Б. Седов - Волк среди воров (Роман) Страница 8

- Логично!

- Тогда наливай!

На необитаемом острове за такую дележку огненной жидкости Артем бы лишился одного уха.

Лакин поднял стакан:

- Итак, задача первая: вызволить тебя с кичи. Трудно, но выполнимо. Завтра я подгоню одного адвоката, который мне многим обязан. Шустрый пацанчик, защищает самых отъявленных авторитетов. Пока он решает эту задачу, я проверю твоего друга-спортсмена. Может, уже тогда появится какая-то ясность. Если же он не при делах, то сначала ты объяснишься с Анютой, восстановишь в семье пошатнувшийся мир, а потом мы займемся Киржачихой и Киржачком. С ними попроще. Но и до москвичей можно добраться, вопрос только в желании. А желание у нас должно быть твердым и единообразным, как в армии. Помни: пока не узнаем, кто отправил Киржача к праотцам, спокойной жизни не будет. Главное - выяснить весь расклад, а там придумаем способы, как его переиграть в свою пользу. Согласен?

Они чокнулись мягкой тарой с нагревшейся водкой.

- Хорошо сидим, - сказал Грек. - Душевно.

Лакин кивнул и с сосредоточенным видом принялся насвистывать какой-то мотив. Артем прислушался, вспомнил слова и поддержал:

- Сижу на нарах, как король на именинах…

Потолок…

Потолок был незнакомый. Высокий, потрескавшийся, с грязными пятнами. Слишком высокий для современных квартир. Там, где потолок стыковался со стенами, сохранились остатки лепнины. Артем видел, что некоторые куски держатся на одном честном слове. И, в подтверждение этого, стоило ему моргнуть, как что-то обрушилось. Брякнулось на паркет, разлетелось в куски и белую пыль, хорошо видную в косом солнечном свете.

Звук падения вызвал в затылке вспышку ноющей боли. Как при сильном похмелье: можно терпеть без зубовного скрежета, но когда длится долго, то изматывает хуже, чем удар в солнечное сплетение.

Как он здесь оказался?

Что произошло?

Он лежал на спине посреди большой комнаты. Два сводчатых окна без занавесок выходили на улицу. Этаж, несомненно, высокий - видны только железные крыши соседних домов, утыканные телеантеннами. Грохот трамвая, шум от автомобилей… И запах! Чем так может пахнуть? Будто самогон где-то рядом разлили. Может, он просто нажрался? Повторил свой последний загул с другом-спортсменом…

Вертеть головой, как и вставать, было мучительно трудно, и для начала Артем исследовал взглядом часть комнаты, которая была перед ним. Одновременно пытался расшевелить память. С памятью как-то не ладилось, не хотела она шевелиться, не давала ответов, и оттого ощущение страшной ошибки, случившейся в недавнем прошлом, только росло. Взгляд ощупывал пыльный паркет с отпечатками многих ног, два старых кресла, стоявших спинками к окнам, сервировочный столик, на котором играли хрустальными гранями два пузатых стаканчика… На полу перед столиком что-то лежало. Греков прищурился. Разбитая бутылка! Сохранилось горлышко с пробкой и прямоугольная верхняя часть. Вокруг этого растеклась лужа, которая, видимо, и издавала аромат самогона. Пожалуй, сейчас он мешал больше всего остального. Казалось, если пропадет эта вонь, то и боль в голове поутихнет.

Артем, чуть приподнявшись, повернул голову вправо.

Первым, что он разглядел, была распахнутая дверь в коридор. Ослепительно белая дверь казалась новехонькой на фоне загаженных стен с рваниной обоев и темного, как у негра сами знаете где, дверного проема. Если бы ктонибудь стоял в коридоре, Артем бы его не заметил. Тогда как этот, стоящий, мог бы наблюдать за ним, сколько влезет. Наблюдать, тыкать пальцем, хихикать - Артем бы ничего не заметил, настолько там было темно.

Стоп!

Квартира ему незнакома, и ничего, кроме комнаты, в которой сейчас почему-то валяется, он не видит, но вместе с тем твердо знает, что за дверью идет коридор, который направо, через пять метров, заканчивается выходом на лестничную площадку, а налево - кухней и туалетом. Ванной комнаты не предусмотрено, зато из кладовки, забитой всяческим хламом, можно выбраться в соседний подъезд.

Откуда известны такие подробности?

В голове словно переключился рубильник. Боль резко усилилась, но вместе с ней стали проявляться картинки воспоминаний. Сначала они были разрозненными, без всякой стыковки друг с другом. Словно фрагменты мозаики: помельче и покрупнее, поярче и совсем блеклые. Взятые по отдельности, они мало что проясняли. Но память подбрасывала все больше и больше подробностей; мозаика складывалась, уже некоторые куски стали понятными. Он вспомнил все, что предшествовало приходу в эту квартиру. И почти весь разговор, состоявшийся до того, как его вырубили ударом по голове. Оставались нюансы…

И тут он увидел труп.

Мужчина лежал на животе, неестественно вывернув голову набок, а ноги - носками внутрь. Руки были вытянуты вдоль туловища, а из спины, из-под левой лопатки, торчала рукоятка ножа. На серо-голубой тенниске вокруг раны проступило только небольшое кровяное пятно - очевидно, удар был выполнен мастерски, в нужное место, и сердце остановилось мгновенно.

С улицы долетел перелив милицейской сирены. Артем представил, как, вызванный анонимным звонком, спешит патрульный наряд.

А еще он представил, как эксперт, обработав рукоятку ножа, снимет пригодные для идентификации отпечатки. И эти «пальчики» будут принадлежать ему, и без того подозреваемому в одном убийстве…

Адвокат, которого «подослал» Лакин, выглядел представительно. Все было при нем: и очки в золоченой оправе, и шикарный, но неброский костюм, и крошечный телефон, который он, в нарушение всяких правил, смог пронести в изолятор временного содержания.

С этого и началось. Представившись, адвокат протянул «трубку»:

- Не хотите домой позвонить? Я думаю, вашей жене будет приятно услышать ваш голос…

Поколебавшись, Артем взял мобильник. При постороннем говорить не хотелось, но адвокат, ясное дело, не предпринял попыток выйти за дверь. Сложив на груди руки, он, чуть наклонив голову с аккуратным пробором, смотрел мимо Артема, в забранное решеткой окно под потолком.

Разговора с Анютой не получилось. Обменялись, конечно, разными фразами, но бестолково все вышло. Наверное, от неготовности. Она прямо-таки онемела от неожиданности, он же не мог подобрать слов. Может быть, оттого, что мысленно себе повторял: надо быть лаконичнее, говорить самое главное, не рассусоливать… А что он мог сказать главного? «Я не виновен?» Так это с защитником обсуждать надо, а не с женой, она и так верит, что дело шито белыми нитками, а улики подброшены. Или не верит? Прямиком ничего не сказала, но что-то в ее голосе заставило насторожиться.

Одним словом, если адвокат своим маневром рассчитывал Грекова подбодрить, то ничего из затеи не вышло. Артем с мрачным видом отдал сотовый телефон, и в дальнейшем больше анализировал состоявшийся разговор, чем думал, как отвечать адвокату.

Тот так и сказал:

- Я вижу, Артем Александрович, не оченьто вы настроены на сотрудничество. Признаться, я рассчитывал на большую откровенность. Если вы мне не доверяете, то напрасно… Что ж, случай, конечно же, не простой, но безвыходными бывают только те положения, в которые люди сами себя загоняют. Я думаю, вопрос об освобождении будет решен положительно…

С тем он и ушел, помахивая портфелем с блестящими пряжками, оставив после себя в комнате аромат дорогого парфюма, раздражавший Артема больше, чем в первый день «сидки» - запах параши. Пожилой надзиратель отвел Грека в камеру, а спустя шесть часов он же, распахнув дверь, невозмутимо сказал:

- С вещами на выход! Повезло тебе…

Артем думал, что освобождать его будут Сиваков или следак, который допрашивал. Никого из них не было. Присутствовали адвокат, который успел поменять рубашку и галстук и еще сильнее облиться туалетной водой, и работник прокуратуры, больше похожий на студента младшего курса, чем на грозного следователя. Адвокат смотрел в стену, изредка косясь то на часы, то на разложенные на столе документы. Молодой следователь суетился, опускал глаза и краснел, когда путался в терминах. Разобраться в его объяснениях было не просто. Вздохнув, адвокат перехватил инициативу:

- Все подозрения, Артем Александрович, с вас сняты. Не только в убийстве, но и в хранении боеприпасов. По данному эпизоду следствие воздержалось от предъявления вам обвинений, хотя все материалы, как я полагаю, будут выделены в отдельное производство. В связи с этим, возможно, появятся дополнительные вопросы, добросовестно осветить которые, в меру возможностей, ваш гражданский долг. Да?

Следователь кивнул, залился краской и подтвердил еле слышно:

- Ага…

За спиной Грекова звякнул ключами старшина-надзиратель. То ли хотел поторопить, то ли просто неудачно переложил из руки в руку связку. Но от этого звука следак стал еще более суетлив: