Юрий Кургузов - Чёрный Скорпион Страница 8

— Что?!

Вот тут-то меня подбросило чуть не до потолка, и как только диван выдержал, когда мои почти сто кило вернулись обратно. А потом я вскочил. А потом снова сел, потому что ноги опять, как несколько дней назад, перестали слушаться. Правда, теперь по другой причине.

— Умер? — шепотом очумело повторил я. — Умер… Нет-нет, не верю!

Она нервно пожала плечами:

— Да уж поверьте, сделайте милость.

И только теперь до меня понемногу начало доходить: холодный тон, категоричное требование повесить гитару Сергея на место, черное платье…

— Но что?! — как полоумный заорал я. — Скажите, что случилось!..

Она не опустилась до ответа на мой вопрос. Она задала свой:

— Когда вы приехали?

Я поморщился. Вопрос не из приятных, особенно в свете последних событий. Но ответил:

— Неделю назад.

Ее и без того большие глаза сделались еще больше.

— Что-о?.. — еле слышно протянула она. — Неделю?!

Я смутился:

— Да… Ну понимаете, так получилось… Слушайте, как вас зовут? Не люблю разговаривать с безымянными предметами. Если угодно — согласен обращаться по имени-отчеству. Если нет — не согласен. Так как же?

Она поджала губы, но лед отчуждения мало-помалу начал таять.

— Маргарита, — наконец медленно произнесла она.

— Николаевна? — снова, как и в больнице, дурацки пошутил я и тотчас осекся, вспомнив, что сейчас не самое подходящее время для глупых шуток. Странно — до меня все не доходила суть того, что произошло. Я никак, ну просто никак не мог врубиться и осознать, что Серёги действительно нет и что он ни через пять, ни через десять минут, ни через час не вломится в эту дверь и не рявкнет: "Здорово, волчара!"

Маргарита на мою шутку не отреагировала — может, не поняла, а может, и не обратила внимания.

— А отчество? — уже серьезно спросил я.

Она покачала головой:

— Меня зовут Маргарита, а отчество вам ни к чему.

— Ну как это? — заджентльменствовал я. — Почему? — Но она снова покачала головой:

— Потому, что вы близкий друг Серёжи, потому, что приехали по его просьбе, и вдобавок…

Пауза меня насторожила.

— "Вдобавок" — что?

Она вздохнула:

— Ничего. Раз вы все же приехали и нам теперь предстоит часто видеться, можете называть меня просто Маргаритой. Или Ритой… — помолчав, добавила она.

— Гм, однако…

И впрямь, эта женщина все же была несколько, как бы это выразиться… ну, не странной, нет, но все ж таки чем-то и странноватой. И с какой это, интересно, стати она решила, что теперь нам предстоит часто видеться? Нет, конечно, я понимаю: похороны, хлопоты, поминки и все такое. Но потом-то, потом я, чёрт побери, уеду!..

Подозреваю, что эти мысли были написаны на моем ясном лбу самыми что ни на есть заглавными буквами, и тем не менее реакция Маргариты на мои эмоции была абсолютно нулевой. Похоже, этой высокомерной красавице было совершенно наплевать, о чем думал я, — она говорила лишь то, что сама считала нужным.

И в данный момент она говорила:

— Вы приехали неделю назад. Так?

— Так.

— А пришли только сегодня. Почему?

Я почувствовал себя виноватым.

— "Почему"… Да потому! Потому, что со мной произошел невероятно дурацкий, нелепый случай. Дело в том, Маргарита, что на меня напали, и я, простите, едва не отправился на тот свет. Так что всю эту неделю я провел в вашей местной больнице и, возможно, застрял бы там еще на пару дней, кабы не нарушил режим… — Я как попугай нес что-то еще, а сам смятенно думал: "… твою мать… Серёга умер…"

Глаза Маргариты подёрнулись поволокой, и она прошептала:

— Вот видите…

Я напрягся:

— Что — вижу?!

Теперь ее черные зрачки занимали собой чуть ли не половину глаз.

— На вас напали неделю назад, а Сергея…

— А Сергея?.. — привстал я.

Женщина задрожала.

— Убили вчера!..

Знаете, не скажу, что слова эти прозвучали как гром среди ясного неба, — посудите сами, что я мог в первую очередь подумать, когда услышал, что Серёга умер? Что он тихо угас в собственной постели от геморроя? Подозрение зашевелилось с самого начала — но лишь зашевелилось, не оформившись до конца в более-менее ощутимые мысли и образы. Теперь оформилось всё. До конца.

Внезапно Маргарита поднялась и быстро пошла к двери. От неожиданности я на какое-то время замешкался, не зная, что делать, — тоже идти или оставаться здесь. Однако, на мгновение замерев у порога, хозяйка дома обернулась и метнула в меня просто-таки испепеляющий взгляд:

— Ждете особого приглашения?

— Извините, — вздохнул я и пошел за ней.

Я шел и думал о том, что, кажется, здорово не в своей тарелке. Нет, не должен, не должен, не имею я права раскисать! Смерть Сергея — это полный аут. Весть о том, что его убили, тоже радости не прибавляет. Ну и, чего греха таить, встреча с этой Маргаритой также не последнее звено в цепи событий, едва не лишивших меня сейчас всякого присутствия духа.

Причем, чувства она вызывала во мне самые противоречивые. Во-первых, она — жена… то есть, вдова Сергея. Во-вторых — весьма своенравная и самодовольная особа. В-третьих — просто странная, действительно странная… но, чёрт возьми! — в то же время такая притягательная и, ей-богу, потрясающая женщина. А тут еще, словно нарочно, мы начали подниматься по лестнице на второй этаж, и она шла впереди, да в таком умопомрачительно коротком платье!..

Я едва не застонал и не выругался вслух — не могла по случаю траура надеть что-нибудь поприличнее! Эти длинные ноги, эти, простите за натурализм, округлые бедра…

По-моему, в некий момент я даже засопел и замотал башкой как баран — но тщетно: недостойнейшие мысли и скабрезнейшие видения упорно лезли в мою бедную голову. Но ура! — треклятая лестница кончилась. И я немного воспрял духом.

Однако от Маргариты, похоже, не укрылось мое утробное сопение по дороге: вдруг остановившись, она бесстрастно произнесла:

— Прошу извинить, но мои остальные черные платья еще короче.

— Ну что вы, что вы… Какие могут быть извинения!.. — залепетал я, вытирая платком ледяной пот со лба. — Не понимаю, о чем вы…

Зато она прекрасно все понимала. В том числе и то, что я понимал, что она понимает, что я понимаю… Но развивать эту скользкую тему Маргарита не стала — круто повернулась и пошла дальше по коридору. Я, естественно, за ней.

Там, как и внизу, тоже был целый ряд дверей, и у одной из них она остановилась так резко, точно наткнулась своим греческим лбом на пуленепробиваемое стекло. Остановилась и опять уставилась на меня каким-то рассеянным взглядом.

Непонятное молчание затягивалось, и я деликатно кашлянул, а потом тихо сказал:

— Слушайте, вы, по-видимому…

Но договорить мне Маргарита не дала. Внезапно она вцепилась в мою руку как сумасшедшая, в горле ее вдруг что-то заклокотало, забулькало, и, будто сомнамбула, она чужим, неестественным голосом выдавила:

— Он… он там…

Я уточнил, показав на ближайшую из дверей:

— Там?

— Д-да…

— Хорошо, — кивнул я как дурак (чего же, скажите на милость, было в этом хорошего?). И глубоко выдохнул, точно перед прыжком: — Вы со мной?

Она мелко затрясла головой:

— Нет-нет, не могу! Второй раз я этого не перенесу!

— Ладно… — И тут я вдруг почувствовал, как волосы в самом прямом смысле буквально зашевелились у меня на голове. Не от того, что там был труп, нет. От того, что там был труп моего друга. Моего самого старого, убитого какими-то сволочами друга…

От злости и бессилия я скрипнул зубами и решительно толкнул дверь.

В полумраке от темно-фиолетовых занавешенных штор спальни на кровати лежал Серый…

Глава седьмая

…На кровати лежал Серый.

Вернее, уже не Серый, а н е ч т о, ужасное и молчаливое, — давно остывший труп с перекошенным то ли от боли, то ли от страха, а может, и от того и другого вместе, восковым лицом…

Верите, если и было мне когда в жизни так же тошно, то я этого не припомню, а я… Я видел за долгие годы достаточно смертей — и друзей, и врагов, — но ни одна, ни одна не потрясла меня так, как эта. Глядя в до жути знакомое, но и уже совсем чужое лицо, лицо человека ушедшего, ушедшего навсегда, я стоял и бессильно сжимал кулаки, переполняясь отчаяньем, злобой и ненавистью.

К кому? Я не знал, но желал узнать больше всего на свете, потому что… Потому что, когда ты вдруг видишь своего убитого друга, то, наверное, не хочешь уже ничего, — кроме одной-единственной вещи: убить его убийцу, а всё остальное… Всё остальное в этот проклятый момент абсолютно не важно и не имеет вообще никакого значения.

Внезапно меня поразила некая мысль, и я обозвал себя идиотом за то, что она не пришла в голову раньше. Серый не был застрелен — на широкой постели ни пятна крови. Для верности я тщательно осмотрел тело — нет, ни пулевых, ни ножевых ран, только на левом плече глубокая косая царапина, но это, конечно же, ерунда…