Оса Ларссон - Кровавая жертва Молоху Страница 8

– Да что ты такое говоришь?

– Она учительствовала в Кируне. Когда же это было? Кажется, она приехала туда перед самой Первой мировой. Мой дядя ходил в ее класс. Он всегда говорил, что учительница у него была красивая, как из сказки, и очень любила детей. Потом она родила мальчика, хотя не была замужем. Этот мальчик и есть отец Суль-Бритт – тот, которого задрал медведь. Когда ему было всего несколько недель от роду, ее убили. Жуткая история. Однажды зимним вечером ее задушили прямо в классе. Но это произошло очень-очень давно.

– А кто же это сделал?

– Это так и осталось загадкой. Ее подруга взяла к себе ребенка и вырастила как своего собственного. В те времена это было делом нелегким.

Произнося последние слова, старик словно с легким упреком покосился на нее.

Ребекка подумала о матери Сиввинга, которая рано овдовела – ей пришлось поднимать детей в одиночку.

«Я знаю, что у меня все хорошо, – подумала она. – Я могла бы завести детей одна, и мы прекрасно жили бы. У них всегда была бы крыша над головой, еда в желудке и возможность ходить в школу. Мне не пришлось бы их отдавать».

Мартинссон взглянула на Сиввинга. Он не понаслышке знает, что такое нищета. «Мы много раз были на волосок от того, чтобы оказаться в детском приюте», – говаривал он.

«Да, не всегда можно сказать, что раньше было лучше», – подумала она.

15 апреля 1914 года. Школьная учительница Элина Петтерссон сидит в стокгольмском поезде. Ехать ей до самой Кируны. По расписанию поездка занимает тридцать шесть часов и двадцать пять минут, но поезд опаздывает из-за снежных заносов на шпалах. Вот уже две ночи провела она в поезде, спина болит из-за необходимости спать сидя, но скоро она должна оказаться на месте.

Глядя в окно, девушка видит невысокий лес, сгибающийся под тяжестью снега. Покрытые льдом болота и озера. Стада северных оленей, которые большими глазами, но без всякого страха смотрят на скрежещущий, пыхтящий, объятый паром поезд. Время от времени приходится отцеплять вагоны, паровоз разгоняется и рвется вперед, чтобы привешенные спереди лопасти могли справиться со снежными заносами на рельсах.

Сколько снега и сколько леса! Просто невозможно поверить, что Швеция – такая протяженная страна. Элине еще не доводилось бывать так далеко на севере. И никому из ее знакомых не доводилось.

Солнце заглядывает в окно. Солнечные зайчики падают на обшитые бархатом сиденья, скачут по зелено-синей обивке. Свет такой яркий, что трудно смотреть с открытыми глазами, однако учительница не хочет задергивать занавеску, ведь вокруг так невероятно красиво.

Она свободна. Ей только что исполнился двадцать один год, и она едет в Кируну! Самый молодой поселок в мире. Именно там ее дом – в новых временах.

Всего за несколько десятилетий Швеция восстала из нищеты. Немного времени прошло с тех пор, как прививки, мир и картошка привели к приросту населения. Стремительному приросту. Теперь бедняки не умирали, а продолжали жить. Создавали новых босоногих детей с впалыми щеками. А какая судьба ждет этих ребят? Будут копать обочины вдоль дорог для казны или наниматься скотницами к богатым? Нет. В прошлом веке для них уже нет места. А города были по-прежнему нелепо малы. Народ уезжал из Швеции. Молодость, силы, мечты утекали в Америку. Власти в полной беспомощности, как склеротичный старикашка, проповедовали патриотизм и умение довольствоваться малым.

Подъем начался, как это обычно бывает для самых бедных, с природных ресурсов. Руда. Леса. И затем, за порогом ХХ века, начала развиваться промышленность. Регистрировались патенты на изобретения. На каждом шагу создавались новые акционерные общества.

Теперь народ потянулся в города. Там производят целлюлозу, телефоны, пулеметы, сельскохозяйственные машины, разводные ключи, динамит, спички. Новая Швеция постепенно богатеет.

Выпрямившись, Элина думает, не прогуляться ли ей до вагона-ресторана. Надо немного пройтись. Скоро, о, уже скоро она прибудет в Кируну.

Уже одно то, что весь поселок электрифицирован, заставляет сердце биться чаще. Электрические фонари на улицах, электричество в домах. Там есть купальни, музыкальный павильон и библиотека.

Блестящий на солнце снег заставляет молодую учительницу улыбнуться. Она не привыкла этого делать. Приложив пальцы к губам, она ощупывает губы. Только теперь, покинув деревню, оставив за спиной Йонокер, она понимает, что два года не смеялась.

Это все равно что проснуться от ночного кошмара, когда уже не вспомнить, что же снилось. Она забудет деревенскую школу. Ох уж эти серолицые дети торпарей, статарей[9], безземельных крестьян, батраков, батрачек и поденщиков, знающие, что им не дано продолжить учебу, когда положенные шесть школьных лет закончатся. В двенадцать лет они будут считаться достаточно взрослыми, чтобы самим зарабатывать себе на жизнь. Да и не бросишь отца с матерью и малых братьев-сестер. Искра в их глазах погасла. Это очень заметно. Когда снаружи идет дождь или снег, воздух в классе становится удушливым от запаха их одежды. Пахнет скотным двором, грязью и сопревшей шерстью.

А эти сыновья зажиточных крестьян! Они могут вытворять что хотят. Толстые, откормленные, уже сами маленькие хозяева, они знают, что им дозволено вести себя как угодно с одноклассниками и учительницей, ведь папа уже владеет всей деревушкой, всеми полями и лесами в округе. Тот преподаватель, который хочет сохранить свое место, будет ласков и любезен с ребенком. И поставит ему хорошие отметки, если не хочет лишиться рождественского подарка: бочки ржи, ветчины и колбасы, а также кормов для собственной коровы. А это такая мелочь для богатых крестьян.

А деревенский пастор! Теперь Элина будет избавлена от всего этого!

«Гори он адовым огнем», – подумала она. Уже с первой встречи они не сошлись во мнениях. Она была сторонницей орфографической реформы, начиталась Эллен Кей. Он считал, что Кей аморальна, Сельма Лагерлёф вредна, Стриндерг – пропащая душа, Фрёдинг – автор грязных стишков. На его глаза наворачивались слезы, когда дети пели благочестивые песни, однако при этом он не сводил откровенного взгляда с ее груди. Окажись она с ним наедине в одной комнате, одному богу известно, где окажутся его толстые пальцы. И пастора почему-то часто заносило мимоходом в школу, когда дети уходили домой. Случалось, Элина убегала от него, а он буквально носился за ней вокруг кафедры.

В Кируне все будет по-другому. В голове у Элины кружатся смутные мечты. Сердце бьется в такт колесам на стыках рельсов.

Она вся как свежеубранный дом. Полы выскоблены. Горницы проветрены. В них пахнет мылом, ветром и солнцем. Все окна и двери открыты настежь, а сплетенные из тряпочек коврики висят на веревке между березками.

Она готова влюбиться. И в Йелливаре в поезд садится он – тот, кому она отдаст свое сердце.

Мальчик дико закричал от ужаса. Тинтин гавкнула.

Кристер велел собаке замолчать, спиной выбрался из домика и встал за дверью, где его не было видно.

– Прости, – проговорил он. – Ты испугался меня? Я знаю, что у меня страшноватый вид.

Мальчик перестал кричать.

– Я буду стоять тут, снаружи, – продолжил Кристер. – Ты меня слышишь?

Ответа не последовало.

– Могу рассказать тебе, почему я так выгляжу. Когда я был маленьким, мой дом загорелся. Я вернулся из школы и увидел, что в нашем доме пожар. Мама была в доме. Я кинулся внутрь, потому что знал, что она лежит там и спит. Тогда я и получил сильные ожоги. Поэтому у меня теперь нет ни ушей, ни волос, ни носа и кожа такая странная. Но внутри я добрый. К тому же я полицейский и искал тебя вместе со своей овчаркой Тинтин, потому что мы волновались за тебя. Ты боишься собак?

Молчание.

– Если ты не боишься, то, может быть, Тинтин зайдет и познакомится с тобой? Хочешь?

Снова никакого ответа.

– Может быть, ты киваешь или качаешь головой, но я об этом не знаю, потому что не вижу тебя. Как ты думаешь, ты мог бы поговорить со мной?

– Да.

Голос прозвучал совсем жалобно.

– Это значит, что Тинтин может войти к тебе?

– Да.

Кристер пустил Тинтин, которая проскользнула в домик, но тут же вернулась.

«Чертова собака! – выругался он про себя. – Могла бы остаться с ним внутри!»

– Ой, как быстро она вернулась! – продолжил Кристер. – Ты успел ее погладить?

– Нет.

– Видишь ли, она из тех собак, которых интересует только их хозяин. А это я. Но я знаю другую собаку, она бы точно тебе понравилась. Ее зовут Вера.

– Я ее знаю. Она иногда приходит к нам с бабушкой в гости, и тогда бабушка жарит блинчики, а когда Вера поест с нами блинчиков, она уходит домой. Это собака Сиввинга.

– Сиввинг и вправду иногда ухаживает за ней, но на самом деле это собака Ребекки. Ты знаешь, кто такая Ребекка? Нет? Но… я тоже иногда за ней ухаживаю.

Кристер усмехнулся.

– Я имею в виду Веру.

– Ты можешь зайти, если хочешь. Я тебя не боюсь.