Ли Чайлд - Поиск вслепую Страница 8

— Хотите получить ответы на ЧЗВ прямо сейчас?

— Что это такое?

— ЧЗВ — часто задаваемые вопросы.

— Какие именно?

— Ну, знаете, их обычно задают новоприбывшие мужчины. Это очень, очень утомительно. — Она скорчила смиренную мину. — Меня зовут Лайза Харпер. Да, мне на самом деле двадцать девять лет. Я из Аспена, штат Колорадо. Да, мой рост на самом деле сто восемьдесят пять сантиметров с половиной. И Квонтико я уже два года. Да, я встречаюсь с мужчинами. Нет, я так одеваюсь, потому что мне это нравится. Нет, сейчас у меня никого нет, и нет, я не хочу поужинать с вами сегодня вечером.

Она опять улыбнулась Ричеру, и он улыбнулся в ответ:

— А как насчет завтра?

— Запомните, я агент ФБР при исполнении обязанностей.

— И в чем они заключаются?

— Наблюдать за вами. Вам присвоен статус незнакомца — может, друга, а может, врага. Обычно так бывает с представителями организованной преступности, когда по договоренности обвиняемый, скажем, сдает своих боссов.

— Я не связан с организованной преступностью.

— В нашем досье говорится, что это не исключено.

— Тогда ваше досье — чушь собачья.

Лайза кивнула:

— Я проверила Петросьяна. Он сириец, поэтому его конкуренты — китайцы, которые никогда никого, кроме китайцев, не нанимают. Невероятно, чтобы они использовали вас — чистокровного белого американца.

— Другим вы на это указывали?

— Уверена, они и так знают. Просто пытаются заставить вас принимать угрозу всерьез.

— А стоит?

— Да, стоит. Вы должны хорошенько подумать о Джоди.

— Джоди фигурирует в досье?

— Там все фигурирует.

Лайза распахнула дверь, и они прошли к лифту. В кабинке было пять кнопок на пять подземных этажей. Она нажала на нижнюю. С глухим стуком лифт остановился, дверь отъехала, и Ричер увидел серый коридор.

— Мы называем этот этаж бункером. Раньше здесь было атомное убежище, а теперь — отдел поведенческих наук, — разъяснила Харпер.

Она подвела Ричера к двери по левой стороне коридора, остановилась и постучала.

— Буду ждать снаружи, — сказала она, открывая дверь.

Ричер вошел. В маленьком неубранном кабинете сидел за столом Нелсон Блейк. Повсюду валялись бумаги.

— Через две минуты — оперативное совещание, — сказал он. — Ознакомьтесь с правилами. Харпер будет при вас все время. Что бы вы ни делали, куда бы ни отправились — она будет за вами наблюдать. Но не заблуждайтесь — вы по-прежнему состоите при Ламар. Насчет Харпер не питайте надежд. С виду она милашка, но начнете к ней приставать — стерва, каких свет не видывал. Ясно?

— Ясно.

Блейк порылся в стопке бумаг на столе и, вытащив большой коричневый конверт, протянул Ричеру:

— С приветом от Козо.

Ричер взял конверт. В нем лежало восемь фотографий с мест преступлений. Изуродованные трупы с недостающими частями тела.

— Дело рук Петросьяна, — пояснил Блейк. — Жены, сестры и дочери людей, которые ему насолили.

— А где Джоди?

— Откуда мне знать? Мы за ней не следим. Петросьян ее сам найдет, если понадобится. Мы не собираемся сдавать ему Джоди. Ведь это было бы незаконно, верно?

— Как и свернуть вам шею.

Блейк покачал головой:

— Перестаньте угрожать, ладно? Насчет вас, Ричер, я не беспокоюсь. Глубоко в душе вы — хороший человек. Вы мне поможете, а потом — забудете обо мне.

Ричер улыбнулся:

— А я-то думал, ваши психологи и впрямь проницательны.

Оперативное совещание состоялось этажом выше, в длинной комнате с низким потолком. Там стоял длинный стол, окруженный дешевыми стульями, к стене была приставлена большая классная доска.

Харпер подвела Ричера к самому дальнему от доски стулу и села перед ним. Поултон и Ламар вошли вместе и принесли новые досье. Блейк дождался, когда за ними закроется дверь, и перевернул доску.

Верхнюю четверть в правом углу занимала карта США, усеянная флажками. Ричер догадался, что их девяносто девять. Большинство были красными, а три — черными. Слева против карты висела цветная фотография. Женщина на ней щурилась на солнце и улыбалась. Лет двадцать, хорошенькая — круглое счастливое лицо в обрамлении каштановых локонов.

— Дамы и господа, это Лоррейн Стенли, недавно убитая в Сан-Диего, штат Калифорния, — объявил Блейк.

Под этой фотографией висели другие снимки того же формата. Место преступления. Общий вид маленького бунгало в испанском стиле. Крупные планы коридора, гостиной, спальни и ванной. Справа — душевая кабина, слева — ванна, полная зеленой краски.

— Три дня назад Лоррейн Стенли была жива, — сообщил Блейк. — Сосед видел, как утром она выкатила на обочину мусорный бак. После этого никто ничего не видел. Вчера ее обнаружила уборщица.

— Время смерти установлено? — спросила Ламар.

— Приблизительно. В течение второго дня. Способ убийства идентичен двум первым.

Ричер сосредоточенно разглядывал снимок длинного и узкого коридора. Он вел мимо гостиной к спальням. На стене слева на уровне пояса висела узкая полка с карликовыми кактусами. На правой стене полок было больше, они висели на разной высоте и были заставлены маленькими китайскими безделушками.

— Ладно, — сказал Ричер. — Она открывает дверь, убийца тащит ее по коридору в ванную, потом проносит туда же сто литров краски и при этом ничего не сбивает с полок. Где же насилие, где ярость?

— Он никого не тащил, — возразил Блейк. — Медэкспертиза показывает, что к женщинам вообще не прикасались. Насилия не было.

— И вас это устраивает? Соответствует психологическому портрету? Разъяренный солдафон алчет возмездия, но действует тихо и аккуратно?

— Он убивает их, Ричер. По-моему, это достаточно свирепо.

— А краска? Как он проносит ее в дом? — продолжил Ричер. — Нам нужно сходить в магазин и посмотреть, как выглядят сто литров. Преступник должен оставлять у дома машину или грузовик — не меньше чем на двадцать-тридцать минут. Как же получается, что никто ничего не видел?

— Не знаем, — ответил Блейк.

— Как он убивает женщин, не оставляя никаких следов?

— Не знаем.

— Очень многого вы не знаете.

Блейк скривился:

— Верно, умник. Но мы над этим работаем. У нас есть восемнадцать дней до следующего убийства, и я уверен, что с таким гениальным помощником, как вы, нам больше и не понадобится.

— Предположим, преступник нарушит график, — сказал Ричер.

Блейк посмотрел на Ламар:

— Джулия?

— Я придерживаюсь психологического портрета. Сейчас меня интересует спецназ. У них каждая третья неделя — выходная. Отправлю Ричера разведать, что и как.

Блейк приободрился:

— Отлично. Куда?

— Преступления не привязаны к одному месту, — заметил Ричер. — Этот тип может служить в любой точке Соединенных Штатов. Поэтому лучше всего начать с Форт-Дикса. Я там знаю одного человека, полковника Джона Трента. Если кто и возьмется мне помочь, так это он.

— Хорошо, — сказал Блейк. — Мы позвоним полковнику Тренту и все устроим.

— Проследите, чтобы мое имя повторяли часто и внятно, иначе он не проявит особого интереса.

Возможно, пришло время прибегнуть к уловке. Сократить интервал. Или вообще отказаться от первоначального плана. Это бы их озадачило.

Продемонстрировать ярость? Ведь убийцей движет ярость и чувство попранной справедливости. Немного насилия сделало бы следующее убийство поинтересней.

Так на чем остановимся? Сократим интервал? Или добавим драматизма? Или на том и другом? Думай, думай, думай.

В начале седьмого Харпер вывела Ричера на первый этаж, а оттуда — на холодный воздух. По дорожке они подошли к соседнему зданию.

— Здесь кафетерий, — открывая стеклянную дверь, сказала Харпер.

Из конца длинного коридора доносился звон посуды. Несло тушеными овощами — специфический запах столовой.

— Угощайтесь, — пригласила Харпер. — Платит Бюро.

Ричер встал в очередь на раздачу. Когда подошла его очередь, жизнерадостный испанец выдал ему филе-миньон. Другой раздатчик положил овощи. Налив себе кофе, Ричер огляделся в поисках стола.

Харпер подвела его к свободному столу, поставила поднос, сняла пиджак и повесила на спинку стула. На ней оказалась тонкая хлопчатобумажная блузка, под которой ничего не было. Она закатала рукава до локтей, обнажив гладкие загорелые руки.

— Красивый загар, — отметил Ричер.

Харпер вздохнула:

— Да, я вся загорелая, но нет, демонстрировать не собираюсь.

Ричер улыбнулся:

— Я ведь так, разговор поддержать.

— Хотите поговорить — поговорим о деле.

— Я о нем не много знаю. А вы?

— Я знаю одно — эти женщины, выступив против домогательств, проявили настоящую храбрость.