оказался совсем не страшным. Я приземлилась и еще не успела открыть глаза, как кто-то истошно крикнул: «Отползай!» Перебирая руками и ногами, я едва успела перемеситься на полметра, как сверху свалился Вадим. Он упал аккурат на то место, где только что лежала я. Вот гад! Даже не подумал, что мог покалечить или даже убить меня. Как только мой бывший бойфренд слез с матраса, к нему подскочила женщина в зеленой униформе парамедика. Видимо, она задала ему вопрос по поводу окровавленных рук. Вадим скорчил скорбную физиономию (фирменный прием, на который, насколько я помню, велись все секретарши, продавщицы и медсестры) и показал в сторону Мальчика. Парамедичка посуровела лицом и что-то сказала. Вадиму это не понравилось, он явно пытался возражать, но дама в зеленом халате настойчиво тащила его к санитарной машине. Я позлорадствовала про себя — хотел заложить Мальчика, получи противостолбнячные уколы в живот.

Два добрых молодца в форме пожарной охраны подхватили меня под руки и легко сняли со спасательного матраса. Подскочивший парамедик сунул мне под нос пузырек с чем-то очень вонючим, отчего в голове сразу прояснилось.

— Кто-нибудь из людей еще остался в доме?

Я задумалась, вопрос был не таким уж простым. В доме кое-кто остался, но, во-первых, этот кое-кто уже был мертв (я очень на это надеялась), а во-вторых, к сообществу людей его можно было причислить лишь условно. Мое замешательство пожарник воспринял по-своему. Он кивнул парамедику, и тот вновь сунул мне под нос заветный пузырек.