Геннадий Ангелов - Западня для киллера Страница 8

– Не так быстро, дорогой, – шептала Катя, а сама тонула в ощущениях. В финале она настолько громко закричала, что Николай испугался. Он знал, что в такие минуты она не контролирует себя и молодое тело требует продолжения.

– Давай ещё! – Катя начала целовать грудь Николая, опускаясь ниже и ниже. Взяв Катю за голову и приблизив к себе, приник к её губам долгим поцелуем.

– Ты хочешь ещё?

– Конечно, дорогой, ты же знаешь, как я тебя люблю!

Николай выпил сока, усадил Катю к себе на колени. Она положила голову ему на плечо и начала целовать его в ушко.

– Ты знаешь, как мне это нравится… – Катя взяла пульт и включила музыку. Лёгкая мелодия заполнила огромный зал, и Николай уже полностью находился в руках любящей женщины. Катя стянула с себя остатки одежды и мяла руками груди, которые Николай целовал.

– Ну, давай же, милый, давай… – Она выгнулась, как лань, и Николай вошёл в неё сзади. Катя стонала и просила ещё и ещё. Второй раз секс затянулся, и после обильного семяизвержения Николай рухнул на кровать. На его лице блуждала улыбка блаженства. Он непроизвольно посмотрел на часы, которые показывали десять часов вечера. Катя тем временем, укутавшись в простыню, засыпала, а Николай поднялся и пошёл в ванную. Уже открывая дверь, он услышал звонок мобильного. Быстрым тихим шагом, чтобы не разбудить Катю, он направился на кухню. Звонил Протасов и предлагал встретиться.

«Ага, – подумал Николай, – вот и попалась крупная рыбка в мои сети».

Глава 9

Утро в зоне выдалось тихим и безоблачным. Зэки в локалках раздевались по пояс, подставляя спины с наколками тёплому солнышку. Гоняли в кругу чай, обсуждали последние события. Спокойствие было призрачным, так как в любой момент администрация могла ввести войска, а это зрелище для заключённых не очень приятно. Всех волновал лишь один вопрос: когда? Обычно всё начиналось утром и заканчивалось к обеду. ОМОН строился перед зоной и маршем заходил внутрь, наводя ужас и страх на матерей, жён, родственников, которые толпились в очереди на свидание. Зэки залезали на крыши бараков и наблюдали за происходящим. Страшно становилось не только им, а и работникам колонии, потому что никто не знал, сколько жертв будет в этот раз. ОМОН пришёл и ушёл, а расхлёбывать приходилось местному руководству. Был даже такой случай, когда под ОМОН попал кто-то из контролёров, и того отдубасили как следует. После над ним потешалась вся колония, и только он появлялся в отряде, тут же в его адрес летели сальные шуточки. В конечном счёте тот не выдержал и бросил службу, а зэки долго помнили этот казус. Сегодня из шизо должен был выйти Белый, и братва готовилась его встречать. Когда такой авторитет поднимался с ямы, готовили ужин, делали торт, в обязательном порядке меняли всё бельё и прочие принадлежности. После ямы заключённый был похож на новую копейку, и в течение трёх дней с ним не было никаких качель, даже если он в чём-то был не прав. По понятиям человек должен отдохнуть три дня, и никто не вправе это нарушить. Хлебники Белого постарались на славу. Нашли ему новый спортивный костюм, рубашку, туфли. В основном эти вещи брали в этапке, или карантине, как его называли. Вновь прибывшие в колонию обязательно две недели там находились и в зону не выходили. Почему, непонятно, но такой порядок был всегда. Так вот, кто-то из шустрых зэков пробирался в этапку, разводил на шмотки всех подряд. Люди давали сами, понимая, что в энное количество лет им это не пригодится. Правда, существовал вещевой склад, в котором хранились вещи, но если срок не маленький, от этих вещей оставались только нитки. Мыши и прочие грызуны знали своё дело. Белый выходил в десять утра, и самые близкие стояли возле столовой, выглядывая товарища. Белый появился в начале одиннадцатого. Под мышкой он нёс скатку и щурил глаза от слепящего солнца. Заметив друзей, поднял руку и направился к ним.

– Здоровёхонько, братан! – Серёга Хмурый пожал руку Белому и крепко обнял.

– Неважно выглядишь… Но сегодня поправим здоровье, – и он по-дружески похлопал товарища по спине. Шнырь забрал скатку, и Белый в компании друзей отправился в баню через всю зону. Зэки, завидев Белого, здоровались и говорили привычные слова: «С выходом!» Это своего рода поздравление с тем, что он вышел из ямы. Белый улыбался и благодарил знакомых и незнакомых арестантов. Внутри бани было неуютно и сыро, только пройдя вглубь и открыв заветную дверь, заключённый попадал в довольно приличное помещение, на стенах которого были наклеены обои, стоял журнальный столик, имелось зеркало, а в углу новый цветной телевизор. У непосвящённых и молодых зэков вид предбанника вызывал восторг и удивление. Хотя ничего в этом необычного не было. Ремонт проводили за счёт заключённых и их родных, за так называемое досрочное освобождение – УДО. И тянули бедные мамки, жёны, сёстры и братья в колонию баулы с краской, обоями и прочим хозяйственным инвентарём, чтобы поскорее сынок или муж вернулся домой.

В бане уже ждали гостя, а горячей воды хватило бы на помывку всей зоне. Белый распарился, побрился, переоделся в чистое. Братва уже сидела за столом и ждала только виновника торжества. Хмурый был земляком Белого и знал того по свободе. Они одно время корешевали и занимались разбоем. Это был отчаянный малый, которому и сам чёрт был не брат. Бесстрашный и спокойный, как удав. Белый удивлялся храбрости Хмурого и уважал как настоящего друга. Когда тот проигрался в карты, Белый, чтобы товарищ вовремя заплатил, подключил людей с воли, и те подкинули денег. Хмурый помнил об этом. Он улыбнулся, обнажая жёлтые коронки, и поднял маленький стаканчик с водкой.

– За твой выход, брат! – и чокнулся с Белым. Остальные тоже выпили и набросились на закуску. Стол был шикарным, и Белый от души наслаждался пиршеством: колбасой, шпротами, заливным языком…

– Благодарю вас, братва, за такую встречу и поддержку! – Белый встал и поднял рюмку. – За вас, и дай Бог вам и нам! – Тут он улыбнулся фарту и масти.

Где-то за дверью послышалось «атас, мусора!», и братва бросилась прятать стаканы и недопитую бутылку. Хмурый сообразил и засунул её в тайник в стене, который прикрыл стулом.

– Вот все и в сборе, – забежал начальник оперчасти Кузнецов с вертухаями. Сам он был невысокого роста, с заметной залысиной, тяжело дышал и постоянно вытирал со лба пот. Щёки горели после быстрого бега, который давался ему с большими усилиями.

– Что отмечаем и где водочка? – Вертухаи начали шарить глазами по сторонам, но ничего подозрительного не заметили.

– Проверьте всё как следует! – дал указание Кузнецов, а сам сел за столик.

– Да вы отдышитесь как следует, гражданин начальник, – сказал Белый с явной издёвкой, – ведь так и до инфаркта недалеко.

– Ты, Белый, шутить мастак, как я посмотрю, а ведь я могу и продлить твой срок, причём без особых усилий.

Белый стиснул зубы, да так, что у корешей глаза округлились. Многие знали, что в порыве злости Белый мог нарубить кучу дров. Но тот сдержал себя, только под столом ещё сильнее сжал кулаки.

– Ну что, кто из вас следующий претендент на яму? Белый только вышел, значит, ты, Хмурый, или ты, Жиган.

– За какие грехи, начальник? – спросил Жиган. – Мы тут встречаем дружбана нашего и тихо-мирно отдыхаем.

– А вы не отдыхать должны, а работать на промзоне. Или не так? – Повисла гробовая тишина, в которой было слышно только, как вертухаи копались в грязном белье. – Но можно и без ямы обойтись…

– Это как? – хлопая большими глазами, спросил Жиган.

– Сотрудничая с оперчастью и помогая администрации. Вот уже три трупа, и никто ничего не знает, слышишь, Белый?

– Я слышу, не глухой, только не по адресу обратились. Мы с вами не друзья и не товарищи, помогать не будем…

– А ты чего за всех отвечаешь? – спросил Кузнецов. – Может, кто-то и захочет? – Он обвёл взглядом честную компанию, при этом прищуривая глаза.

– Нет здесь таких, – сказал Хмурый, – и я готов в шизо. – Кузнецов встал из-за стола и прошёлся.

– Ну, ты так ты, я возражать не стану.

Хмурого увели вертухаи, а Кузнецов не унимался.

– Вот тебе, Белый, скоро на свободу… Чем будешь заниматься? Работать на завод ведь не пойдёшь?

– Нет, конечно. – Белый встал и потянулся. – Это, начальник, не ко мне. – От работы кони дохнут, а мне тем более мама не разрешала работать. Так что звыняйте…

– Значит, опять весна, опять грачи… – Кузнецов задумался и продолжил: – Неужели не хочется семью иметь, детишек? Что вы за люди такие, блатные? Только воровать и в тюрьме сидеть, на большее не способны. Посмотрите, жизнь какая хорошая, а вы всё по ямам да по новым командировкам.

– Воспитывать нас не надо, – ответил Белый. – Каждый сам выбирает дорогу в жизни. Кому-то надо и в тюряге сидеть, и в яме тоже. Помните фильм Шукшина «Калина красная»? Главный герой там говорил: «Если бы у меня было три жизни, то одну я точно в тюрьме бы провёл, а другую вам подарил, ну а третью прожил бы по своему усмотрению». Так что не вам решать, кому и чем заниматься. Я вот скоро освобожусь, а там видно будет.