Татьяна Рябинина - Приют одинокого слона, или Чешские каникулы Страница 8

         Надо было быть полным кретином, чтобы вляпаться в такую авантюру. Тогда Миша хотел, несмотря на причитания Лиды, поменять машину и присмотрел себе “Ауди”-трехлетку за пятнадцать тысяч. Но с таким же успехом можно было присмотреть новенький “Роллс-ройс” или космический корабль. За его “БМВ” давали пять, а десять можно было высосать из пальца. Или взять в долг. У Вадима таких денег не было, с Максом они были не настолько близки, а приятный во всех отношениях Гена в долг не дал, но обещал помочь: “Ты, Миша, продавай тачку, а я твои пять штук прокручу, через пару месяцев получишь пятнадцать”.

         Ему бы подумать, насколько это реально, так нет, продал “бэшку” и отнес деньги Генке. Хозяин “аудюхи” согласился со скрипом два месяца подождать. А в начале третьего Генка позвонил и сказал, что его кинули.

         Миша пытался заставить Генку вернуть деньги, но… Действительно, расписку тот не давал, а натравить полканб… Прошли то есть времена, когда находились желающие на такую мелочь.

         Лида, против его ожиданий, только поплакала. Они сделали вид, что никогда такого Геннадия Савченко и не знали. А потом выяснилось, что и Вадим с Ксаной, и Макс с Лорой тоже перестали с ним общаться. Почему, Миша не знал. Да особо и не интересовался.

         А сегодня - этот факс. И черт же его дернул рассказать Лидке! Промолчал бы - и все дела. Она загорелась, начала уговаривать: поедем да поедем! А вдруг Гена действительно не хотел ничего плохого? Вдруг его обманули? Может, стоит с ним помириться? Глядишь, и деньги вернет - что для него пять тысяч! Но Миша стоял на смерть.

         Неожиданно разговор мутировал и перетек совершенно в другое русло. А потом разлился в такое озеро, в котором они оба рисковали утонуть.

         - Значит так! - Миша встал у двери, скрестив руки на груди. - Выкладывай сюда карточки. Все! Я тебе буду выдавать по двести долларов без отчета. Понадобится больше - дам, но проконтролирую, действительно ли ты их потратила или опять в заначку спрятала. И попробуй только с двухсот баксов экономить! Будешь мне чеки из магазинов предъявлять. Все поняла?

         Он взял с кровати одеяло, подушку и пошел спать в гостиную. Из спальни доносились рыдания Лиды. “Господи, да когда же она угомонится?” - взмолился Миша и вдруг услышал сдавленный крик и грохот.

         Лида лежала на полу без сознания. Старенькая ночная рубашка задралась, обнажив сильно располневшие за последнее время ноги: окончив институт, Лида ни дня не работала, сидела дома и от скуки ела все, что не прибито. Миша поднял ее, положил на кровать, пощупал пульс - частый, но глубокий.

         Что надо делать при обмороке? Он сходил на кухню, набрал в рот воды, брызнул - никакого результата. Был бы нашатырь, так ведь нет. Он читал, надо где-то что-то нажать. Только вот где? И что? Время шло, Лида в сознание не приходила. Миша вызвал “скорую”, но буквально за пару минут до появления врачей Лида глубоко вздохнула и открыла глаза.

         - Ей весь день было нехорошо, - пряча глаза, объяснял Миша. - А потом она встала с постели,  хотела воды попить - и упала.

         Пожилая усатая врачиха переглянулась с молоденьким фельдшером. Она пощупала Лиде пульс, измерила давление и вывела Мишу в коридор.

         - Вот что, молодой человек, - сказала она вполголоса, - накапайте ей валерьянки капель тридцать, а еще лучше - трахните как следует, если сможете. И в следующий раз вызывайте психиатрическую бригаду.

         Не успел он возмутиться, врачиха в сопровождении фельдшера направилась к выходу. Закрыв за ними дверь, Миша вошел в спальню. Лида смотрела на него, часто моргая.

         - Я слышала, что они тебе говорили. Но мне действительно стало плохо, - сказала она умирающим голосом. - Я встала, и у меня закружилась голова.

         - Ладно, успокойся, я верю, - Миша наклонился и поцеловал ее в лоб. - Спи.

         - А ты? Не уходи!

         Он покорно сходил в гостиную за одеялом и лег. Часы показывали половину второго. А утром вставать в семь. Все повторяется. С Диной они ругались как раз по ночам. А утром, злые, невыспавшиеся, вместе ехали на работу и там продолжали срываться друг на друге.

         Миша погасил свет, и тут Лида переползла со своей половины кровати, забралась под одеяло, положила голову ему на плечо.

         - Мишка, ты прости меня, а? Я ведь не для себя. Я на себя совсем ничего не трачу. Мало ли что может случиться…

         - Хорошо, Лидуша, давай спать. Только не пугай меня так больше.

         Миша осторожно высвободил руку, но Лида прижалась к нему снова.

         - Мишка, я не буду больше экономить. И с карточек буду тратить. И шмоток куплю целый шкаф. И даже собаку - какую захочешь…

         - Договаривай!

         - Что? - не поняла Лида.

         - Да пауза твоя - договаривай! Ты говоришь: я буду хорошей девочкой, только… Только что?

         - Давай поедем в Прагу? - помолчав, то ли ответила, то ли спросила она.

         - Снова здорово! Лида, не начинай все сначала! Не хочу я ехать в Прагу. И Генку видеть не хочу. Пусть подавится этими пятью тысячами. Тем более, как выяснилось, у нас есть в шесть раз больше.

         Лида снова зашмыгала носом.

         - О черт! Лида! Да что тебе далась эта Прага? Если тебе так хочется, давай купим путевки и поедем вдвоем. Пока действительно можно без визы.

         - Я хотела, чтобы все вместе. Как раньше, - Лиды всхлипывала, как маленький ребенок. - А если Генка действительно не виноват?

         Надо было что-то решать, и немедленно, иначе Лида не успокоится.

         - Хорошо, - Миша решил пойти на компромисс. - Если все остальные поедут, то и мы поедем. Если нет - значит, нет. Согласна?

         - Да, - Лида звонко чмокнула его в ухо и уползла к себе.

         Миша закрыл глаза и на волне зыбкой дремоты унесся туда, где море меняет цвет от бирюзы до индиго, а воздух пахнет разогретой сосновой смолой…

                                                               * * *

                                                                                                           1996 год

         Мише не верилось, что все наконец-то закончилось. Что жизнь, похожая на ночной кошмар, позади, а впереди - только огромное бесконечное счастье с милой очаровательной Лидочкой. Ему казалось, что он откроет глаза и вместо салона самолета увидит обои в сиреневый цветочек, абстрактную картину в духе Малевича, висящую напротив кровати, и черные Динины волосы, кляксой расползшиеся по подушке. Но нет, мерно гудели моторы, где-то внизу клубились облака, а рядом сидела Лидочка, самая замечательная девушка в мире, ставшая позавчера его женой.

         Сколько Миша помнил себя, ему постоянно не везло. С самого детства. Есть такие люди, которые будто притягивают к себе всевозможные несчастья. Самое обидное, что Мишины беды, словно невкусная конфета в яркий фантик, были завернуты в кажущуюся удачу. Родители с большим трудом достали ему путевку в лучший пионерлагерь - на второй день смены Миша сломал ногу. На него обратила внимание первая красавица всех трех восьмых классов - и его неоднократно за это били. Он без труда поступил в электротехнический институт - а потом не мог найти работу.

         Встреча с Диной не стала исключением. Они познакомились на дне рождения бывшего однокурсника Миши в 91-ом. Миша после выпуска уже год как перебивался случайными заработками, а Дина - она была на год младше - заканчивала торговый институт. И если внешне они были похожи, как брат и сестра: оба высокие, черноволосые, голубоглазые, с резкими, нервными чертами лица, - то характеры их были полной противоположностью. Михаил, несмотря на свою мужественную внешность, мягкий и уступчивый, сам не заметил, как оказался под каблуком у властной, энергичной Дины.

         Именно по ее инициативе они очутились в постели, именно она сказала, что им не мешало бы пожениться. Миша не возражал: он ведь хотел того же, так какая разница, кто сделает первый шаг.

         Окончив институт, Дина заняла где могла денег и открыла свою фирму. Миша старался помочь чем мог, но мог он мало - так, ванька на подхвате. Дела у Дины шли успешно, хотя нетрудно было догадаться: все свои проблемы она решает через постель. Миша и догадывался, но закрывал на все глаза. Детей у них не было и быть не могло, поскольку Дина в пятнадцать лет умудрилась подцепить гонорею и запустить ее до полной безнадежности.

         В общем, то, что начиналось так хорошо, превратилось в самый заурядный неудачный брак, в котором супруги тяготятся друг другом и не разводятся только потому, что не видят в разводе никакой практической выгоды. А может быть, Дине просто необходимо было бессловесное существо, на котором можно срывать свое дурное настроение. Впрочем, Миша недолго оставался бессловесным. Скоро он научился огрызаться, а затем и вполне квалифицированно скандалить, правда, удовольствия от этого, в отличие от жены, не получал.