Людмила Бояджиева - Золотая рыбка Страница 8

Свадьбу наметили к новому году. Однако, пылких чувств хватило не надолго. Компанейский, энергичный весельчак тянулся к студенческим гулянкам, Полина предпочитала проводить время вдвоем с человеком, для которого хотела стать самой интересной, самое главное, — единственной. Неужели их душевная близость, их разговоры, да и просто молчание в пустом доме, превращавшемся в необитаемый остров, можно променять на шумные вечеринки с бессмысленным галдежом, хохмами, приколами, кокетством и бахвальством? В компании Полина превращалась в буку. Она видела, как расцветал в своей стихии Вадим, охотно выпивал, сыпал анекдотами, шутил с девушками, демонстрируя ей свою компанейскую удаль. От попыток втянуть её в общее веселье Полина злилась, ещё больше замыкалась в себе и, наконец сказала: «Сходи к Никитиным один», ожидая бурные протесты. Но он ушел, словно не заметив брошенного вызова. А потом ещё и ещё раз, возвращаясь все позднее, все более чужим и пьяненьким.

Свадьбу отложили до лета, надеясь на то, что все как-нибудь утрясется. А после того, как Полина отказалась поехать с Вадимом в стройотряд, стало ясно: пути молодых разошлись. Но до окончательного разрыва было ещё далеко. Они учились вместе и жили в одном подъезде. И, конечно же, несмотря на очевидную несовместимость характеров, их тянуло друг к другу. Первая любовь — привязчивая штука. Сколько было мучительных расставаний и бурных примирений, сколько клятв и обид! Пытаясь восстановить отношения, Вадим то сумрачно сидел дома, «привязанный к юбке», то пускался в загулы, стараясь нарочно попасть на глаза Ине с другими девушками, «топил горе в бутылке». Она же не проявляла никаких эмоций, глядя сквозь него своими странными глазами, преобретавшими оттенок ледникового холода.

На самом деле Полина глубоко страдала — её отчаянная попытка стать близким, необходимым, родным человеком, не удалась. Они были похожи на радиоприемники, работавшие на разной частоте. Все самое ценное, хранившееся в её душе, осталось невостребованным, а Вадим затаил глухую обиду, не сумев воспламенить любимую огнем своего жизнелюбия и обаяния… Ему не удалось сделать замкнутую, обидчивую девушку развеселой хохотушкой, то есть, попросту — нормальной. Полина думала по-другому: Вадим старался превратить её в заурядность, не захотев понять, какие потаенные способности таит в себе тихая молчунья.

Она перевелась на вечернее отделение, а в сентябре, не доучившись год, ушла из института. Способности к точным наукам у неё явно отсутствовали. Пропало и желание совершать научные подвиги. Иллюзии рассеялись, любовь, взаимопонимание, душевная близость, общность целей — все эти звучные формулировки оказались выдумкой.

В январе 1995 года, отмечая свой день рождения вдвоем с отцом, Полина выглядела несчастной. Позвонив в дверь, Вадим передал Андрею Дмитриевичу букет гвоздик, но зайти отказался.

— Вот, Полюшка. Вадим прорезался… — Ласточкин протянул цветы. Позвони ему, пригласи… Ну, хотя бы поблагодари.

Полина гвоздики не взяла, отвернувшись к плите:

— Зря он это.

— Ну как же зря? Мужчина, все-таки… Уж не знаю, как насчет большой любви, а к тебе он относится хорошо. Парень добрый, душевный.

Полина обернулась и подняла на отца тяжелый взгляд:

— Добрый? Отлично… Но мне надо большего от человека, с которым я живу вместе. Мне нужен друг, единомышленник.

— Понимаю, — согласился Ласточкин. — В чем-то Вадим повел себя неверно. Но ведь он демонстрировал удаль, самостоятельность, надеялся вернуть тебя… Мальчишка еще, какой спрос…

Полина порезала на кусочки торт и поставила на плиту чайник.

— Понимаю, папка, со мной нелегко. Вероятно, я хочу слишком многого, но я не могу заставить себя смириться. Пока не могу. Наверно, жизнь обломает, научит уважать компромисс… Беллка грозит, что я ещё пожалею.

— Что ты решила делать? — Андрей Дмитриевич налил в чашки крепкую заварку.

— Хочу работать.

— Пойдешь ко мне? Все-таки ты почти инженер-электронщик. Как раз в лаборанты.

— Спасибо. Думаю попробовать себя совсем в другом деле, — Полина ковыряла на блюдце торт. — Двадцать три — это не слишком мало?

— Ну, декабристы…

— Ой, всем известно, что юные герои были почти мальчишками. Я не собираюсь спасать Отечество. Я хочу стать парапсихологом.

Ласточкину удалось не выронить чашку и даже не выразить удивления.

— Помощь нужна? — коротко осведомился он.

— Я сама.

Глава 4

Начала Полина с посещений всевозможных центров, лабораторий, институтов паранормальных явлений, которых развелось в последние годы великое множество. Под звучными названиями, как правило, находился немногочисленный коллектив странноватых людей, а за дипломами и титулами академиков, магистров, гуру скрывались сумасшедшие или шарлатаны. Иногда оба качества удачно совмещались. Наконец, Полина добилась встречи с самым известным экстрасенсом в стране. И тут её постигло полное разочарование. Главный экстрасенс оказался достаточно проницательным, чтобы не разыгрывать перед девушкой одну из своих коронных программ, рассчитанных на легко внушаемых, невежественных дам.

— Вы хотите знать, как обнаружить в себе особые способности? Могу с полной уверенностью сказать, что данные у вас есть. Вы сами являетесь закрытым объектом, отторгающим постороннюю информацию — ни гипнозу, ни внушению не поддаетесь. Кроме того, имеете сильные личностные характеристики, то, что мы называем энергетическим полем и развитым воображением. Не удивляйтесь, мне не нужно производить исследования, — я вижу состояние вашей ауры. — Специалист отвел от пациентки прямой холодный взгляд. — Скажу откровенно, — экстраординарных способностей и перспектив обучения для самостоятельной практики я в вас не обнаруживаю. Вы слишком рациональны для самогипноза, слишком честны, чтобы убедить себя в том, чего нет, и не предрасположены к мистификации. Но после определенной тренировки вы можете проводить сеансы лечебного гипноза, внушения.

— Значит, передача мыслей, образов на расстоянии, приемы ясновидения все это не для меня?

— Видите ли, дорогая, — он зябко передернул плечами, столкнувшись с прямым взглядом девушки. — Если вы приведете ко мне человека, обладающего хотя бы одним из перечисленных качеств, я буду вам весьма благодарен. Экстрасенс улыбнулся уголками губ. — Таковые мастера, конечно, существуют, и как вам известно даже из реклам, — в неисчислимом количестве. Но дело в том, что ни один из них ко мне не придет… Вы не из легковерных. Советую из личной симпатии — сохраните это качество, если хотите чего-то добиться. Профессионализм в элементарных психотерапевтических навыках значительно честнее шарлатанства под звучными вывесками.

Полина поблагодарила за совет и удалилась. Она так и не поняла, чем является «откровение» экстрасенса — истинным порывом порядочного человека или желанием отпугнуть въедливую девчонку от «закрытых проблем», сохранить клановую неприкосновенность. Полина предвидела, что её поиски смысла собственного существования в этой области натолкнуться на преграды, и желала лишь одного — собственными глазами увидеть человека, умеющего нечто недоступное обыкновенным людям. Но визиты к магам, потомственным ясновидцам, колдуньям, дающим объявления в газетах, не оставляли ничего, кроме разочарования и злости. Полина не раз пыталась вытащить какую-нибудь информацию у отца — уж он-то должен был знать о секретных разработках в области парапсихологии у нас и за рубежом. Андрей Дмитриевич, однажды сформулировавший свою точку зрения по этому вопросу, лишь иронически улыбался, когда Полина приносила ему какую-нибудь новую газетную сенсацию.

— Мы уже говорили об этом, детка. Стремление человека проникнуть в тайны бытия неукротимо и настолько сильно, что изобретательный мозг подсказывает обходные пути, а чувства подыгрывают ему, создавая фантомы… Вовсе не обязательно, что все люди, заявляющие о своих паранормальных способностях — шарлатаны. Кое-кто из них верит в свои видения и целительские возможности и обладает способностями внушить эту веру другим. Но увы… На уровне науки никакие явления, противоречащие основным законам термодинамики, пока не зафиксированы. Хотя очень многие в последнее время говорят о торсионных полях, являющихся как бы материальном носителе духовных проявлений. Впрочем, я не ученый, я — руководящий работник. Бывший вояка, имевший дела с вещами жестокими и прозаическими. Ко многим вещам отношусь с излишним скептицизмом. Возможности человеческого организма очень велики, и естественно, не до конца исследованы. Если хочешь, я сведу тебя с серьезными людьми. Но все их теории после тщательной очистки от псевдонаучных построений сводятся к известным рубаям Омара Хайама:

Что там за ветхой занавесью тьмыВ гаданиях запутались умы.Но скоро с треском рухнет занавескаУзнают все, как ошибались мы.

Хорошо, если стена, скрывающая истину, и в самом деле обрушивается с треском. А если из неё потихоньку вышибать кирпичи и с надеждой заглядывать в образовавшуюся дырку? Можно обнаружить престранные вещи.