Елена Топильская - Белое, черное, алое Страница 8

Вообще, надо сказать, юноша был из хорошей семьи и получил недурное воспитание, что его и погубило: внушили ему с детства, что если женщина просит и удовлетворить ее просьбу в твоих силах, то не по-джентльменски отказывать даме. Вот он и старался вовсю, и ногтями ей спину расцарапал, и по лицу ей ладошками повозил, и мало-мальски остававшееся на ней бельишко порвал.

Дама была в восторге. А поутру не по-товарищески слиняла еще до того, как он проснулся, и направилась прямиком - нет, не в милицию, как можно было ожидать, а в травматологический пункт, где, отсидев пустяковую очередь, зафиксировала плоды страсти роковой: и ушибленную бровь, и расцарапанную спину. И продемонстрировала пострадавшее от лап партнера кружевное белье. И назвала врачу-травматологу адрес, где все эти безобразия с ней происходили. И даже попросила, не в службу, а в дружбу, взять у нее из половых путей мазочки, причем упомянула, что на стеклышки, а не на ватный тампончик. А вернувшись домой, в спокойной обстановке упаковала в бумажный конверт кружевной пояс со следами надрывов.

То есть тем, кто понимает, ясно - девушка грамотная. Я даже, читая это, испытала неясные чувства, сродни досаде: вот бы все дежурные следователи действовали так хладнокровно и умело, а главное, со знанием основ криминалистики, медицины и биологии. При этом, надо заметить, до милиции девушка так и не дошла, что также имеет немаловажное значение. Главное, возможные доказательства зафиксированы и тихо будут ждать своего часа, никуда не денутся, а посторонних зачем впутывать раньше времени в личные дела?

Поздним вечером того же дня, как следовало из обстоятельного заявления гражданина Скородумова, в квартиру юноши позвонили. Когда он открыл дверь, на пороге стояли трое крепких парней, один из которых махнул перед его носом красным удостоверением и невнятно представился.

Парни уверенно оттеснили хозяина в сторону и прошли в квартиру, где профессионально рассредоточились по жилым и подсобным помещениям, молча и сноровисто все осмотрели, убедились, что в квартире больше никого, после чего тот, что с красным удостоверением, подошел к хозяину, ошеломленно взиравшему на действия визитеров, и, ни слова не говоря, ударил его кулаком в живот; молодой человек согнулся от резкой боли, и тут же ему был нанесен второй удар сверху по шее. Он упал к ногам посетителей и так и лежал, пока те объясняли ему свои действия. Человек с удостоверением явно был лидером в этой группе, поскольку говорил только он. А говорил он следующее: "Знаешь ли ты, урод, сколько дают за изнасилование? Не знаешь? От трех до шести, сука, а с особой жестокостью по отношению к потерпевшей - от четырех до десяти, запомнил? По тыще баксов за год - не жирно будет, нормально? А знаешь, как насильников на зоне опускают? Не знаешь? Петр, покажи ему".

Тут один из ассистентов нагнулся к лежащему юноше и разрезал на нем сзади брюки, но больше ничего сделать не успел, так как юноша забился в истерике и перекрыл доступ к обнажившемуся месту. Больше, правда, его не били, лидер удовлетворенно отметил, что юноша, видимо, все понял правильно, и ассистенты резво подхватили юношу под руки, подняли, подтащили к столу на кухне, усадили, пардон, голым задом на табуретку и положили перед ним лист бумаги и ручку. Будучи полностью деморализованным, молодой человек под диктовку написал документ, озаглавленный "Чистосердечное признание", в котором было сказано, что накануне он, негодяй, грубо изнасиловал едва знакомую девушку и раскаивается в содеянном.

Человек с удостоверением выхватил из-под руки юноши листок с "чистосердечным признанием", лишь только тот, как было велено, поставил под написанным свою подпись и дату; аккуратно сложил листочек, засунул его под куртку, и гости направились к двери. Уже с лестницы главарь крикнул хозяину, что получить назад этот листочек и свой паспорт он сможет ровно за десять тысяч баксов - по одному за каждый год возможного срока, и захлопнул дверь. Очухавшийся молодой человек вскоре обнаружил, что его паспорт действительно пропал из бумажника, находившегося в кармане куртки. Больше из его имущества ничего не пострадало - ни бумажник, ни его рублевое и валютное содержимое, ни сама куртка, довольно приличная, висевшая на вешалке.

Обливаясь слезами, юноша позвонил папе и все ему рассказал. Папа тут же примчался и решил обратиться к другу семьи, Олегу Петровичу Скородумову, в прошлом офицеру контрразведки, в надежде, что тот что-нибудь толковое посоветует.

Вот с этого места гражданин Скородумов начал уже писать от себя, а не с чужих слов. Степень его дружеских отношений с отцом юноши позволяла тому побеспокоить Олега Петровича в неурочный час. Выслушав знакомого, бывший контрразведчик предположил, и не без оснований, что молодой человек стал жертвой хорошо продуманного шантажа со стороны организованной группы. Коль скоро речь шла о выкупе документов за десять тысяч долларов, логично было ожидать выхода шантажистов на связь, поэтому Олег Петрович поскреб по сусекам и оперативно подключил к телефонному аппарату молодого человека определитель номера и магнитофон для записи содержания разговоров, и велел тому не отходить от аппарата. На третий день ловушка сработала; правда, номер, откуда звонили, определить не удалось, но звонивший передал юноше привет от Анджелы с порванным кружевным поясом и назвал место и время, куда надо принести деньги. Прослушав запись разговора, бывший комитетчик подпрыгнул от радости: был назван тихий переулок в нашем районе - не кафе, не квартира, не загородная глушь.

С тщательностью, присущей сотрудникам органов Госбезопасности, Олег Петрович проработал подходы к месту встречи, возможные точки наблюдения и профессионально зафиксировал на видеопленку получение денег в обмен на паспорт и заявление, при этом, к вящей его радости, шантажист деньги не просто взял, а - под скрытой видеозаписью - тщательно пересчитал.

Отсутствие у Скородумова помощников делало невозможным задержание шантажистов (хотя к юноше подошел только один, в ком тот впоследствии опознал человека с удостоверением), но технически Скородумов за время работы в Госбезопасности вооружился в достаточной степени: слова, которыми шантажист перебросился с жертвой, были записаны с помощью чувствительного радиомикрофона.

Вот с этим уловом, правда, пожертвовав десятью тоннами "зеленых" (потерпевшие надеялись, что временно), можно было идти за справедливостью. Судя по всему, имела место непродолжительная дискуссия о том, к каким силовым структурам обратиться - в милицию или к людям, обладающим реальной властью. Победили здравомыслие и законопослушность в лице Скородумова. Потерпевший за ручку с папой пошли в отделение милиции и понесли туда видео- и аудиокассеты, добытые Скородумовым оперативным путем.

А дальше ситуация получила развитие весьма неожиданное для фигурантов, но - предсказуемое. Заявителей попросили подождать, и после двухчасового сидения в коридоре юноша был приглашен в кабинет, ознакомлен с протоколом о его задержании на трое суток по подозрению в изнасиловании и поехал в камеру.

А папа в состоянии "грогги" побежал за адвокатом, который был допущен к материалам дела лишь через сутки, и с удивлением узнал, что никаких видео- и аудиокассет при заявлении нет, да и заявления о шантаже нет. Свидевшись с подзащитным, адвокат с еще большим удивлением узнал, что молодой человек собственной рукой порвал написанное им заявление о шантаже в обмен на обещание следователя прокуратуры после истечения семидесяти двух часов, предусмотренных статьей 122 Уголовно-процессуального кодекса, избрать ему меру пресечения, не связанную с заключением под стражу, а позднее и вовсе попытаться прекратить дело об изнасиловании.

От дальнейших комментариев молодой человек воздержался, а выйдя из кутузки через трое суток, вдохнул полной грудью, пообещал папе в самое ближайшее время возместить понесенные расходы и отказался от каких-либо бесед на эту тему. Единственное, что удалось вызнать Олегу Петровичу Скородумову, и не от молодого человека, а обходными путями, - так это то, что предложение следователя уничтожить заявление о шантаже в обмен на свободу имело место в помещении изолятора временного содержания в присутствии некоего сотрудника городской прокуратуры. Судя по скудным приметам, этот сотрудник городской прокуратуры напоминал лидера преступной группы шантажистов, что, в общем, Олега Петровича не сильно удивило.

Правда, он не пытался быть святее Папы Римского, после того как непосредственный участник всей этой истории и его папаша, уведомили Скородумова о том, что никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не подтвердят своего заявления о шантаже. Но он, как истинный офицер контрразведки, хоть и отставной, захотел на всякий случай, мало ли, максимально прояснить ситуацию. Ему понадобилось две недели, чтобы установить, что сотрудник городской прокуратуры работает в отделе по расследованию особо важных дел и носит фамилию Денщиков.