Юлия Алейникова - Лав-тур на Бора-Бора Страница 8

С тех пор у них все пошло вкривь да вкось. Если бы не тетя Шура, которая жалела Лену и часто брала к себе, Леночке было бы и вовсе скверно. А когда закрылся завод, на котором работал почти весь город, жить стало совсем ужасно. Копейки, которые матери платили как безработной, она пропивала. Ленка почти голодала. Ей было уже пятнадцать, и тетя Шура пристроила ее уборщицей в ресторан. В школе Лена появлялась не каждый день, зато у нее появилась сомнительная компания, ребята там были постарше. Ленка научилась пить, курить, а через год потеряла девственность. И даже не помнила с кем. Катилась она все ниже и, наверное, скоро совсем бы спилась и померла под забором, но случилось чудо. Когда Ленка в очередной раз возюкала тряпкой по полу в пустом ночном зале, она запела. Запела в полный голос, а в кухне сидели и выпивали музыканты, один из них услышал ее, вышел в зал, разговорился, и через две недели она уже пела по кабакам с их командой. Коллектив был маленький, мобильный, ездили они на старых ржавых «Жигулях», забив инструменты в багажник. Выступали на свадьбах, в ресторанах, иногда на похоронах, но там уже без Ленки. Платили сдельно. После концерта выпивали. Но главный всегда следил, чтобы не перебарщивали, потому что назавтра опять работать.

Пропела Ленка в коллективе три года, получила аттестат зрелости и задумалась. В маленьком городишке, по которому они ездили чесом, ловить молодому дарованию было нечего. Две улицы, три переулка. Гонораров от их выступлений едва хватало на хлеб с маслом. А Лене хотелось совсем другого. Хотелось богатой, красивой жизни. Поклонников на «Мерседесах», как по телику показывают, норковых шуб, бриллиантов. Стоя перед облезлым зеркалом, висевшим за дверью в их комнатке в общежитии, она часами рассматривала свое отражение. Оно ей нравилось. Ростом бог ее не обидел, фигура тоже удалась, да и личико, спасибо родителям, хоть куда. Вот только куда именно?

Да только в Москву! Там настоящие деньги, там можно выбиться в люди. Иллюзий Ленка не питала, и план ее был предельно прост. Приехать в столицу, зацепиться в каком-нибудь ресторане, благо в Москве их пруд пруди, найти богатенького спонсора, и вперед, на большую эстраду. Вот так, просто и неоригинально. Цена успеха Лену не смущала. Ее подружки с каждым встречным-поперечным за бутылку водки готовы в койку завалиться, а у нее по крайней мере высокие цели.

План начал воплощаться. Правда, с пробуксовками и непредвиденными задержками, но Лена продвигалась к заветной цели. Начинать пришлось не певицей, а поломойкой в привокзальной забегаловке. Но настырность и страстное желание выбиться помогли ей продвинуться еще на шаг вперед. Спустя год она пристроилась в летучую бригаду, которая занималась тем же, чем и ее коллектив в родном городке. Металась по точкам, не брезговала никакой халтурой. Но Лена не терялась. Среди новых коллег был один спившийся заслуженный выпускник консерватории, которого она уговорила давать ей уроки за четверть ее доли. Поняв вскоре, что петь она не умеет, а голос ее может стать лишь украшением провинциальной самодеятельности, Ленка приуныла. Денег, шуб и богатых поклонников хотелось по-прежнему. И она, поговорив по душам со своим спившимся наставником, отправилась в бывший Дворец пионеров, в студию вокала и уговорила заслуженного педагога, регулярно недополучавшего свою мизерную зарплату, позаниматься с ней.

Изольда Валериановна, так звали преподавателя, добрая душа, видя, с каким дремучим и невежественным существом ей приходится заниматься, между делом и совершенно бесплатно давала Ленке уроки хороших манер и вкладывала в ее гулкую от пустоты голову хоть какие-то крупицы общечеловеческих знаний. Общение с таким глубоким и интеллигентным человеком не прошло даром. У Ленки хватило ума впитывать как губка все, что ей говорилось на уроках. И уже через полтора года она смогла найти себе постоянную работу в третьесортном ресторане на окраине, сохранив свои прежние халтуры. Она приоделась, сняла чистенькую комнатку за Кольцевой, но главной проблемы – выбиться в люди – это не решило.

В Москве кишмя кишело певиц и девиц, желающих стать певицами. Пробиться наверх при такой убийственной конкуренции было практически невозможно. Но Лене удалось реализовать следующую часть своего плана – она нашла спонсора. Ей было уже двадцать. Но, взглянув девушке в глаза, можно было дать все тридцать. Маскировать такой недостаток было сложно. А папикам что, им свежесть подавай и детскую наивность. И все же она зацепилась за Сандро Гургеновича, короля овощей и фруктов.

Деньги у Лениного покровителя были, а вот связей не было. И Лена в очередной раз призадумалась. Посоветовавшись с Изольдой Валериановной, она раскрутила Саню, как она ласково называла своего покровителя, и он оплатил ей одним махом аж три курса обучения в музыкальном колледже. Проучившись три курса, Лена сочла себя вполне подготовленной для активного участия в музыкальной жизни столицы. Она с утра до ночи носилась по городу, участвуя в кастингах, конкурсах, отборах, не ставя себе задачу победить или пробиться, а желая примелькаться и завязать знакомства. И ей это удалось. Как человек недалекий и наделенный значительным запасом энергии, она совалась в каждую щель, нагло навязывала свое общество всем и каждому, кто мог хоть как-то помочь ей продвинуться в карьере. И со временем эта примитивная политика сработала. Ее стали приглашать на подпевки вместо заболевших певиц, ею затыкали бреши в гастрольных поездках малоизвестных, третьеразрядных коллективов, приглашали на дешевые корпоративы. Она не отказывалась, стремясь пробиться повыше. К этому времени она уже съехала от Сандро Гургеновича. Просто явилась однажды домой, покидала в сумку свои вещички и кое-что из наиболее ценных его вещей и исчезла в голубой дали.

Теперь она жила у мелкого продюсера, организующего туры по глубинке для спившихся забытых звезд российской и советской эстрады. Иногда он брал ее с собой.

Жизнь Лены теперь не шла ни в какое сравнение с тем жалким существованием, которое она вела в родном городишке. И все же она была по-прежнему далека от своей мечты, а ей было уже двадцать два. Выглядела она на двадцать шесть, а по утрам и на все тридцать. Ленка очень устала от этого бега на месте и начала уже выдыхаться. Она поняла, что не обладает ни выдающимся голосом, ни талантом, ей опостылели пьяные «поклонники», выступления в поселковых клубах, ночная жизнь. Хотелось тишины, покоя и сытой жизни.

Когда на одном из корпоративов на нее запал сильно подвыпивший мужик в дорогом костюме, Ленка уже устала от шума, песен и танцев. Ей просто хотелось попасть в тихое место, где ее не будут щипать за задницу, заставлять показывать стриптиз на столе и грязно домогаться возле туалета, и она поехала к нему. Попав в большую, богатую, невероятно респектабельную квартиру подцепившего ее бизнесмена, она вдруг поняла, что хочет остаться здесь навсегда. Любой ценой. И она осталась.

Ей пришлось из кожи вон лезть, изображая из себя то, чем она вовсе не являлась, лишь бы остаться в жизни Сергея Сомова. Сомов в этот период только-только встал крепко на ноги, сутками торчал на работе, и ее усилия по созданию образа жены, хозяйки и, главное, матери полностью себя оправдали. А когда ей удалось затащить Сомова в загс после рождения второго ребенка, она напилась от счастья так, что едва все не испортила.

Сомов был ее сокровищем, ее главной победой в жизни, ее трофеем. И когда Ирма пригрозила разрушить то, к чему Ленка стремилась всю свою жизнь, в ней закипела такая ярость, что она едва не вцепилась той в горло. И это тогда, когда ее жизнь обрела некоторую устойчивость и надежность! Нет! Ленка хорошо помнит свою молодость и никому не позволит отнять у нее кусок сытого счастья. Слишком дорого он ей достался. Она никогда не вернется к прежней жизни. Никогда!

Глаза Елены, устремленные на сияющую бирюзу лагуны, наполнились злыми слезами.

Глава 9

Василий куда-то исчез, вероятно, продолжил возлияния в одном из баров, так что обедать Юле пришлось в одиночестве. «Ладно, разрешу ему сегодня расслабиться, а уж завтра буду приводить в чувство», – великодушно решила она, покидая бунгало.

Юля брела по белому теплому песку в сторону пирса, пытаясь настроиться на рабочий лад. Идти на яхту жутко не хотелось. Будучи человеком воспитанным и тактичным, Юля прекрасно понимала, что ей там не рады. А навязываться она патологически не любила. Но деваться было некуда. Лишь на яхте можно найти настоящего убийцу и снять с мужа подозрения. Подбадривая и уговаривая себя, она плелась мимо шелестящих на ветру пальм по кромке прибоя. Длинный льняной сарафан путался в ногах и хлопал мокрым подолом по щиколоткам.

Вчера в Ваитапе Юля купила для Татьяны художественный альбом, посвященный местным народным промыслам. Элла сказала, что она обожает рукоделие, значит, будем подлизываться. Для Инны и Елены был приобретен в подарок сок нони. Нони – это полинезийский фрукт, горький, плохо пахнущий и невероятно полезный, здесь его называют источником молодости. Жители Бора-Бора считают, что продолжительностью своей жизни, которая, кстати, превышает европейскую, они обязаны этому плоду. Именно благодаря нони они практически не болеют, у них прекрасная кожа, густые волосы, полное отсутствие целлюлита, так что барышням должно понравиться. Для злобной фурии Ирины Яковлевны Юля тоже прихватила бутылку, может, напьется и подобреет?