Евгения Михайлова - Ночная радуга Страница 8

– Мне нужно два часа поработать. Не стала тебе пересказывать то, что рассказал отец Пастухова. Вообще почему-то трудно это озвучить. Я хочу написать то, что увидела, когда он говорил. Это поможет нам понять. Я и детективу обещала прислать текст.

– Ты уверена, что этот тип – детектив? – нахмурился Кирилл.

– А какая у тебя версия?

– Жулик.

– Смысл ему врать? – удивилась я.

– Может, и нет смысла, но я для того, чтобы познакомиться с тобой, мог бы представиться и папой римским. Просто мне больше повезло: все вопросы решил Пастухов. Царство ему небесное.

– Как ты мило сказал мне комплимент. – Я улыбнулась и погладила его по щеке. – Теперь я верю, что ты не торопишься и точно прогуляешь работу. Хочешь, – поспи еще.

Кирилл ушел спать, а я отправилась в те дни. В жизни тех людей.

Их было трое, осталось двое. И где-то есть убийца, который сделал только первый шаг. Он ведь даже ничего не украл, если верить следствию.

Петр Пастухов, молодой, талантливый архитектор, был человеком необычным. Он и к жизни относился как к главному чертежу, эскизу, который нельзя переделать. Изысканная строгость во всем, требовательность к себе и другим, способность вносить элементы неожиданно яркой фантазии в любой проект сделали его заметным и востребованным работником. А потом появилась возможность создать собственное бюро. Петр в своей основной работе сдерживал творческий полет. Мало кто знал о том, что он делал только для себя. Петр писал необычные картины. Только так он отпускал на волю свою нежность. Он любил мягкие тона и яркие сюжеты, сказочные и фантастические. Причудливый, дивный, переливающийся и постоянно меняющийся мир жил в картинах Петра Пастухова. Однажды бывший сокурсник взял один рисунок и показал организатору серьезного международного конкурса художников. Рисунок получил главный приз. И после этого никому не известный художник Пастухов сразу оказался в узком кругу избранных мастеров. Тех, что ничего не делают на продажу, о которых знают только самые преданные ценители живописи. Получить оригинал, договориться с таким художником об иллюстрации книги – не просто и очень дорого стоит. Но основную работу Петр не оставлял. Он был очень основательным человеком.

Однажды на выставке современной живописи во Франции Петр познакомился с модной французской актрисой Моникой. Моника не была красавицей, но она была оригинальной, дивной и обладала пленительной нежностью, как героини картин Пастухова. Петр полюбил Монику со страстью художника и с уверенностью ответственного человека, который делает окончательный выбор. У него получилось провести вместе с ней во Франции несколько счастливых месяцев. Он оставил Монику, чтобы вернуться в Москву по делам. Собирался приехать за ней и жениться. При расставании Моника сообщила ему, что беременна, она тоже уезжала, ее ждала работа в Голливуде.

Петр больше никогда не увидел свою Монику. В Америке она встретила богатого бизнесмена и стремительно вышла за него замуж, послала Петру короткое прощальное письмо. Ее муж Джон обещал быть хорошим отцом ребенку Петра.

Не успел Петр справиться с шоком и болью этого события, как на него свалилось еще большее горе. Моника погибла в автомобильной катастрофе. Неродившийся ребенок оказался мальчиком. Петр сумел приехать на их общую могилу через год. Вот тогда опустились его плечи, ссутулилась прямая спина, поседели виски. Петру было сорок лет. И он дал себе слово, что если будет в его жизни второе отцовство, то у него и смысл будет особый. Спасти того, кто уже родился в недобрый час, выпрямить чье-то несчастье, обогреть брошенную и одинокую душу. И рисунки того времени у Петра стали совсем необычными. Это были пушистые котята с нежными личиками девочек, тигрята с озорными глазами мальчишек, скакуны с лицами храбрых парней, пантеры с глазами женщин. Петр думал о переселении душ. О том, что только сильным движением, подвигом можно вернуть себе душу улетевшего родного и незнакомого малыша.

К сорока годам у Пастухова было все, чтобы стать отцом для маленького человека, которого замели снега всеобщей брошенности. Петр был готов согреть озябшую душу сироты, еще не знающего о том, что они идут друг другу навстречу. Он был уверен в том, что его избирательная судьба не даст ошибиться. В том, что он сумеет узнать своего единственного человека с душой французского малыша…

Петр стал богатым человеком, построил отличный дом и выбрал в жены женщину, чей особый талант – это любовь. Мария была самым домашним человеком из всех, кого Петр встречал на свете. Врожденная потребность хлопотать в свитом для нее гнезде, понимание смысла жизни в служении родным людям удачно сочетались с хорошим образованием и внутренней культурой. Такие женщины – отличные матери. И Петр полюбил ее – женщину с приятной внешностью, добрым нравом и здоровой чувственностью. А Мария влюбилась мгновенно, безумно и навсегда. Ради него, ради такого великолепного мужчины, она готова была пойти на все, а не только отказаться от собственных детей в пользу будущего приемного ребенка. Мария не думала ни минуты. Она хотела только того, чего хотел муж: осчастливить и согреть сироту. Она знала, что сможет.

Петр тщательно продумал все критерии выбора сына. Он знал, чего точно не нужно, а что нужно. Верил, что поймет сразу, когда увидит именно его. Они с Марией ездили по разным детским домам. Петр старался не смотреть на жену, которая готова была хватать если не каждого, то через одного. Так она всех жалела. Петр видел, как ей хочется взять самого красивого мальчика. Но этого он как раз и не хотел. Красота – коварное свойство. Она иногда коверкает судьбы. И слишком самостоятельных, отважных, дерзких не стоит, – уверял Петр. Такие дети – бунтари по природе, любят превращать жизнь в борьбу. Петр отмахивался и от собственных представлений об идеале – это тоже ловушка, внешность обманчива. А видел он мысленно интеллигентного, скромного и доброго мальчика, открытого для знаний и честного сотрудничества. Но это все придет потом, он понимал, что явился в мир маленьких, настороженных, испуганных и обозленных дикарей.

На мальчика Костю он обратил внимание из-за настойчивого, почти навязчивого и в то же время робкого и отчаянного взгляда. Смесь самых ярких и самых нежных чувств увидел Петр в этом взгляде. Как будто кто-то его позвал сверху. Усыновление прошло без проблем. Ребенок приобрел не только новую семью, но и новое имя. Костя стал Ильей – в честь отца Петра.

И потянулись самые трудные дни сирот и усыновителей, когда организм упрямо отторгает даже чужой запах человека, выбранного в родные дети. Петр и Мария приняли, поняли и все преодолели. Страшная догадка об ошибке пронзила Петра в неожиданный момент. В момент теплых и доверительных откровений…

– Эй, – позвал меня Кирилл. – Когда я симулировал тяжелую пневмонию, мне виделись более приятные часы, чем наблюдение за экстазом творца.

– Конечно. – Я вздохнула с облегчением и повернулась к нему. – Я как раз подумала, что общение с чужими людьми даже на бумаге страшно утомляет. Кирилл, ты женат?

– Умеешь ты обидеть. Конечно, нет! – возмутился он. – Ничего серьезнее временных оков напрокат никогда и не было.

– Как сейчас с оковами?

– Все в порядке. Они порыдали и успокоились. Я могу тоже задавать вопросы?

– У меня тяжелые ответы, – предупредила я. – Две беды – вот такое мое приданое. Говорить подробнее нет охоты. Давай сегодня устроим детский праздник по поводу твоего прогула.

– Я именно это и хотел предложить. – Кирилл смотрел на меня серьезно и печально. – Что ты любила в детстве на праздник?

– С детством у меня полная ерунда. Оно было третьей бедой. Не повезло тебе?

– Невероятно повезло, – улыбнулся Кирилл. – Это шанс побыть героем в глазах прекрасной дамы. Победить все беды, утопить ее в сладостях и своей любви. Ты заметила, какое слово я сказал вторым?

– Да, – ответила я просто, ничем не выдав, что мое сердце торопливо забилось.

Есть и слова роковые. Слово «любовь» тревожит сон реальных опасностей. Трагедии налетают на это слово, как мухи на мед.

Ненавидеть Зину

Праздник, устроенный Кириллом, мы отмечали три дня. В магазин вышли один раз. Потом просто вспоминали все вкусные вещи, в том числе и те, которые никогда не пробовали, и заказывали их по Интернету.

– Как часто заблуждается человечество, – обычно говорил Кирилл. – Считает деликатесом такую дрянь. И ведь так со всем, не только с едой. Ты заметила?

Удивительно: он просто болтал, а я все чаще соглашалась. И мой вечный непримиримый критик в мозгу, который находил в чужих словах только ущербность и изъяны, – он то ли расслабился, то ли спал.

После очередного разговора по телефону с очередным режиссером Кирилл полез в Интернет искать симптомы пневмонии. У него закончились убедительные подробности своего состояния.