Владимир Константинов - Право на месть (Страх - 2) Страница 8

- Привет, Алик Иванович!

- Здравствуйте, Дмитрий Константинович! Рад вас слышать! - раздался приятный и вкрадчивый, но от этого не менее внушительный баритон отставного генерала госбезопасности, продавшего и холодную голову, и горячее сердце ( о руках я даже не говорю) за хрустящие тугрики козла-толстосума.

- Скажу откровенно, как заслуженный артист народному артисту, что после долгих и тяжелых раздумий я решил принять ваше предложение и поступить в вашу гребанную труппу. Об условиях работы, оплате и всем прочем я бы хотел поговорить лично с "директором театра".

- Скажу не менее откровенно, Дмитрий Константинович, - ответил Варданян с легким смешком, - я верил, что здравый смысл в вас возобладает. Рад, что нашел тому подтверждение. Сочту за честь с вами поработать. Вы подождите у телефона, я сейчас согласую вопрос с Виктором Ильичем.

Ждать пришлось минут десять.

- К сожалению, Дмитрий Константинович, Виктор Ильич вас принять не может. У него совещание. Он поручил мне составить с вами разговор и обсудить все интересующие вас вопросы. Вы согласны?

- Если бы у меня было право выбора, то я бы давно послал Вас, господин генерал, вместе с вашим боссом к чертовой матери, ибо там вам и место. Но у меня такого права нет, я потому говорю - я согласен.

- Вот и хорошо, - уже официально проговорил Варданян. - Через пару часов я к вам приеду. Ждите.

Я вернулся в свою комнату и лег на кровать, решил расслабиться перед встречей с этим хитрованом. Следом вошел Саша, сел на кровать напротив, жевал жвачку, пыхтя, будто паровоз под парами. Ему дана команда не оставлять меня одного ни на минуту, а то как бы что. Еще вчера это "как бы что" вполне могло случиться. Но сегодня я был оптимистом. Мир уже не казался мне серым и кислым, словно квашенная капуста, в нем было много времени и пространства для совершения ещё ни одного подвига. Определенно. Но присутствие этого пыхтящего плохиша утомляло.

- Эй ты, чучело, - не выдержал я, - шел бы ты куда подальше. От твоего сопения уже завял цветок на подоконнике, а скоро окончательно завянет и мое настроение.

Саша перевел взгляд на подоконник и, увидев увядший цветок, даже перестал жевать от удивления, издал какой-то нечленораздельный рыкающий звук, глаза округлились и стали совсем никакими. Этот дитя природы все сказанное воспринимал буквально, и ему было невдомек, что цветок мог завянуть от недостатка влаги. Саша затаил дыхание, вынул изо рта жвачку и прилепил её к спинке кровати, встал и, осторожно ступая, вышел из комнаты. Страх перед "необъяснимым явлением" оказался в данном случае больше страха перед возможным наказанием начальства. Вот придурок!

Оставшись один, я стал думать о предстоящей встрече с отставным генералом. То, что эти козлы потребуют от меня гарантий - это и к бабке ходить не надо. Не такие они дураки, чтобы поверить мне на слово. Но вот каких? Заставят подписать какие-то бумаги? Это мы завсегда пожалуйста. В своей не совсем праведной жизни я столько подписал всяких обязательств, что ими можно упоковать тот "замок Дракулы", куда меня возили на встречу с этим гребанным олигархом. Что еще? Здесь моя фантазия заканчивалась. Мои будущие "хозяева" настолько насабачились делать подлянки, что от них можно ждать любых неожиданностей. Ничего, скоро узнаю. Главное, надо создать у них полную уверенность, что я действительно решил на них горбатиться. И здесь придется очень и очень постараться. Дядя Алик не такой наивный, чтобы сразу поверить в искренность мента, тем более помня о печальном опыте общения со мной в прошлом году.

Потом мысли мои пошли вкривь и вкось о чем-то сугубо отвлеченном и я задремал. Мне приснилась моя несравненная Светлана. Она так на меня смотрела и так обалденно улыбалась, что у меня голова пошла кругом от переизбытка чувств. Были мы с ней на берегу Черного (если верить моим ощущениям) моря, куда вот уже несколько последних лет все собираемся съездить. Светлана стояла по щиколотку в воде, и, вдруг, с криком: "Догоняй!", стремительно побежала кромкой моря. Я бросился за ней. Визг. Писк. Смех. Фонтаны брызг. Крики чаек над головой. Белый пароход вдали. Ласковое солнце. Как здорово, как замечательно жить на белом свете! От полноты ощущений можно было натурально шизануться. Определенно. Но в это время передо мной вырос мастодонт Саша и так тряхонул за плечо, что я тут же всплыл на поверхность унылой и мрачной действительности.

Я вновь увидел дебильную рожу своего стражника Плохиша и чуть не рассплакался от обиды - до того она мне за последние дни обрыдла.

- "И зачем ты на свет появился? И зачем тебя мать родила?" - пропел я тоскливо и надрывно. - Не знаешь?

- Чего это ты?! - проговорил Саша, с сомнением вглядываясь мне в лицо.

- Так я тебе скажу - для чего. Для того, чтобы отравлять жизнь нормальным людям. Такой сон, дубина, порушил!

- Там шеф... Ну. Тебя требует.

- Как же вы мне надоели с вашим гребанным шефом! - сказал я, вставая и направлясь к двери. - До чертиков! До зубовного скрежета! Вот как надоели. Ты только, чучело, представь какою прекрасной могла быть жизнь без таких ублюдков, как вы с шефом.

- Эй, ты чего это?! - угрожающе прорычал Саша, вспомнив наконец о своих преимуществах в физическом развитии, и даже сделал шаг в моем направлении.

Это было хорошим знаком. Уж если я "пробил кожу" этому гиппопотаму, то значит вновь обретаю былую форму.

- Слушай, образина, - сказал я на прощание, - полей цветок.

- Чего? - не понял Саша, со свещенным трепетом косясь на подоконник.

- А того. Учишь дураков, учишь, а им все, что об стенку горох, проворчал я. - Цветы, как и люди, требуют заботы и внимания, их поливать надо. Понял?

- А-а! - наконец дошло до него по длинной шее. Он очень обрадовался, узнав, что причина увядания цветка оказалась столь банальной. - Ага. Я сейчас!

Отставной генерал госбезопасности дядя Алик был в отличном расположении. Представительное его лицо сияло ослепительной улыбкой, а глаза излучали прямо-таки сыновнюю любовь ко мне. По всему, с моим появлением дяде здорово покатило в жизни. Определенно. Но это пока. Думаю, что очень скоро настроение его будет совсем иным. Во всяком случая я для этого сделаю все возможное и даже невозможное.

Варданян выскочил из-за стола, сграбастал мою руку, долго тряс приговаривая:

- Очень рад вас видеть, Дмитрий Константинович! Очень! Вижу - вы совсем молодцом! Как себя чувствуете? Как настроение?

- Спасибо! Хреново. Чего и вам желаю!

Мои слова ещё больше развеселили благополучного дядю.

- А вы все такой же шутник! - воскликнул он и заливисто засмеялся. Насмеявшись вволю и отдышавшись, указал на кресло в углу кабинета. Присаживайтесь, пожалуйста.

Я прошел к креслу, сел, бесцеремонно сграбастал с журнального столика пачку сигарет "555" и зажигалку, закурил. Варданян сел в кресло напротив и любовно наблюдал за моими действиями. Может быть у дяди на старости лет появились новые сексуальные пристрастия? Уж слишком он сегодня какой-то сиропный. Это мне ни к чему, лишь только усложнит работу.

- Так вы, Дмитрий Константинович, решили принять наше предложение? после довольно продолжительной паузы, проговорил бывший генерал госбезопасности, а нынче верноподданничиский холуй олигарха. - Я правильно вас понял по телефону?

- Правильно, дядя Алик, правильно, - кивнул я, выпуская к потолку мощную струю дыма.

- И чем же продиктовано ваше решение? Ведь ещё в прошлом году вы доказали нам свою верность присяге, долгу и все такое. Или нам это показалось?

- Должен вас огорчить, гражданин начальник. Я это делаю не из любви к вашему гребанному олигарху. Если бы это было в моих силах, то я бы всем вам, волкам, устроил один большой Холохос - очистил бы Землю от паразитов, пьющих кровь порядочных людей.

Мои слова очень не понравились дяде Алику. Ну очень не понравились, если не сказать больше. А накал его лучистых глаз поубавился процентов этак на восемьдесят, никак не меньше. Если в них что и осталось, так это нехороший блеск. Лицо утратило былую упругость, стало дряблым и болезненным. И если он ещё по инерции улыбался, то улыбка его походила на оскал хищника, попавшего в капкан. Похоже, я очень его разочаровал, не оправдал надежд. Он-то рассчитывал на взаимную любовь, а тут такой конфуз получился. Наивняк! Дожил до такого возраста, а так, волчара, ничего и не понял. Приличный человек просто не может к нему и всей их кодле относиться иначе. Короче, я сильно подпортил настроение отставному генералу, с чем себя тут же и поздравил. Мне даже где-то по большому счету стало его жаль. Кроме шуток. Не все же он был подобным отморозком, сявкой, сторожевым псом Сосновского, этого черта лысого. Вполне возможно, что когда-то и в его душе было что-то светлое и доброе.

- Как вы нас не любите, - скривил он рожу, будто проглотил хину.

- А за что вас любить?! - очень удивился я самой постановки подобного вопроса. - За ваши опыты над живыми людьми? Ограбили народ, наплевали ему в душу, унизили, и ещё требуете любви. Нет, ненависть и презрение к вам самые здоровые чувства общества. Когда-нибудь они всех вас, волков, приведут к позорному столбу, а каждый порядочный человек сочтет за честь хоть раз плюнуть в ваши поганые рожи.