Марина Крамер - Я не ангел Страница 8

— Не юродствуй. — Я спустила ноги со стола и встала, пытаясь привести в порядок блузку и юбку, — тебе это не к лицу.

— А ты совершенно не изменилась, Варвара. — Кирилл тоже поднялся и снял с шеи болтавшийся галстук. — Все та же категоричность в высказываниях, все та же прямолинейность. Не тяжело так жить-то, Варюша?

— А ты явился, чтобы облегчить мою жизнь? — Я уже жалела, что поддалась слабости, что уступила ему совершенно без сопротивления, что позволила прикоснуться к себе.

Я, видимо, забыла его или просто не видела, какой он — самодовольный, напыщенный, влюбленный в себя и считающий, что все вокруг тоже должны разделять это чувство. Я идеализировала образ Кирилла, или со временем негативные воспоминания стерлись и остался только красивый фасад. А за ним, оказывается, идет жизнь…

Мельников неторопливо застегивал пуговки на рубашке, снова повязывал галстук и, казалось, отсутствовал. Тело здесь, а душа где-то далеко. И мысли тоже отсутствуют. Эта манера раздражала и притягивала меня еще тогда, в юности. Правда, в то время это казалось загадочным, сейчас же только злило.

Зажужжал интерком, и Ниночка своим мелодичным голоском поинтересовалась, не сварить ли нам с посетителем кофе.

— Нет, спасибо, Нина, не нужно. Подготовьте, пожалуйста, материалы по процессу, я скоро выезжаю.

— В суд? — поинтересовался Мельников, уже успевший привести в порядок свой костюм.

Я не ответила, взяла с вешалки в шкафу пиджак и пошла к большому зеркалу. Да, пиджак отлично скрыл отсутствие пуговиц на блузке, если не забыться и не расстегнуть, то никто и не догадается. Не глядя на Мельникова, я подобрала с пола стринги, не смущаясь, надела их и, одернув юбку, поинтересовалась:

— Ты сказал и сделал все, зачем пришел? Или есть еще какие-то нереализованные планы?

Кирилл несколько секунд ошарашенно молчал, но потом разразился хохотом — так, как раньше, запрокинув голову и прикрыв глаза:

— Ну ты даешь! Я чуть лужу не сделал, ей-богу! Где ты научилась разговаривать таким тоном, что мухи на лету замерзают, а?

Я проигнорировала вопрос и открыла дверь:

— Всего доброго, Кирилл Андреевич.

— Я понял. В следующий раз постараюсь записаться к вам на прием заранее.

— Следующего раза не будет, господин Мельников.

Он направился к выходу из кабинета, и я на секунду потеряла бдительность, решив, что этот раунд остался за мной, однако Кирилл вдруг, уже стоя на пороге, развернулся и поцеловал меня в щеку:

— Берегите себя, госпожа Жигульская.

Я отпрянула назад, как от пощечины. К счастью, секретарша была слишком увлечена пасьянсом и не заметила произошедшего.

Я закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, сползла на пол. Хотелось плакать. Я так и не поняла, откуда на мою голову через столько лет свалился Мельников, но стойкое ощущение, что с сегодняшнего дня все пойдет иначе, не уходило.

— И ведь я даже не помню, с чего он начал разговор, — пробормотала я, обнимая руками колени. — Зачем он приходил, почему именно сейчас?

— Ой, Варвара Валерьевна, а вы чего это дверь заперли? — Ручка дергалась вверх-вниз, Нина из приемной пыталась выйти, но я крепко подперла дверь своим телом и двигаться никуда не желала. — Вам же выезжать скоро, я вот и бумаги все подготовила. С вами все в порядке?

— Да, все нормально. Сварите мне кофе, Нина, покрепче.

Я тяжело поднялась, отряхнула юбку, поправила растрепавшуюся прическу. Нет, нужно взять себя в руки и постараться сосредоточиться на предстоящем процессе, чтобы не подвести клиента. Я не имею права рисковать репутацией и — что уж там — гонораром из-за внезапно появившегося в моем кабинете человека из прошлого.

Вошла Нина с подносом, на котором дымился кофе в белой фарфоровой чашке. Этот набор привез Светик из какой-то поездки, тонкие чашки с почти незаметным ободком позолоты показались мне идеально подходящими к интерьеру кабинета, и я привезла их сюда. Кофе из такого фарфора оказался удивительно вкусным, ничто не могло с ним сравниться. Сейчас почему-то захотелось закурить, хотя от этой привычки я отказалась лет пять назад — просто взяла и бросила, даже не мучилась особенно. Правда, иногда я позволяла себе сигариллу, которые всегда хранились у Нины в столе — так меньше соблазна.

— Ниночка, а можно мне одну? — улыбнулась я, подвигая поднос к себе, и секретарша моментально поняла, о чем речь.

— Одну — можно, — покровительственным тоном ответила она и, покачивая бедрами, выплыла из кабинета.

Мне нравилась Нина — легкая, умная, воспитанная. Со временем я собиралась сделать ее помощником, а дальше, если покажет себя как следует, подумать и о партнерстве. На нее можно было положиться, Нина умела обращаться с документами, ни разу ни одна бумажка у нее не потерялась и не попала не на свое место. До нее работала Катя — и вот это время я вспоминать вообще не люблю. За три месяца она ухитрилась устроить в документах такой бардак, что пришедшая ей на смену Нина вынуждена была провести в офисе немало вечеров, чтобы все разобрать.

С наслаждением выкурив сигариллу и выпив кофе, я почувствовала себя намного лучше. Бросив взгляд на часы, поняла, что нужно выезжать, иначе опоздаю, и нажала кнопку интеркома:

— Нина, позвоните Сергею, я выхожу.

— Хорошо. Звонил Святослав Георгиевич, сказал, что ваш телефон не отвечает. Он вернулся, просил передать, что взял билеты на балет на сегодня.

— Вернулся? — переспросила я.

— Да, сказал, что какие-то неувязки с контрактом. Так я звоню Сергею?

— Да, звоните.

Странное возвращение Светика заставило меня задуматься. Второй раз за довольно короткий промежуток времени он вот так прерывает гастроли и является домой в неподходящее время. Нужно поговорить с его концертным директором Ирой, что-то здесь не так.

Когда я одевалась и меняла туфли на сапоги, Нина с озабоченным лицом вошла в кабинет:

— Варвара Валерьевна, а Сергей трубку не берет. Несколько раз набирала — гудок есть, а никто не отвечает.

— Может, курит?

— Ну, не столько же времени! И где телефон у него? В машине, что ли, бросил?

Это было странно: трубку Сергей всегда носил в кармане, чтобы быть на связи в любой момент.

— Ладно, пойду. Может, просто звонка не слышит.

Первое, что я увидела, подходя к парковке, — это оцепление. Мою машину обступили люди в форме, двери открыты настежь, кругом суета. Что за ерунда?

— Минуточку, мадам, — преградил мне дорогу толстый полицейский с красным носом, — туда нельзя.

— Что происходит? Это моя машина.

— Ах, ваша? Погодите-ка… — Он повернулся и крикнул: — Андрей Васильич, тут хозяйка объявилась, пускать?

От толпы отделился высокий человек в форме, подошел и сунул мне «корочку»:

— Майор Зеленый. Ваша машина?

— Моя. В чем дело?

— Документы попрошу.

— Документы у водителя, я сама за рулем не езжу.

— Ваши документы, — поморщился он, и я вдруг разозлилась.

Что за манеру взяли наши правоохранители общаться с людьми так, словно они все априори преступники?

— Моя фамилия Жигульская, я адвокат. — Я сунула ему паспорт и адвокатское удостоверение и с удовольствием наблюдала, как меняется выражение его лица. — Теперь, надеюсь, вы объясните мне, в чем дело?

— Дело, Варвара Валерьевна, в том, что в вашей машине обнаружен труп гражданина Топоркова Сергея Михайловича, одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года рождения, — со вздохом ответил майор. — Вы знали данного гражданина?

Я оторопела. Как — труп?! С чего?! Почему Сергей, как вообще…

— Погодите… я не совсем понимаю…

— Ну что тут непонятного? На водительском месте вашей машины труп. Вы знали гражданина Топоркова?

— Конечно… это мой водитель, он возит меня уже пять лет. Но я не понимаю…

— А нечего понимать. Мертв ваш водитель. Задушен, предположительно удавкой.

— Удавкой? — переспросила я. — Это значит, что кто-то сел в машину на заднее сиденье?

— Правильно, — кивнул Зеленый, — и этот «кто-то» не вызвал у него подозрений.

— Из чего это следует?

— Ну вы же не маленькая! А как иначе подобраться к человеку, который сидит в машине?

Я бы с удовольствием подискутировала на эту тему, но мне нужно было как-то попасть в суд, и сделать это по возможности скорее. Гибель водителя не будет служить мотивом для переноса слушаний, как бы жестоко это ни звучало. Сергея безумно жаль, но теперь это уже неважно — он мертв, а мне нужно жить дальше.

Я попыталась, как могла, объяснить это майору. Пришлось даже взглянуть на труп водителя. Сергей сидел на своем месте, неестественно запрокинув назад голову, и на шее в расстегнутом воротнике кожаной куртки виднелась багровая полоса. Меня затошнило, закружилась голова, и я, качнувшись, ухватилась за стоявшего рядом майора. Он поддержал меня за плечи, иначе я мешком свалилась бы в снежно-грязевую кашу на тротуаре.