Наталия Левитина - Интимные услуги Страница 8

Их было много, а он один. Они были в основной массе жалкими, замученными неустроенностью, убогим бытом, плохой пищей людьми, и их униженность каждый раз наполняла Дениса Сергеевича жгучей благодарностью судьбе и своим пробивным качествам. Он здесь, по эту сторону черты, и каждая клеточка его большого, ладно функционирующего организма заботливо напитана свежими фруктами и овощами, ухожена фирменными укрепляющими препаратами знаменитых фармацевтических компаний, провентилирована морским воздухом средиземноморских курортов. А они – там, за квадратными спинами его телохранителей, взирают на своего лидера с жадным интересом, недоверчиво слушают, иногда пытаются возражать. Смешные. На все вопросы у Дениса Сергеевича готов быстрый, четкий, в меру ироничный ответ.

Замминистра Денис Сергеевич, обаятельный, телегеничный, пятидесятилетний, стоял у окна в своем кабинете и, придерживая двумя пальцами французскую тюлевую занавесь, изучал через стекло желтые листья деревьев. Август почти кончился.

Вчера он проводил в Америку младшую дочь. И хотя он понимал, что для образования, карьеры и вообще для жизни это, несомненно, правильно – отправлять детей в Америку, но родительское сердце сжималось в тоске. Как она устроится там? Конечно, жена будет навещать ненаглядное сокровище, и сама Лена будет периодически возвращаться в Россию, и Андрей, старший сын, будет ее там опекать, но все же девчонке семнадцать лет, и, несмотря на врожденные мирославские практицизм и расчетливость (перерыла груду справочников и нашла, какой именно американский университет наиболее котируется по ее специальности), неизвестно, что может случиться. И Лена наверняка тоже решит остаться в Штатах, как решил семь лет тому назад Андрей. Ну и правильно.

На столе нежно звякнул интерфон, и донесся голос помощника:

– Денис Сергеич, как насчет посольского приема сегодня вечером? Не передумали?

Денису Сергеевичу нравилось, когда подчиненные вот так запросто, непринужденно общались с ним, не переходя, конечно, к фамильярности. Помощнику всегда очень хорошо удавалось балансировать на этой трудноразличимой границе.

– Нет, не передумал.

Приглашали с женой, но она сегодня примеряет новые платья в салоне. Кто же для нее шьет?.. Не важно. В общем, примерка – это событие потрясающей важности, с ним не сравнится ни посольский прием, ни запуск космического корабля, поэтому Денис Сергеевич пойдет один.

Катя убирала наверху в спальнях, когда через окно увидела подъехавшую машину: водитель Саша привез Яну из школы. Катя осторожно потрогала языком разбитую губу. Оксана, вернувшаяся из Испании, очень удивилась: «Что за военные действия тут происходили во время нашего отсутствия?» – «Да так», – кисло ответила Катерина.

Сейчас она мучилась вопросом, рассказать ли Яне о вопиющем поведении Алексея. Ведь он может также воспользоваться и доверием шестнадцатилетней девочки! Пусть Яна впредь остерегается его!

Внизу послышались шум открываемой двери и голоса: Яна что-то напевала, Оксана давала поручения водителю. Зазвонил телефон. Отвечать на телефонные звонки и приглашать к аппарату обитателей квартиры было обязанностью Катерины, и она тут же попыталась ее исполнить. Но оказалось, что на первом этаже трубку параллельного телефона схватила Яна.

Раздался голос Алексея. Сердце Кати заколотилось.

– Привет.

– Привет, Леша. Как успехи? – Тебе придется вернуть мне двести долларов, – сухо уведомил Алексей.

Яна немного помолчала.

– Почему?

– Потому.

– Что, ничего не получилось?

– Это слишком мягко сказано. Она прокусила мне руку насквозь! Дикая, неуправляемая мерзавка! Захвати деньги, я завтра подъеду к школе.

– С какой это стати? – возмутилась Яна. – Я отработала свою часть концерта, усадила красавицу к тебе в машину, что же, я еще должна была бежать за автомобилем и давать ей указания быть с тобой поприветливее?

– Не пори чушь. Я дал тебе двести долларов, чтобы ты предоставила ее в мое распоряжение, а она прокусила мне руку!

– Послушай, она горничная, а не рабыня. Я сделала все, что могла. Я честно убедила ее сесть к тебе в автомобиль, намекнула, какие перспективы открываются, если она будет достаточно отзывчива. Ну а если ты так неубедителен, что не смог уговорить наивную девственницу, я не виновата.

– Девственницу? Не смеши! Она целуется со страстностью сорокапятилетней вдовы. А в сексе наверняка тебя обставит, моя милая.

– Кретин. Денег не получишь. – Яна бросила трубку.

Катя стояла замерев. Дура, какая дура! «Надо сказать Яночке, чтобы остерегалась Алексея…» Позаботился мышонок о хозяйской кошке! Идиотка. Яна просто сдала ее в почасовую аренду этому сексуальному маньяку.

Униженная, разгневанная, несчастная, Катя отправилась в комнату Оксаны за немедленным расчетом. Август почти уже кончился, значит, за него причитается пятьдесят долларов. Конечно, грустно расставаться с Оксаной, но пребывание в доме, где ее так оскорбили, было просто невыносимым.

Оксана примеряла новый наряд: сегодня вечером ей предстояло блеснуть в английском посольстве, куда она шла вместе с Олегом. Она была непривычно оживлена – три дня в Испании дали ей надежду, что, несмотря на будничную сдержанность и холодность мужа, его чувства к ней не изменились.

Катино выступление было образцом лаконичности. Всю свою горечь и ненависть она уместила в одно предложение:

– Оксана, меня оскорбила Яна, я не могу больше у вас работать.

Оксана живо крутанулась вокруг своей оси – от зеркала к Катерине, и на ее лице в одно мгновение сменилась целая гамма чувств: внимание, изумление, растерянность, надежда.

– О! Катюша!

– Да, я твердо решила, я больше не могу приходить в ваш дом.

Оксана сникла и потеряла интерес к жизни.

– Должно быть, вредная девчонка сильно тебя обидела?

– Я даже говорить на эту тему не хочу.

– Катюша, а как же я? Ты забыла про меня! Оксана села на кровать и обиженно надулась.

Катя нерешительно пристроилась рядом.

– Я предпочла бы, чтобы ты была дочерью Олега, а не Яна. Она и мне доставляет массу неприятных минут.

Катя молчала.

– Ну, я ей устрою «Бурю в пустыне»!

Оксана вскочила с кровати и исчезла из комнаты.

Через секунду на первом этаже раздались разъяренные вопли, визг, завывания. К удивлению Кати, в спальню залетела растрепанная Яна.

– Почему ты вдруг решила от нас уйти? Чего ты наговорила Оксане? Она сказала, что убьет меня, если ты уйдешь от нас! А что это у тебя с губой?

– Ты прекрасно знаешь, что произошло, – сухо ответила Катерина.

Яна подозрительно уставилась на идеологическую противницу.

– Я виновата в каких-то твоих проблемах?

– Ты виновата в том, что меня чуть не изнасиловал твой друг Алексей.

Яна остолбенела.

– Ах ты, тварь! – завопила она. – Да я тут ни при чем! Ты весь вечер с ним заигрывала, вертелась перед ним, юбку задирала, напросилась прокатиться на машине, а я же и виновата!

– Я слышала ваш телефонный разговор.

Яна осеклась. Потом она, очевидно, вспомнила, что за дверью спальни ее ждет Оксана с топором и твердым намерением убить, если Катя не изменит своего решения. Выражение на Янином лице резко изменилось, в глазах появились слезы, а накрашенные яркой помадой губы задрожали.

– Катя, я ни в чем не виновата. Послушай. Он сам ко мне привязался, что ты ему очень нравишься, а я совсем не хотела, чтобы ты уезжала в этот вечер, я думала, мы с тобой полежим, посплетничаем в кровати, вот, но он прицепился, как некормленая пиявка. А еще я, в конце концов, решила остаться с другим мальчиком, Пашей, помнишь? Ну и подумала: неплохо, если он действительно прокатит тебя с ветерком. А он зачем-то оставил двести долларов на столе. А я взяла их и тут же истратила, и получилось, будто бы он мне заплатил. Но это не так. Я не ожидала, что он так коварно воспользуется твоей доверчивостью и невинностью. Но ведь все обошлось? Правда, Катенька? Нет, я давно замечала, что у него отклонения в психике. Как увидит красивые ножки – тут же сходит с ума. Катюша, ну прости меня, я, конечно, виновата, но только в своей неосмотрительности. Но не в коварстве, как ты меня хочешь упрекнуть.

Все это было несомненной ложью, но Катя уже думала о том, что ей придется снова искать работу, и это будет нелегко. При всех положительных качествах, ее натура проявляла удивительную гибкость и она, подумав, могла согласиться на то, что пять минут назад с возмущением отвергала. Кроме того, к восемнадцати годам у нее не сложилось ни устойчивых принципов, ни собственного мнения по важным жизненным вопросам. Например, если до вчерашнего вечера она считала, что секс вне брака невозможен, то сегодня уже полдня посвятила размышлениям о неизведанной сладости мужских объятий и поцелуев. Ее едва не изнасиловали, но до определенного момента прелюдия была чудесна, и это сбивало ее с толку.