Виктор Пронин - Смерть в своей постели Страница 8

— Ничего. Терпеть можно. А это… Люди?

— Что люди? — не понял телохранитель.

— Сколько людей предполагалось сюда поместить?

— Костя не любил об этом говорить.

— Костя — это кто?

— Объячев.

— Он был для вас просто Костя?

— Да, — помолчав, ответил Вохмянин. — Чаще всего именно так — Костя. При чужих людях я его называл по имени-отчеству, а чаще вообще никак не называл, мне не положено было возникать при посторонних, меня как бы и не было.

— Так сколько людей собирается жить в этих хоромах?

— Точно сказать не могу, но все шло к тому, что человек пять, может быть, семь.

— Нормально, — кивнул Пафнутьев, но Вохмянин уловил насмешку в его голосе.

— Знаете, поначалу меня это тоже сбивало с толку, я имею в виду размер дома. Но потом привык и согласился с Объячевым. Он человек большой, ему нужен кабинет, нужна спальня. Жене тоже нужна спальня. Он может задержаться в городе, в своем кабинете засидеться с друзьями… Жена должна иметь возможность от всего этого отдохнуть.

— Разумно, — кивнул Пафнутьев.

— Каминный зал — место общего сбора, столовая — сами понимаете. Две-три комнаты нужно всегда иметь для гостей. Согласны?

— Вполне.

— Дальше… Домработница, секретарша, телохранитель… Все должны иметь свой угол.

— Я смотрю, тесновато вам здесь было?

— Случалось, — усмехнулся Вохмянин, скривив маленькие свои губки. — С кого начнем?

— С жены, мне кажется, будет уместнее.

— С чьей жены?

— Объячевской. К вашей заглянем попозже. Не возражаете?

— Послушайте, Павел Николаевич… Я правильно назвал ваше имя? Так вот, этот вопрос вы мне не задавайте. Никогда. Потому что я никогда не возражаю. Такая у меня здесь была роль. И я ее хорошо усвоил.

— Вы же сами говорите, что эта роль у вас была… Ее больше нет. Нравится это вам или не нравится.

— Понял, — кивнул Вохмянин. — Вот ее комната.

Пафнутьев подошел к двери, прислушался. Из комнаты доносились стоны, вскрики, хрипы, какие-то причитания. Он недоуменно посмотрел на Вохмянина.

— Кажется, там идет бурная жизнь?

— Порнуху крутит. Она как поддаст, всегда порнуху включает.

— Через два часа после убийства мужа?

— Она смотрела порнуху уже через полчаса после убийства.

— Вам точно известно, когда произошло убийство? — Пафнутьев удивленно посмотрел на своего сопровождающего.

— Ему стало плохо за столом. Он поднялся и сказал, что хочет прилечь. Через час я к нему заглянул. Он был уже мертв.

— Когда Объячев поднялся, все остались за столом?

— Да.

— Кто-нибудь отлучался?

— За этот час отлучались все. Кто-то пошел в туалет, кому-то вдруг приспичило позвонить, кто-то в подвал за бутылкой смотался… И так далее. Ваша задача усложняется, да?

— На то они и задачи, чтобы усложняться. — Пафнутьев снова прислушался, замерев у двери, — стоны, хрипы и бессвязные причитания продолжались. — Как быть? Вдруг некстати окажемся, вдруг она принимает непосредственное участие в этих экранных игрищах? Так тоже бывает…

Вохмянин отодвинул Пафнутьева в сторону и несколько раз громко, вызывающе громко, постучал. Не ожидая ответа, приоткрыв дверь, просунул голову в комнату.

— Разрешите?

— Входи, Вася, — услышал Пафнутьев сипловатый голос и вошел в комнату вслед за Boxмяниным.

Комната была освещена слабо, только маленькое бра было включено — как раз над небольшим диванчиком, на котором сидела тощеватая женщина в халате. Основной свет шел от большого полыхающего экрана телевизора. Происходящие там события оказались куда круче, чем мог вообразить себе Пафнутьев по тем стонам и хрипам, которые доносились из-за двери. Он поспешно отвернулся от экрана, и женщина заметила его движение. Не торопясь, она взяла пульт управления и, протянув руку в направлении экрана, выключила телевизор.

— Я вижу, вас несколько смущают эти забавные картинки, — сказала она с хмельной улыбкой.

— Ничуть! — весело ответил Пафнутьев. Его вдруг охватила легкость, он понял эту женщину, понял ее состояние, ее истеричный вызов.

— Снова включить? — спросила она, протянув руку к пульту.

— Чуть попозже, — сказал Пафнутьев. — Все-таки мы с Васей живые люди, да, Вася? — обратился он в Вохмянину, который чувствовал себя куда растеряннее, нежели Пафнутьев. — Возьмем, да и потеряем самообладание, да? Нам это запросто — впасть в неистовство, да, Вася?

Этот товарищ — из милиции, — ответил Вохмянин на немой вопрос Объячевой.

— Из прокуратуры, — поправил Пафнутьев.

— Что же вас всех так взволновало, что вас растревожило? — спросила женщина.

— Ваш муж был заметной фигурой в городе. Мне кажется, это не простое преступление.

— Да? — удивилась женщина. — Надо же… Простите, как вас зовут?

— Павел Николаевич, с вашего позволения, Пафнутьев.

— Пафнутьев? Не слышала.

— А вас, простите?

— Зовите Маргаритой. Хотя по отчеству Анатольевна, но я не люблю свое отчество. Вы в самом деле не хотите, чтобы я включила телевизор? Это «Красная шапочка». Очень милый фильм, наивный такой, даже невинный… Выпить хотите? — Она взяла со столика бутылку виски.

— С удовольствием! — неожиданно для себя сказал Пафнутьев, но, когда спохватился, было уже поздно — Маргарита протягивала ему стакан из толстого граненого стекла, на треть наполненный золотистым виски.

— А ты, Вася? — спросил она у Вохмянина.

— Придется, наверно.

— Конечно, придется. — Женщина оживилась — проводить эту ночь в полном одиночестве с бутылкой виски под стоны похотливых жеребиц и жеребцов было достаточно тягостно. — За упокой! — почти весело сказала она. — Царство небесное, мир праху, земля пухом… Ну и все, что полагается в таких случаях.

Пафнутьев выпил виски до дна, чем опять приятно удивил Маргариту, вернул стакан на столик, оглянулся, куда бы присесть.

— Садитесь. — Женщина похлопала узкой ладошкой по диванчику рядом с собой.

— Не помешаю? — уточнил Пафнутьев. — Видите ли. — Он решил, что вежливое вступление пора заканчивать и надо переходить к делу. — Я сегодня у вас по довольно печальному поводу… Ваш муж, Объячев Константин Александрович, некоторое время назад… убит.

— Может, не будем сегодня о нем? — капризно спросила Маргарита. — Нельзя же постоянно думать, говорить об одном человеке!

— Но человека-то нет! — ошарашенно произнес Пафнутьев. — Убили бедолагу.

— Убить-то убили, — протянула Маргарита, опять наполняя свой стакан. — Да вот человека ли… А? Вам добавить?

— Чуть попозже, — привычно ответил Пафнутьев, чтобы не огорчать женщину резким отказом. Вроде, и согласился, а вроде, и отверг столь лестное в других обстоятельствах предложение.

— Как хотите. — И Маргарита одним глотком опорожнила четверть стакана.

— Видите ли, Маргарита. — Пафнутьев опять начал осторожно подбираться к причине своего появления в доме. — Убит человек, ваш муж. Моя задача найти убийцу.

— Найти убийцу? — удивилась Маргарита. — И все?! И в этом вся ваша проблема? Вася! — обернулась она к Вохмянину. — Поможем человеку, найдем ему убийцу, а?

— Отчего же, можно.

— Я гожусь? — спросила Маргарита, чем повергла Пафнутьева в полное оцепенение.

— Вы хотите сказать, что сами убили своего мужа?

— Упаси Боже! Как вы могли подумать такое! Я просто предложила себя на роль убийцы. Чтобы в эту ночь мы все чувствовали себя свободными, раскрепощенными…

— Но вы его не убивали?

— Костю? Нет. Сегодня я его не убивала.

— А раньше?

— Раньше убивала. Каждый день с утра до вечера. А он убивал меня. Мне кажется, только этим мы и занимались в жизни. А, Вася?

— Вполне возможно. — Вохмянин неизменно вел свою линию — со всем соглашался, ничего не отрицал, но и ничего не подтверждал. Видимо, Маргарита иного от него не ожидала, поскольку ни разу не переспросила, не потребовала более ясного отношения к своим словам.

— Маргарита. — Пафнутьев снова попытался вернуть разговор на нужное направление. Он уже почти не надеялся на успех и потому спросил напрямую: — Как вы думаете, кто мог убить вашего мужа?

— Костю? Да кто угодно. Вася, ты бы мог убить Костю?

— Отчего же… Если бы стояла такая задача…

— И знал бы за что, да? — Маргарита проявила вдруг неожиданную цепкость мысли.

— Нашел бы, — усмехнулся Вохмянин маленьким своим, почти женским ртом.

— А что, долго пришлось бы искать?

— Да нет…

— Но это не ты его убил? — продолжала терзать телохранителя Маргарита.

— Нет, не я.

— И жалеешь об этом?

— Не то чтобы жалею, — опять начал юлить Вохмянин, но Маргарита выручила его, перебила жестко и резко.

— А я жалею.

— О чем? — У Пафнутьева, кажется, голова пошла кругом.