Валерий Карышев - Дело антикваров Страница 8

Через четыре дня мы не вытерпели и сами позвонили следователю Гусеву, поинтересовались, как наши дела.

– Я не в курсе, – ответил Гусев. – Я тогда был дежурным следователем, принял вас, записал все, а что дальше – не знаю.

Светлана Васильевна была настроена агрессивно.

– Но вы же можете узнать! – сказала она. – Пожалуйста, выясните, в каком состоянии находится мое заявление!

– Хорошо, – ответил Гусев, – перезвоните мне через час, я попытаюсь все узнать.

Через час мы перезвонили, но Гусева в кабинете не было. Только через три часа, к концу рабочего дня, мы смогли его застать.

– Ну, есть какие-нибудь новости? – спросила Светлана Васильевна, включив громкоговорящую связь на телефонном аппарате.

Гусев немного замялся, потом ответил:

– Боюсь, придется вас разочаровать. Руководство не нашло состава преступления в действиях субъектов, на которых вы указали.

– Как не нашло? Я же потеряла два с половиной миллиона!

– Эти вопросы не ко мне, а к руководству.

– Короче, мне отказано в возбуждении дела? Я правильно поняла?

– Да.

Тут в разговор вмешался я:

– А можно получить бумагу с отказом?

– Конечно, через пару дней вы сможете ее получить.

– А пораньше никак нельзя?

Гусев снова замолчал, словно подбирая слова.

– Не знаю, это не моя компетенция. Приезжайте, поговорите с руководством. Тут работы всего на пять минут…

В этот же день я приехал в УВД и взял бумагу с отказом. Светлана Васильевна спросила, что я намерен делать дальше.

– Будем подавать в суд, – ответил я, – в связи с несогласием с отказом в возбуждении уголовного дела. Будем добиваться!

– Послушайте, – сказала Цветкова, – когда мне вас рекомендовали, то сказали, что у вас есть достаточно неплохие связи в Генеральной прокуратуре… Кажется, вы с кем-то учились в институте, а теперь этот человек стал там большим человеком, не так ли?

– Вы хорошо осведомлены, – усмехнулся я.

– Так вот, добейтесь, пожалуйста, через вашего институтского знакомого, чтобы он как-то повлиял на возбуждение уголовного дела!

Я молча кивнул головой. Да, у меня был такой знакомый. После окончания института нас всех разбросали по разным ведомствам – кто-то стал работать в прокуратуре, начав с должности следователя и дослужившись до высокой должности в Генеральной прокуратуре, кто-то пошел в МВД, в КГБ – теперешнюю ФСБ, кто-то – на судейскую работу. Некоторые пошли в адвокатуру. Короче, жизнь разбросала выпускников юридического факультета МГУ по разным местам. Раз в пять лет мы собирались в ресторанах на встречу однокурсников, там узнавали разные новости друг о друге.

Сейчас я решил позвонить Михаилу Миронову, моему однокурснику, достал телефонную книжку и, обдумывая предстоящий разговор, набрал номер. На другом конце провода мне сообщили, что Миронов стал начальником Управления Генеральной прокуратуры. Я перезвонил ему и попросил о встрече.

– Что-то случилось? – поинтересовался Миронов. – Кого-то задержали? Имей в виду, если дело ведет Генеральная прокуратура, я тебе помогать не буду.

– Нет, тут другой случай, – сказал я, – и все в рамках закона. В функции Генпрокуратуры ведь входит надзор за правоохранительными органами?

– Да, входит. И что?

– Нужна помощь – у меня необоснованный отказ в возбуждении уголовного дела.

– Интересные дела происходят в лагере адвокатуры! – усмехнулся Миронов. – Если раньше вы, наоборот, сетовали, что дело необоснованно возбуждалось, и пытались как-то прекратить его, то теперь все наоборот – вы стали представлять интересы, как я понимаю, потерпевшей стороны?

– Что делать, такая у нас работа…

– Ладно, давай встретимся, – сказал Михаил. – После работы, к сожалению, не могу – на дачу с женой еду. А вот в обеденный перерыв – подъезжай, поговорим, перекусим…

– А куда мне подъезжать?

– На Дмитровку. Напротив нашего здания небольшой кафетерий. Давай там встретимся в два часа. Сможешь?

– Да, приеду.

В два часа я сидел за столиком кафетерия и ждал своего институтского товарища. Через несколько минут появился Миронов. Он был в гражданской одежде.

– Я слышал, что вы сейчас ходите в мундирах, – сказал я.

– Да, Генеральный прокурор обязал, – ответил Миронов. – Но не идти же мне в мундире в кафетерий на встречу с тобой! Здесь всякие папарацци бродят, а ты у нас человек известный, сфотографируют тебя со мной, а потом мне с должности надо будет уходить… Ладно, давай по делу. Что у тебя случилось?

– Случилась достаточно банальная вещь. Мы обратились в УВД Центрального округа, написали заявление – человек потерял два с половиной миллиона долларов, а там отказывают… Вот, написал жалобу в Генеральную прокуратуру, – я открыл папку и достал листок.

– Не надо мне ничего показывать! – замахал руками Миронов. – Ты эту жалобу направляй через нашу канцелярию, а я постараюсь проконтролировать. А что за дело-то?

Я коротко рассказал историю Цветковой. Миронов покачал головой:

– Да, дело достаточно интересное. Ладно, давай так и договоримся. Ты завтра мне позвони, и я скажу, каков результат. Договорились?

На следующий день я позвонил Миронову.

– Все в порядке, – сказал он, – дело возбудят. Подъезжайте сегодня к начальнику отдела Широкову. Ему уже позвонили, он примет дело. Так что бери свою заявительницу и – вперед, успеха!

– Спасибо тебе, дорогой! – произнес я.

– Да не за что, это ведь наша обязанность – осуществлять надзор за соблюдением законодательства. Тем более в системе правоохранительных органов! – добавил Миронов, как бы подчеркивая, что мое обращение к нему было основано не на личных связях.

В этот же день мы были у начальника отдела Широкова. Тот встретил нас достаточно холодно. Я начал с вопроса, не звонили ли ему из Генеральной прокуратуры по поводу нашего дела. Он что-то невнятно пробурчал и предложил Светлане Васильевне сесть за стол.

– Давайте побеседуем с вами еще раз, – сказал он.

Светлана Васильевна стала вновь излагать суть дела. Широков ничего не записывал, только время от времени делал какие-то заметки в блокноте. Потом он сказал:

– Хорошо. Дело мы возбудили. Можете позвонить сегодня вечером, я скажу вам номер, под которым его зарегистрировали. Назначим следователя – я еще не знаю, кого подключу, – и начнем работать.

Мы уже подошли к двери, чтобы уйти, но Широков неожиданно попросил меня задержаться.

– Вы раньше работали в системе правоохранительных органов? – поинтересовался Широков.

Я не удивился. Время от времени следователи задавали мне этот вопрос.

– А что, похоже?

– Какие у вас связи с Генеральной прокуратурой? – задал следующий вопрос Широков. – Оттуда звонили нашему руководству по вашему поводу.

– Что же было делать? Вы же необоснованно отказали в возбуждении уголовного дела…

– А почему вы считаете, что необоснованно?

– Мы так поняли. Мы написали заявление, четко изложили суть. Из него ясно, что потерпевшей нанесен ущерб в размере двух с половиной миллионов долларов, она потеряла квартиру, картины. Также мы назвали имена мошенников, их адреса и телефоны. И после этого вы говорите, что нет оснований в возбуждении уголовного дела? Что получается?

– Я ведь не случайно спросил вас, работали ли вы раньше в органах. Кстати, вы мне так и не ответили… Дело вот в чем. Если вы работали, то должны понять, что это стопроцентный «висяк».

– Почему же? – спросил я.

– А мы вызывали и Яхонтова, и Кремнева… Они все отрицают. Более того, у вашей подопечной, точнее, клиентки, тоже, между прочим, рыльце в пушку…

– Что вы имеете в виду?

– Я не уполномочен распространяться… – Широков помолчал. – У них к ней тоже есть претензии.

– Претензии? – возмутился я. – Они обобрали ее до нитки и еще какие-то претензии предъявляют?

– Может быть, вы не в курсе, – продолжил Широков, – но у них действительно есть претензии.

– А Клепиков? Его роль?

– Ну, действия риелтора – криминал стопроцентный. Но вы же понимаете, что он не тот, за кого себя выдавал. Мы уже обозначили его как человека с поддельным паспортом. Мы нашли настоящего Клепикова. Он живет в Электростали и работает инженером на электромеханическом заводе. Естественно, фотография вашего риелтора не соответствует личности Клепикова. Паспорт был либо утерян, либо украден. Так что этот риелтор – мошенник чистой воды, и личность его нами не установлена. Вы, как коллега, должны понять, что нам найти на необъятных просторах нашей Родины этого лже-Клепикова будет очень трудно, практически нереально.

– Секундочку, – прервал я Широкова, – а связь Кремнева с Клепиковым?

– Он все отрицает. Смотрите сами – нет никаких доказательств, что Кремнев знал Клепикова и руководил его действиями. Клепиков как бы сам по себе.

– Но ведь это же ясно! – продолжал настаивать я. – Клепиков звонит моей доверительнице, и сразу же после окончания разговора звонит Кремнев и интересуется, как дела. Значит, он знал, что Клепиков уже позвонил Светлане Васильевне. А может, они с одного телефона звонили, по очереди!