Энтони Беркли - Второй выстрел Страница 8

- Вот только меня сильно пугает то, что может случиться, если Поль узнает,- взволнованно сказала Этель.

- Помнится, в прошлый раз ты говорила, что тебя это не волнует.напомнил я.

- Верно. Не волнует,- заметила она с легким вздохом.- Только бы Эльза...

- Тсс!- тихо сказал я.

Мисс Верити выходила из дома.

Я предложил проводить ее к бассейну, и девушка согласилась с прежней робкой благодарностью. В ее поведении не осталось ни следа от той странной неучтивости, которая стала причиной ее смеха внизу у ручья. Удивительно, как дурное влияние может испортить даже такое чуткое и нежное создание, как Эльза Верит.

Мы медленно пошли через поле вниз по извилистой дорожке, ведущей к бассейну, в направлении, противоположном тому, где мы гуляли в прошлый раз.

Кстати, боюсь показаться неделикатным, но должен рассказать о любопытном явлении, с которым столкнулся во время нашей прогулки и которое, со свойственной мне привычкой самоанализа, я начал обдумывать, как только его заметил.

Читатель, видимо, уже понял, что я не очень высокого мнения о противоположном поле, и это относится как к физическим данным, так и к умственным способностям женщин. Женская фигура, похожая на песочные часы, никогда не казалась мне красивой. Песочные часы не вызывают в моей душе эстетического отклика, как и не вызывает его и женская фигура, с ее странно расположенными выпуклостями, смещенным центром тяжести и неестественным утяжелением верхней части. Девушки в купальных костюмах, которые, судя по популярным изданиям, вызывают всеобщее восхищение, во мне пробуждают лишь брезгливую жалость.

Из этого можно заключить, что если у меня и существует некоторая предвзятость во мнении (хотя я лично так не считаю), то она направлена против женских форм, а не в их пользу. И все же, пока мы с мисс Вериги спускались к бассейну, и ночная темнота позволила ей забыть естественную девичью скромность и пренебречь необходимостью плотно запахивать на себе накидку, из-за чего время от времени я мог мельком видеть белую руку или ногу, тонкую талию и другие женские прелести,- так вот, когда мы так шли, меня вдруг заполнили незнакомые прежде ощущения, и я почти восхищался этими изгибами, которые обычно презирал, и даже ее округлое колено показалось мне красивым. Странное чувство. Я не мог не написать о нем, хотя оно и не имеет отношения к тому, что случилось потом.

Когда мы подошли к бассейну, я был даже разочарован тем, что мисс Вериги, сбросив накидку, сразу же скользнула в воду красивым прыжком, в котором ее стройное тело блеснуло неясным изгибом на темпом фоне, подобно натянутому луку. Это неожиданно пришедшее мне на ум сравнение поразило меня своей поэтической красотой. Интеллектуальная честность, от которой я никогда не отступаю, заставляет меня трезво оценивать свои способности - и поэтический дар явно не относится к их числу. Возможно ли, задумался я, что под влиянием чистоты и невинности мисс Верити что-то родилось в неведомых доселе поэтических глубинах моей души и воззвало к таким же невысказанным глубинам её души? Мысль сама по себе не лишенная изящества.

То, что случилось потом, к сожалению, было вовсе не поэтично. Я собираюсь рассказать все как было, ничего не преувеличивая и не преуменьшая.

Эрик Скотт-Дейвис вылез из бассейна и направился ко мне.

- Привет. Пипки,- крикнул он.- А ты что, не купаешься?

Я как раз собирался присоединиться к миссис де Равель, в одиночестве сидевшей на другой стороне бассейна, поэтому просто коротко кинул через плечо:

- Нет.

- Разве нет, Пинки? А может, все-таки да?- ухмыльнулся этот тип и без лишних слов схватил меня своими мокрыми ручищами, вскинул над головой (кажется, я упоминал, что не обладаю крупной фигурой, мой рост всего пять футов и шесть и три четверти дюйма) и пошел к краю бассейна. Я все еще не мог поверить, что этот болван сделает то, что задумал.

- Прекрати, Эрик,- крикнула его кузина с середины бассейна.- Ты ведешь себя как последний дурак.

Впервые в жизни я почувствовал симпатию к Аморель.

Маленький подлец де Равель только подбадривал Эрика. Я всегда недолюбливал де Равеля.

- Давай. Эрик,- кричал он.- Кидай его! Я поймаю.

Несмотря на все мои усилия (я изо всех сил старался больно лягнуть его своими лакированными вечерними туфлями). Эрик с легкостью держал меня над головой, стоя на самом краю бассейна.

- Я обещал нашему Пинки хорошее купание сразу после ужина,- заорал он,а я всегда держу свои обещания.

- Эрик, прекрати это,- я услышал властный окрик Джона Хилльярда и плеск воды, когда он поплыл в нашу сторону. Но было слишком поздно. Я почувствовал, как Эрик ослабляет хватку и разжимает руки, и полетел вниз. С ужасным плеском я упал в воду и начал тонуть. Говорил же, я не пловец.

Кто-то вытащил меня на поверхность и помог добраться до берега (думаю, это был Джон); вокруг царила мертвая тишина, пока я наполовину вскарабкался, наполовину был вытолкнут на твердую поверхность. Не говоря ни слова, я направился вверх по склону в сторону дома. Если бы в тот момент у меня было ружье, нож или дубинка, признаюсь честно, я бы убил Эрика Скотт-Дейвиса.

Глава 3

- Пинки, я собираюсь прогуляться перед обедом и набрать колокольчиков для Этель. Не хочешь пойти со мной?

- Спасибо, Аморель,- я улыбнулся.- Я бы с удовольствием, по, к сожалению, я сейчас несколько занят.

Этот эпизод, имевший место на следующее утро после чудовищной выходки Эрика Скотт-Дейвиса, был типичен. Все, за исключением де Равеля, который наконец-то проявил себя в истинном свете и открыто стал на сторону болвана Эрика, изо всех сил старались показать, с помощью таких вот маленьких, по несомненных знаков внимания, что они оценили достоинство, с которым я вышел из положения. Очевидно, меня признали порядочным человеком. Смешно, по я чувствовал, что начинаю лучше относиться к людям, к которым до тех пор, должен признаться, испытывал лишь слабое презрение.

Эльза, которая, при всей своей наивности, не могла не понимать, что я, грубо говоря, пострадал из-за нее, была сама доброта. Мне было приятно видеть, как она с оттенком смущения отвергала настойчивые ухаживания Эрика. В самом деле, если мне удалось хоть немного отвратить от нее нависшую угрозу, я был вполне доволен.

Когда тем вечером я спустился вниз, переодевшись в сухое, я лишь извинился перед хозяйкой за то, что у меня не было с собой второго вечернего костюма, и больше ни словом не упомянул о происшедшем, прекрасно понимая, что это поставило бы Этель и Джона в еще более неудобное положение, чем меня самого. Не говорили об этом и остальные, вернувшись с купания. Впрочем, атмосфера была несколько напряженная, что вполне естественно. Чтобы разрядить обстановку, я вовлек Джона Хилльярда в разговор о современных детективах, высказав несколько идет! на эту тему, бродивших в моей голове.

- Преступления, о которых вы пишете, несколько искусственны, Джон,заметил я, намеренно провоцируя его.- Слишком натянуты. Великие преступления в реальной жизни очень просты. Классические убийцы не искали запутанных и сложных путей к убийству. Они убивали без затей.

Джон, попивая свое виски с содовой, ответил что-то ироде того, что великие преступления в реальной жизни, может быть, и гениальны как преступления, но из них получаются плохие детективы.

- Вот именно,- тут же согласился я.- Потому что вы, писатели, путаете сложность и интерес, считая, что одно подразумевает другое. А это совершенно неверно. Как вы думаете, Аморель?- добавил я, чтобы вовлечь ее в разговор.

- Я бы так не сказала,- ответила она с заметным сомнением. Видно было, что наш разговор не совсем ей понятен.

- Да, но наша задача - поставить читателя в тупик, заставить его ломать голову,- сказал Джон.- Трудно, знаете ли, при этом ожидать полного сходства с реальной жизнью.

- А знаете почему? - победно заявил я.- Потому что у вас всегда наготове целый набор подсказок, помогающих вам раскрыть вами же выдуманные преступления,- тем из вас, кто и в самом деле расследует их. Вот и все. Если бы вы столкнулись с реальной загадкой, не имея заранее подготовленных подсказок,- с такой загадкой, какие часто приходится распутывать обычным сельским следователям,- думаю, вы ничего не смогли бы сделать. Да, ты полон теорий, Джон, но ты никогда не смог бы применить ни одну из них на практике,- с чувством подытожил я.

Этель тихонько похлопала в ладоши в шутливом восхищении, а Джон, который чувствовал, что проигрывает, и понимал, что ему нечего сказать, уклонился от ответа, сделав вид, что едва сдерживает зевоту.

Я повернулся к остальным гостям, которые внимательно слушали мои слова. Там были все, кроме Эрика, милостиво избавившего нас от своего присутствия, и Эльзы Вериги, которая некоторое время отклоняла его приглашения прогуляться в саду, но в конце концов сдалась (и мне было тяжело это видеть). Она, без сомнения, чувствовала, что всем нам будет лучше без Эрика, и-готова была пожертвовать собой.