Марина Серова - Прямо в яблочко Страница 8

— Выпью, если нальешь. Сейчас посмотрю, может, рюмки найду, не из чашек же пить, в самом деле.

Покопавшись в холодильнике, я нашла банку шпрот и сыр. Мы уселись и выпили по маленькой. Рюмок, правда, не было, так что пришлось все-таки пить из чашек. От водки по всему телу разлилось тепло и захотелось спать. Да уж, набегалась я сегодня немало для одного дня.

Мы выпили еще, и стало ясно, что никуда я сегодня не поеду.

— Дык, я переночую здесь. — Я взглянула на него. — В маленькой комнате есть кушетка, лягу на ней. Хорошо? А ты на диване.

— Конечно. Да и мне спокойней, — сказал он, вставая из-за стола и складывая посуду в мойку. — К тому же кому-то надо будет выгуливать завтра утром пса.

«Очень мило», — подумала я.

— Тогда пойдем спать, что-то я притомилась сегодня.

Постелив себе на кушетке, я легла и тут же провалилась в сон. Спала я крепко, и, когда проснулась, как обычно, в семь утра, сначала не могла понять, где нахожусь. Я приподнялась на кровати, и в этот момент в комнату вошел Дык. Если бы я не лежала в кровати, то, наверное, упала бы. В руках у Дыка была дощечка, на которой стояли чашка кофе и тарелка с двумя бутербродами. Завтрак в постель! Ну как в такого не влюбиться?!

— Извини, что на доске, подноса не нашел. — Он поставил мне дощечку на колени.

— Спасибо! Ты просто чудо! — сказала я, отхлебывая кофе.

— Я хотел, чтобы ты немного расслабилась перед тем, как пойдешь ловить бандитов.

— Тебе это удалось на триста процентов, — сказала я с набитым ртом.

Закончив завтрак, я вышла в комнату. Дык сидел за компьютером и, как обычно, что-то настукивал на клавиатуре. И это в такую-то рань! Нет, он точно маньяк. Дык повернулся ко мне.

— Какие у нас планы на сегодня?

— У тебя, Дык, один план — сидеть дома и не высовываться.

— Да, я знаю, грозный детектив, это я уже усвоил.

— Мне нужен телефон, он свободен? — Я покосилась на моргающий огоньками монитор: он наверняка опять насилует свой любимый Интернет.

— Одну секунду, — раздались щелчки мыши. — Все, пожалуйста, звони.

Я взяла трубку и набрала номер уголовного розыска.

— Позовите, пожалуйста, Виктора Носачева, — сказала я, когда мне ответили. Витя был старшим следователем, мы познакомились, когда я расследовала дело об исчезновении состава с цементом, тогда мы здорово друг другу помогли.

— А кто его спрашивает? — раздался сердитый голос.

— Татьяна Александровна Иванова, он знает меня.

— Подождите минутку, сейчас он подойдет.

Через несколько минут в трубке раздался голос:

— Алло, Носачев у аппарата.

— Витя, это Таня. Как дела?

— Помаленьку. Какими судьбами?

— Вопрос к тебе есть. Поможешь?

— О чем речь! Ну что там у тебя?

— Вчера на улице Маркса убили бомжа. Мне нужно знать, известно ли что-нибудь насчет того, кто это сделал. — Я присела на край стола.

— Ах вон оно что! Слышал, порезали мужика, но дело мертвое. Никаких улик практически нет. Свои, наверное, порезали, не поделили чего-нибудь. Больше ничего не знаю. А что, он тебя интересует?

— Да, он выполнял для меня кое-какую работенку раньше. Ну ладно, очень жаль, что у тебя ничего нет. Но если что-то узнаешь, сообщи мне, хорошо?

— Ладно, пока. — Витя положил трубку.

Я повернулась к Дыку, он удивленно и настороженно посмотрел на меня.

— Кого-то убили около моего дома? Это как-то связано со мной, с моим делом?

— Не знаю, Дык, не знаю. Пока я пытаюсь собрать информацию. — Конечно, я врала, но иногда это можно. Зачем человеку лишняя нервотрепка? — Сейчас я уйду, когда вернусь — не знаю, но думаю, что после обеда. Не скучай.

Я поднялась по лестнице дома номер восемь по улице Маркса. На последнем этаже в потолке была квадратная дыра, от пола к ней шла металлическая лестница. Быстро поднявшись по ней, я оказалась на чердаке. При моем появлении со стропил взлетели голуби и стали метаться по чердаку в поисках выхода. При этом они подняли страшную пыль, и я, не удержавшись, чихнула. Обойдя весь чердак, я обнаружила кучу старых газет, на которых спал Сеня. Слуховое окошко было метрах в пяти. Я подошла к нему и выглянула на улицу. Погода стояла ясная, ветер гнал по дороге листву. Я села на край окошка и закурила. Отсюда дом Дыка был как на ладони. А вот и окно, через которое киллер собирался стрелять в моего клиента. Позиция выбрана очень удачно: удобный отход, минимум возможных свидетелей, звук выстрела отсюда никто не услышит. Да, работал профессионал. Специалист высшего класса, у такого все предусмотрено. Сейчас он затаился, а когда поймет, что мишень перебралась куда-то в другое место, пустится на поиски. И скорее всего это будет очень скоро.

Спустившись с чердака, я отряхнула джинсы и решила отправиться в Центр развития предпринимательства, к Роме Рождественскому. Ему я хотела показать загадочные таблицы. Если они как-то связаны с коммерцией, то Рома наверняка что-нибудь об этом знает.

Это произошло, когда я миновала второй этаж. Какая-то сволочь притаилась за лифтом и, когда я вышла из-за него, с размаху ударила меня палкой по башке. Уже теряя сознание, я услышала зловещий шепот возле самого своего уха: «Еще раз сунешься не в свое дело, сука, насмерть пришибу!»

Очухалась я, судя по часам, минут через пятнадцать. В голове усердно трудилась тысяча маленьких молотобойцев. Посмотрев на свое отражение в мутном окне, я чуть второй раз не отключилась. Все физиономия в крови, губа раздулась. Я решила немного перевести дух и уселась на пыльный подоконник. Значит, так. Я, осмотрев чердак, спускалась по лестнице, а какая-то мразь в это время подкараулила меня и огрела дубиной. По-моему, все предельно ясно — меня усиленно пытаются вывести из игры, а это значит, что я на правильном пути. И еще… Если я вообще хоть что-нибудь понимаю в этих плясках, это не последняя попытка. Но почему в таком случае меня просто-напросто не убили, как бедного дядю Сеню? Правда, в отличие от него, мне ничего не известно, да и моя смерть вряд ли прошла бы так же спокойно и незаметно, как смерть обыкновенного бомжа.

На обретение душевного равновесия у меня ушли полчаса и четыре сигареты. Голова почти прошла, теперь осталось вымыть физиономию и оценить причиненный ей ущерб. К тому же мне явно надо было переодеться, потому как перспектива ехать к Рождественскому в перепачканной кровью рубашке меня не особенно привлекала. Надеюсь, у Дыка найдется свежая рубашка для меня.

Я быстро добежала до новой квартиры Дыка. Увидев меня, Дык чуть не упал.

— Господи, кто же тебя так?!

Я, не отвечая, тут же отправилась в ванную комнату. Зеркало показало мне страшную картину. И хотя после того, как я отмыла кровь и надела новую рубашку, позаимствованную у Дыка, внешность моя стала не такой отталкивающей, но все равно расцарапанный лоб и опухшая губа остались на месте, существенно портя картину.

Полюбовавшись на себя еще пару минут, я вышла в комнату.

— Ничего серьезного, в столб врезалась. В общем, все нормально. Ладно, мне нужно бежать, увидимся вечером.

Я вышла из дома и побрела по улице. В голове шумело, хотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. К тому же до Центра развития было недалеко, и я решила дойти до него пешком. Я не стану менять своих планов из-за вшивого удара палкой, особенно если ударивший как раз очень хотел их нарушить. Правда, я бы с большим удовольствием осталась у Дыка и Рождественскому позвонила бы по телефону. Но я бы просто не смогла объяснить Роме, как выглядят эти таблицы — он должен был увидеть их собственными глазами, чтобы сказать мне что-то определенное. В голове по-прежнему шумело, но я уже перестала обращать на это внимание.

Центр располагался в большом девятиэтажном здании. Поднявшись по крутым ступенькам у входа, я оказалась в полутемном холле. Ко мне тут же подскочил здоровенный секьюрити и заговорил довольно грубо:

— Ты по делу?! Или просто так шатаешься?

— Ну, во-первых, не «ты», а «вы». — Сообразив, что причина его невежливого обращения кроется в моей физиономии, я решила, что лучшая защита — нападение, и взяла инициативу в свои руки. — Во-вторых, извинитесь, пожалуйста, а в-третьих, позовите-ка мне господина Рождественского.

Амбал, видимо, смекнул, что, извинившись, он ничего не потеряет, а если не извинится, то очень даже может потерять работу, и, изобразив на лице подобие улыбки, сказал:

— Извините! В темноте не признал! Прошу прощения!

Секьюрити скрылся в коридоре и через минуту пригласил меня пройти в кабинет к Роману.

Увидев меня, Рождественский даже бровью не повел. Хам! Мог бы поинтересоваться, где это меня так разукрасили. Ну да ладно, он всегда такой.

— Здравствуй, Рома! Узнаешь? — Я попыталась улыбнуться.

— С трудом, но узнаю вас, госпожа Иванова. — Он даже не оторвал глаз от своих бумажек. — С чем пожаловали?