Алексей Макеев - Нежная улыбка смерти Страница 8

– Серьезная заявка, – ухмыльнулась сообразительная Карина.

Остальные выжидающе помалкивали. Но обстановка беспечной непринужденности потихоньку испарялась. В глазах капитанши погасли веселые искорки. Девушка нахмурилась, ушла с прохода и села на кровать. Улыбчивая Зухра отложила книгу. Катя перестала шевелиться. Дурнушка Соня покачала головой, как бы говоря: свершилось, блин. Блондинка приоткрыла ротик. Карина собралась уж выразиться по данному поводу (ворона залетит, денег не будет…), но предпочла промолчать, устремила на Демакова удивленные глаза.

И вдруг замелькали неодетые ножки. Девушки повыскакивали из кроватей и начали дружно роптать. Испуг, неверие, возмущение – все в одном флаконе. Каждая говорила за себя, энергично жестикулируя – даже те, кто ранее выглядели сдержанными. А потом внезапно все смолкли, и настала тишина.

– Собачий бред, – по-лошадиному отфыркиваясь, заявила блондинка. – Мы, конечно, не подарок к 23 февраля, особенно Карина, но зачем по морде-то сразу?

– Да при чем здесь морда? – рявкнула Карина. – Не имеем мы привычки ходить по ночам к реке! Мы днем туда ходим!

– Мы спим как убитые, – твердо заявила Алина.

– Даже просто невероятно, как мы крепко спим, – негромко подтвердила Катя. – После всех этих годичных тренировок, изматывающих соревнований впервые оказались на свободе, на свежем воздухе… Не знаю, как вы, девочки, а я четвертую ночь дрыхну без задних ног – ни разу не просыпалась…

– Подождите, – попыталась вставить реплику Соня. – Нас еще ни в чем не обвиняют…

– А мне казалось, уже, – фыркнула Карина.

– Но становится неприятно, – вздохнула красивоглазая Зухра. – У нас ведь нет серьезных оснований не верить господам полицейским, к тому же таким симпатичным…

– Подождите, девчата, как это нет? – забормотала капитан Алина. – Господа полицейские нам пока не объяснили, что, собственно, стряслось? Почему гражданин не видел, кто его ударил?

– Ночка темная была, – подсказала Карина.

– Почему он принял женщину за… лунатичку, а потом она его ударила? С каких это пор лунатички бросаются на людей?

А она совсем не глупая, определил Максимов. И волнуется за своих девчонок, как за родных. Впрочем, первое впечатление, может, и обманчивое, говорило о том, что пустышек среди девчат нет. Интеллигентный спорт. Даже блондинка не казалась умственно отсталой – вопреки хрестоматийным канонам. Вызывающая – да. Хамить – первая. Но отнюдь не глупая.

– А с чего вы взяли, что гражданина ударила лунатичка? – подтвердила свой недюжинный ум блондинка. – Он вообще не видел, кто его ударил. Это мог быть мужчина – и совсем необязательно из нашего лагеря.

– Или другая женщина, – проворчала Соня, вызвав немедленную бурю эмоций. Демаков тактично самоустранился от беседы, и Максимову пришлось наводить порядок собственными стараниями.

– Успокойтесь, дорогие дамы, – заявил он строгим голосом. – Вас пока ни в чем не обвиняют. Благодарю за встречу, очень приятно было познакомиться. Полагаю, мы еще увидимся.

Он вышел на свежий воздух и сразу почувствовал, как приятно находиться вне барака. Дышалось без помех, боль под лобной костью рассасывалась.

– Разворошили осиное гнездо, – совершенно в точку заметил Демаков, сдвигая фуражку на затылок. – Теперь начнется – подозрения, наветы, споры, разговоры… А у тебя-то, Константин, имеется мнение, кого на хулиганство потянуло?

– Даже и не думай об этом, – замотал головой Максимов. – Советую усвоить на будущее, лейтенант, если хочешь стать толковым сыскарем: никогда не начинай работу с подозрений. Не при Сталине живем. Собирай информацию, взвешивай, анализируй. Не спеши с выводами. Злодеем может оказаться любой – и серая мышка, и выскочка. И тот, на кого не думаешь, и тот, кто бросается в глаза. Первое впечатление не показатель – особенно если нелады с интуицией.

– А делать-то чего будем дальше? – напряг формирующийся ум лейтенант.

– А ты еще не догадался? Знакомиться с мужским населением – это элементарно, как летающая тарелка. Давай-ка, лейтенант, правое плечо вперед – и вон к тому голубому домику…

Голубое строение коробчатого типа располагалось через поляну, центральную аллею и кустарник с пустующей лавочкой. Тощая травка у крыльца, велосипед со спущенными шинами. В доме – простовато и неброско. Обширный коридор и две изолированные комнаты. В той, что слева, голосил слащаво-мелодичный молдаванский «Озон», справа – диктор Первого канала пугал телезрителей двухчасовыми новостями. Знакомство состоялось чисто формальное. Любитель новостей – передвигающийся с палочкой Валентин, сосредоточенный крепыш в камуфляжных штанах и черной майке, явление «господ полицейских» воспринял равнодушно. Предложил присесть и, дослушав про очередной теракт в Багдаде, выключил компактный телеприемник.

– А у нас проблемы? – спросил, невнимательно прочтя удостоверение Демакова.

– У ВАС – нет проблем, – ответил Максимов. – А кое-кому было больно и одиноко. Вы ночами крепко спите, Валентин?

– Да не жалуюсь, – упавший с ринга боксер пожал плечами и пропел речитативом: – Я ночами крепко сплю… А что бы вам хотелось услышать?

– Вчерашней ночью не отмечали посторонние шумы?

Боксер задумался для блезира.

– Не поверите, господа, по ночам к нам вообще никакие шумы не залетают. Ни посторонние, ни свои. Сидим, как в болоте. Тоска, знаете…

– Ну уж, – не поверил Максимов. – Столько девушек под боком, а вас тоска гложет. На болото грешите.

– Это правильно, – не стал смущаться Валентин. – Девушки любят молодых мужчин, пострадавших в ратном деле. Но не девушками едиными жив человек – понимаете мою мысль?

– Признаться, не совсем, – удивился Максимов. – Но готов вам поверить. С соседом Костей часто общаетесь?

– Да бывает, – пожал плечами Валентин. – Но мы с ним, как это говорится, в разных возрастных категориях. Костя любит «Озон», я люблю Ричи Блэкмора. «Light in black», «Lost in Hollywood», все такое… Он не любит бокс, а я терпеть не могу дзюдо. Непреодолимо, знаете ли.

– А Костя по ночам не совершает вылазки?

– А я почем знаю, – как-то быстро среагировал Валентин. – Вы у Кости и спросите. Не в такую уж даль топать.

Топать действительно было метра четыре. Очень странным оказался молодой человек – этот тезка. Поначалу долго не впускал – создавалось впечатление, что проказник сиганул в окно. Но потом открыл, мрачно выслушал и с порога заявил, что знать ничего не знает, по ночам никуда не ходит, с девушками не общается. Но выглядел при этом Костя очень бледно. Взъерошенный смазливый паренек с прыгающими глазками. Черный пояс по дзюдо – а на вид не скажешь. Потянул руку на ответственных соревнованиях в Бердске, достойно завершил схватку, а потом и побледнел. Неделю провалялся в хирургии (предполагаемое растяжение на деле оказалось разрывом связок), а после выписки был отправлен в почетную «ссылку» – со строгим наказом ничего не делать. Вот и не делает. Спит до обеда, ест кроличьими дозами, пару раз выходил на речку (днем, естественно!), с девчонками знакомство шапочное, шуточное – и вообще он парень робкий, стыдливый, замкнутый, хорошо бы от него отстать.

Паренек и в самом деле был форменным букой, но это не мешало ему загадочным образом чего-то бояться. Он сильно нервничал, беспокойно смотрел то на часы, то на лес за окном, бездумно вертел ручку настройки приемника, а когда Максимов указал парню на столь неадекватное поведение, еще больше разнервничался, покраснел и заявил, что ему пора принимать лекарство. И никакой он не слабонервный (он сильно нервный!).

– Этот тип наверняка что-то знает, – возбужденно заговорил Демаков, оказавшись на улице. – Его же просто гнет от страха, ты заметил? Давай надавим? Дожмем дзюдоиста?

– Дави, – пожал плечами Максимов. – Но что он скажет тебе, Демаков? И как ты выбьешь из парня признание? В чем? Мы сами не разобрались, что в этом чертовом лагере происходит и что может происходить.

Усилиями любезной Ольги Юрьевны детективам было предоставлено опрятное жилье, облицованное струганым брусом. Из окна наблюдались оба выхода из барака и двухкомнатный «мальчишник» боксера с дзюдоистом. Обстановка в единственном жилом помещении гостевого домика умиляла предельным аскетизмом. Две кровати с висящими до пола панцирными сетками, стол с расслоившейся столешницей. Пара жестких стульев, упертых в пол растопыренными трубчатыми ножками. «Наскальная» живопись (причем техника исполнения предельно бездарная). Половинка унитаза с сомнительным спусковым механизмом. Ни TV со спутниковыми каналами, ни видеобара. Ни биде с джакузи.

– Несолидно как-то, – развела руками Ольга Юрьевна. – Вгоняете меня в краску. Такие значимые персоны – и затрапезная риторика. Этот домик не успели переоборудовать и вряд ли этим летом закончат: у спортивных бонз свои проблемы с воровством и финансированием. Есть отличные апартаменты на задворках административного здания…